Вперемешку с человеческими телами валялись трупы каких-то существ, плоть которых была обезображена металлом и камнем. Они были разбросаны по полу; части этих мерзких тел торчали из-под обрушившихся арок, усеивали ступени лестниц. Зрелище выглядело отвратительным и леденящим кровь одновременно, а Кентон даже не мог закрыть глаза, чтобы отгородиться от этого кошмара наяву. Спасибо Анневу, который плеснул ему в лицо аклумеру.

«Ублюдок! – Желание мести вспыхнуло в Кентоне с новой силой. – Если я снова тебя встречу, то выпотрошу, как рыбу, а кишки скормлю воронам».

Однако теперь он видел несравнимо больше, чем раньше: его взгляд без труда проникал сквозь треснувшие стены, разрушенные колонны и груды обломков. И лишь одно место оставалось непроницаемым для его взора.

Проклятое хранилище. Кентон смотрел вниз, туда, где в темноте исчезали ступени, ведущие к Хранилищу. На подступах к нему Кентон не видел ничего, кроме чернильной темноты, которая рассеивалась, стоило ему отвести взгляд. И все же кое-что ему удалось разобрать: недалеко от гигантской двери из железного дерева, за которой начиналось Хранилище, лежал мертвец. Черт его лица Кентон рассмотреть не мог, однако новый дар подсказал ему, что это за человек.

Нарах.

Вид старика, который должен был стать его наставником, не вызвал у Кентона особой жалости. Поделом тебе, несносный старикашка. Интересно, от чего Нарах умер? Наверное, его убили эти демоны, но, судя по всему, в Хранилище ни одному из монстров прорваться не удалось.

«Вот и славно, – думал Кентон, осторожно ступая по вздыбленному каменному полу кладовой, заваленному обломками деревянных балок. – Значит, в этих подземельях не осталось никого и ничего – кроме магии, будь она проклята. Я должен отыскать путь наверх».

Время шло, а его поиски какого-нибудь коридора или туннеля, что вывел бы его из подземелья, не давали никакого результата. Любой проход оканчивался непролазным завалом; даже потайные ходы, которые когда-то показал Кентону Дюварек, покойный мастер теней, оказались запечатаны. Чем дольше Кентон бродил по раскуроченным коридорам, тем более убеждался в одном: ни о каких случайных обстоятельствах тут и речи нет – это последствия саботажа, и причастные как следует позаботились о том, чтобы отсюда никто не выбрался.

Эти демоны попали сюда по чьей-то воле, не иначе. Кто-то намеренно впустил их, и они завалили все выходы с нижних уровней. Кентон обнаружил один – один-единственный! – коридор, совершенно целехонький, который вел на первый этаж, поспешил по нему – и уткнулся в груду обломков. Естественно, часть подземелий пострадала из-за обрушения верхних уровней, но кладовую, которую Кентон исследовал в данный момент, громили изнутри и, несомненно, с полным знанием дела.

Кентон почти отчаялся. Не успел он порадоваться чудесному освобождению из темницы, как тут же снова оказался в западне. Да судьба попросту играет с ним, как сытая кошка с мышью. Кентон повернулся и проделал весь путь заново в обратном направлении, надеясь, что впопыхах не заметил какой-нибудь потайной туннель… Тщетно.

«Так, наверх пути нет, – размышлял Кентон. – Может, стоит спуститься? Вдруг на нижних уровнях найду какой-нибудь проход?»

Могли ведь глубоко под землей образоваться трещины?

«Вот бы у меня был меч Аннева, – с сожалением подумал Кентон, вспоминая, с какой легкостью разрезал этим мечом каменную плиту пола в кабинете Янака. – Зачем только я отдал его Нараху? Спрятал бы у себя – смог бы сейчас прорубить путь наверх».

Внезапно его озарило: а с чего бы Нараху нести меч сразу в Хранилище? Мастер тайн проявлял чрезвычайную дотошность во всем, что касалось его работы: прежде чем спрятать артефакт в Проклятом хранилище, он бы сначала наведался с ним в архив, чтобы по всем правилам внести ценный предмет в каталог и только после этого убрать туда, где ему самое место. Не исключено, что Нарах мог оставить меч и в собственной спальне, да только это маловероятно…

Кентон спешил по коридорам, ловко огибая или перепрыгивая препятствия в виде закоченевших тел и осыпавшихся с потолка камней. Добравшись до лестницы, которая вела к архивам, он остановился и пронзил взглядом уровень, лежащий ниже. Вот его новая спальня: поспал он в ней всего ничего, а потом поднялась неразбериха, и закончилось все тем, что Аннев запер его в темнице. А рядом – покои Нараха. Кровать, сундук с одеждой да крошечный стол – вот и вся обстановка. Как и следовало ожидать, ни следа меча-артефакта.

