— Не тревожься так, Стурла. Найдём мы твою Дэгни.

— А что, если она уехала в город?! — кричал Стурла, — что если…

Тут открылась боковая дверь и вошла Дэгни, неся полное ведро овечьего молока. Она вытерла пот со лба и тут увидела Тафари. Дэгни побледнела, испугалась и уж было кинулась бежать из дома. Потом заметила Итиро и остановилась, а потом и Стурлу. Дэгни бросилась к мужу, опрокинув ведро. Молоко разливалось белым пятном у них под ногами, а они обнялись и не могли оторваться друг от друга.

— Славный мой Стурла, — плакала Дэгни, вытирая глаза рукавом и гладя мужа по лысине.

— Нам надо спешить! Сейчас мы уйдём через проход в Визидарию, — сказал он ей и побежал снимать остатки оружия со стен.

— А как же дети? — опешила Дэгни.

— Они пока в безопасности, мы им напишем, — успокоил Стурла, — слава Одину, Леонар о них не упоминал.

— Кто такой Леонар? Что упоминал? Что вообще происходит? — начала приходить в себя Дэгни.

— Потом объясню, — рассовывая по рукам друзей охапки оружия, коротко сказал Стурла, — на вот, держи, — дал он ей секач.

— Мы идём сражаться? — спросила Дэгни.

— И это тоже будет, но не сейчас, — подхватил её за локоть муж и потянул к зеркалу.

Растерянную Дэгни в Мастерской Архитектуры ремесленники встретили всеобщим ликованием. Подсвечивая огнивами дорогу, её со Стурлой проводили к лестнице. Остальные, воодушевлённые победой, немного расслабились, ожидая, когда снова загорится свет.

— Теперь можно и поесть, — предложил кто-то, и все двинулись в харчевню.

Туда же пришёл и Леонар, который ходил устанавливать мелок на место в накопитель Силы.

— Скоро и ты увидишь своего деда, — сказал граф, присаживаясь рядом с Итиро.

Парень с надеждой кивнул. Поели, вернулись в Мастерскую. Постепенно сюда подтянулись и остальные. Пришли Дэгни с Джоном. Им объясняли местный быт и правила жизни, пока ждали, поглядывая на лампы.

Прошло четыре часа, но дверь не работала. Несколько раз Итиро подходил к дверному полотну и приоткрывал его, чтобы убедиться, что прохода нет.

— Не расстраивайся, скорее всего, в этот раз надо чуть больше времени, — пыталась успокаивать его Пинар.

Опять ждали. Кто-то читал, кто-то пытался дремать, но это плохо получалось из-за волнения и таты.

В десять утра Стурла принёс им завтрак, но энергия в Стоунбоне так и не восстановилась.

Задремавший Тафари проснулся от того, что зеркальце в его кармане завибрировало. Он оглядел мастерскую — все кто были в комнате, спали, только Итиро читал рукопись Вульфа Сторигана, сидя на подоконнике.

Следопыт поднялся, тихо вышел на лестничную площадку, открыл зеркальце и увидел расстроенную Алаун. Оглядываясь на дверь за спиной, она приглушённо заговорила:

— Тафари, Стена почти растаяла. До вас ей ещё разрушаться недели три, но внешняя сторона в человеческий мир… её почти нет. И Хьюго только что объявил, что ещё чуть-чуть, и малумы отправятся в три дома на Земле, где осталась родня визидаров, — девушка всхлипнула, — мне очень жаль, но я не знаю, чем помочь.

Следопыт нахмурился, тронул зеркало, как будто хотел прикоснуться к щеке Алаун, чтобы убрать с неё слезу.

— Мы делаем всё возможное, Алаун, — сказал он.

Вдруг везде загорелся свет, и стало слышно, как за окном заработал фонтан.

— Извини, мне нужно спешить! — сказал Тафари и, захлопнув зеркало, помчался обратно в мастерскую.

Все тоже повскакивали. У вибрировавшей двери стоял Итиро. Он держал мелок и выводил самый дорогой для него на свете адрес. Написав, открыл дверь и заглянул в бурлящую темень.

— Постой, Итиро, я должен тебя предупредить, что стена растаяла, — тронул его за плечо Тафари, — И с минуты на минуту малумы вырвутся во внешний мир.

— Так тем более надо спешить, — кивнул Итиро и спросил, — кто со мной?

К нему, вытащив из ножен оружие, шагнули Пит и Тафари. Они по очереди вступили в проход за ним.