Кентон переместил взгляд на архив. Едва он это сделал, как почувствовал сопротивление: магия Хранилища мешала ему, не давая проникнуть вглубь комнат. Он видел лишь предметы, находившиеся у стены, а дальше – тьма. Какое разочарование!

Кентон отвел взгляд в сторону, все еще расстроенный неспособностью прищуриться или моргнуть, чтобы прояснить зрение. И вдруг… увидел длинный стол, на котором лежал тот самый меч! Тут же – раскрытая книга, перо и чернильница.

Перепрыгивая через две ступеньки, Кентон слетел вниз по лестнице, пронесся по коридору, заваленному трупами, и, нырнув в помещение архива, в два счета пробрался меж книжных шкафов к заветному столу.

Наконец-то! Едва он дотронулся до рукояти меча, обмотанной тканью, как в его сознании раздалось: «Я воздух, что режет, как нож. Я ветер и дождь, что обтачивают скалы. Этот меч – мои ножны, а я – край его клинка. Призови меня – и я буду твоим. Один лишь взмах – и я дарую милость твоему врагу».

«Милость. Вот как тебя зовут», – подумал Кентон.

Так меч ощущал сам себя. Точнее, не сам меч, а магия, породившая его. Это ее голос – голос крови, что смешалась с металлом, – слышал Кентон.

Он крепко сжал рукоять в ладони.

«Я буду владеть тобой. Ты принадлежишь мне, а я – тебе. Вместе мы одно целое».

Кентон ощутил легкую дрожь, исходившую от оружия. Магия меча ответила ему; она проникла в его разум и схватилась за него так же крепко, как Кентон – за рукоять Милости. Они стали едины.

«Мы должны выбраться на поверхность». Кентон и сам не знал, почему он мысленно обратился к мечу – он лишь чувствовал, что нужно поступить именно так, а не иначе.

«Мы должны выбраться отсюда туда, где воздух свеж, где капли дождя омоют тебя, а небо будет целовать твой клинок».

Меч в его руке гулко загудел.

Свежий воздух. Милость словно вторила его мыслям. Следуй за свежим воздухом.

И тут Кентон почувствовал – можно даже сказать, увидел собственными глазами – то, о чем говорил меч: тоненький ручеек прохлады, струящийся вниз по лестнице из какого-то помещения, которое Кентон до сей поры почему-то не замечал.

Следуй за воздухом, снова раздался в его голове шепот. Слушай голос Отца небесного – следуй за ветром.

Кентон развернулся, держа меч перед собой. Клинок легонько дрожал, заключенной в металле душе не терпелось оказаться на поверхности. Кентон почувствовал, что Милость ведет его к лестнице. Сердце аватара учащенно забилось: неужели он наконец выберется отсюда? Однако едва он начал подниматься по ступеням, как явственно ощутил недовольство меча.

Следуй за ветром, повторила Милость, побуждая его вернуться к Хранилищу, спуститься еще глубже в подземелье.

Но нам нужно наверх.

Нет, шепнул меч. Нам нужно выбраться отсюда. Следуй за ветром – он знает дорогу.

Поколебавшись, Кентон все же решил довериться Милости. Он спустился к Хранилищу, затем, сделав глубокий вдох, медленно преодолел еще один пролет. Пройдя по коридору тюрьмы, он остановился у собственной камеры. Рядом была еще одна, запертая, к ней-то меч и вел Кентона. Аватар вытянул вперед руку и ощутил прохладное дуновение ветерка. Вот так ирония! Кентон чуть не рассмеялся.

Призвав магию меча, аватар вонзил клинок в дверной косяк и с легкостью разрезал железный засов. Потом пинком распахнул дверь и увидел источник сквозняка: в дальней стене камеры был вырублен туннель. Кентон не заметил его раньше, потому что магия Хранилища скрывала проход от его взора.