И оказались в маленьком дворике. В темноте ночи Итиро сразу узнал дом. Здесь всё было по-прежнему: ухоженный каменный садик, сосна, настилы вокруг, только ручеёк не журчал.

Итиро помчался внутрь дома и разбудил спящего деда. Таисуке словно расстался с внуком вчера: он открыл глаза и просто спросил:

— Как здоровье, Итиро?

— Дедушка, — обняв старика, прошептал Итиро, — я пришёл тебя забрать. Здесь угрожает опасность. Со мной пришли мои друзья.

Итиро показал на две тёмные фигуры в проёме.

— Коничива, — кивнул им господин Таисуке.

Он вскочил, накинул халат и сказал:

— Вас надо бы напоить чаем.

— Нет, дедушка, нет, мы очень спешим, — покачал головой Итиро, — возьми только то, что тебе дорого, но только быстрее.

Дед разложил простынь и стал складывать в неё любимые палочки для еды, старые сандалии, выцветшие фотографии…

— Быстрее, дедушка, быстрее, — подгонял Итиро.

Но дед шаркал по дому босыми ногами и растерянно говорил:

— Что-то важное забыл.

Наконец, Тафари не выдержал, завязал в узел то, что было собрано, и двинулся к тёмному зеркалу.

— Нам, правда, нужно идти, — сказал деду Итиро, — поспешим.

— А как же щенки? — растеряно спросил дед, — если мы уйдем, люди положат их в ящик снов. Или они погибнут от голода.

…Визидары в мастерской не ожидали, что когда откроется дверь, из неё начнут выскакивать пушистые комочки. Только когда первый щенок затявкал, ремесленники поняли, что это собаки.

Во дворе японского дома от сарая до двери выстроилась цепочка: дед, Итиро, Тафари и Пит. Они передавали друг другу щенков, коих было семнадцать, и бросали их в проём.

Только они передали последнего, как небо над ними почернело, словно зашла луна. Тафари посветил вверх фонарём теней и увидел войско малумов, приближающееся к ним. Ремесленники помчались в дом. Малумы же, увидев их, стали кидаться вдогонку какими-то сгустками — видимо теми самыми волосатыми шарами, которые взрывались и поджигали всё вокруг.

Последним в проход запрыгнул Питер, но сразу за ним зеркало взорвалось и рассыпалось на мелкие кусочки, осыпав головы ремесленников осколками.

— Ой, — подскочила к Питу Мэдлин, — ты не ранен?

— Нет, — успокоил её великан, стоя среди битых стёкол и дымящегося пола на котором возились в пыли семнадцать пушистых собачат.

Вдруг один из щенков бросился в угол и схватил чёрный шар, который состоял из шевелящихся жгутов. Они напоминали клубок змей. Никто не заметил, что одна из бомб залетела в комнату и теперь, шипя, готовилась взорваться. Острыми извивающимися концами она жалила собаку, но тот, скуля, мотал мордой, пытаясь раскусить врага. К нему подлетели остальные щенки и, растащив бомбу на части, разорвали каждый змеящийся жгут по отдельности. Всё это произошло молниеносно, на глазах изумлённых ремесленников, не успевших отреагировать.

— Вот это собаки! — восхищённо смотрел на чумазые морды щенков Стурла, — погляди, Дэгни! Маленькие, а какие смелые!

— И словно знали, что делать, — кивнул Леонар, — настоящие визидарские малыши.

Ремесленники вышли на улицу, неся охапками щенков. Визидары никогда не видели таких животных и быстро разобрали потешных зверей себе по домам.

Итиро познакомил деда с каждым жителем Стоунбона. Старый Таисуке ходил, кланялся по сторонам, удивлённо глядя на здешние чудеса.

А Питер поднялся к Верхним вратам и до самых потёмок вглядывался в дорогу, ожидая прихода визидаров. Но так никто и не появился. То ли ни одни голубь не выжил, то ли Визидария, действительно, отказывалась сражаться, как предрекал Август Непомнящий.

— Что же, — сказал Пит за ужином остальным, — тогда к сражению мы будем готовиться сами. На территории Стоунбона, за корпусами Мастерских и оранжерей, есть поля. На карте они обозначены как Дымящиеся, видимо, из-за туманов. Там мы и разобьём военный лагерь. Марио с Гарбаханом там уже начали устанавливать платки. Сегодня ляжем пораньше, а с утра приступим.

Он выложил на стол свой браунинг и добавил: