Судно ускоренно отремонтировали, выпихнули в наш рейс. Состояние судна ужасающее – всё в копоти, в рейс даже не заправили пресной водой, торопились. Чтобы нагнать воды через судовой опреснитель, нам пришлось несколько суток ходить вдоль границы у полуострова Рыбачий.

После этого зашли в губу Большая Волоковая, встали на якорь, стали проводить калибровку акустического комплекса. Когда завершили калибровку, я сообщил капитану – можем двигаться в сторону работ, на юг Норвегии.

Капитан отвечает: «Двигаться не можем. Выведены из эксплуатации оба двигателя. Во время заправки топливом нам залили смесь невероятно низкого качества. Много серы и парафина, похоже на печное топливо. Вышла из строя наша топливная аппаратура дизелей, забились фильтры, всё разобрано. Промываем, чистим, завершим – тогда и пойдем». На том и остановились.

На борту имели телеграмму о штормовом предупреждении на следующие сутки. Надеялись успеть выйти из бухты, уйти далеко в море, там отштормоваться. Не успели.

В конце этих суток сильно упало атмосферное давление, перо барографа «чертило по столу, съехав с листа». За бортом был штиль. А сразу после полуночи сильно засвистел ветер, нас начало тащить на берег, якорь не держал.

Все попытки завести двигатель оказались неудачными. Теряли драгоценное время. Когда, наконец, двигатель (один!) завелся, провернуть винт уже не смогли. Коснулись кормой берега, замяли вал, винт и руль, плотно сели на камни. Это случилось 7 февраля около часа ночи.

Шторм разыгрался нешуточный. Пошла высокая волна. Прибоем начало «протирать» днище о камни. В машинное отделение пошла морская вода, двигатели заглохли.

Аварийный генератор запустить смогли, но он быстро вышел из строя. Потекла вода из системы охлаждения, перегрелся, заклинил. Отремонтировать не сумели. Среди ночи мы оказались на камнях, без электричества, воды, тепла. Сидели на камнях плотно, все надели спасжилеты. Было очень страшно. Волны били по корпусу с силой железнодорожного вагона на большом ходу.

Ветер усилился до 40 м/с. Утром, с рассветом, решили на спасательных плотах выбрасываться на берег, в 100 метрах от нас. Там нас подберут пограничники на своих снегоходах, разместят на близкой погранзаставе. Всё так и получилось.

Все 40 человек были живы, никто не погиб. Кто-то промок. Мелкие ушибы и ссадины не в счет. А вот замерзли все на холодном ветру крепко. Я обратился на заставе к сержантам с просьбой затопить нам баню. Ребята это сделали очень быстро. А вот спасти всех от простуды я уже не смог.

К тому времени большинство наших стали праздновать спасение прихваченным с борта спиртом «Флорида». Кто что спасал, а некоторые – горькую. «Ужаленные» в баню не пошли, им и так уже было тепло.

Всех трезвых я повел в баню, эти не заболели, остальные потом долго температурили, чихали и кашляли все 3 дня, что мы жили на заставе и ждали транспорта в родной порт.

На заставе нас разместили в спортзале. Нанесли матрасов, одеял. Я занял место у окна.

Весь остальной старший комсостав (капитан, старпом, стармех) поселились отдельно, в импровизированной гостинице. Они были погружены в глубокую депрессию. «Лечились» чем и как могли. К народу почти не выходили.

О пограничниках нужно сказать только хорошее. Их там было 12 рядовых и сержантов, командовал капитан. Нам они пошли навстречу во многом. Кормежкой и спальными местами мы были обеспечены. Работал телевизор, отчасти решили проблему досуга. Нам разрешали прогулки по окрестностям. Это было сложновато – ураган нанес снега, замел тропинки.

На заставе была своя свора собак, откормленных шустрых дворняг. Мы их подкармливали плитками из рационов, которые взяли из НЗ спасательных плотов. Псам нравилось. Нам плитки показались невкусными.

К высокой наблюдательной вышке пограничники дорожку размели. Мы ходили на вышку посмотреть на нашу «ласточку». Стоит на камнях, накренившись в глубокую сторону залива. Вид жуткий, заброшенный. Было понятно, что шансов у судна вернуться в строй мало.

Солдаты-срочники нам рассказывали, что такое значимое событие у них впервые за службу. Они были горды тем, что смогли оказать помощь морякам. Мы много общались с этими молодыми людьми. Среди них оказались умельцы по части мелких поделок.

А еще они радовались, что наш вынужденный приезд на заставу заблокировал плановую проверку их точки со стороны высокого начальства. Еще полгода можно жить без мандража и страха.

Когда погода успокоилась, к заставе подошли два судна Промразведки, встали на якорь. Рабочим катером одного судна нас всех перевезли на второе судно. Разместили на все возможные места и доставили в порт за несколько часов.

В порту каждый уже сам добирался до дома. Я следующий месяц прожил в общежитии института. Потом ушел в рейс на полгода. Об этом рейсе у меня тоже есть сюжет. Он получился богатым на события.

Эта катастрофа сильно «подкосила» планы и уровень жизни. Когда я спасался с борта, то оставил там почти все вещи. Больше всего жалко инструмент. В плотике мало свободного места.

На берегу мне оказывали гуманитарную помощь мои коллеги и друзья. Ссудили деньгами, одеждой, продуктами. Принесли подержанный телевизор. Не бросили! Я был очень благодарен неравнодушным людям. Спасибо всем!

Как я шутил после возвращения, мы пережили приключение на 10 баллов. Но его не пожелаешь даже врагу. Было реально страшно. Ураган ревел сутки. Волны были высокими.

Люди находились в депрессии, в потерянном состоянии. Возможно, именно поэтому на погранзаставе многие сразу кинулись в «горький омут», чтобы забыться, заснуть.

При анализе причин катастрофы получается, что первый неверный шаг повлек за собой целый ряд неверных шагов и действий. А это все закономерно закончилось потерей дорогущего судна. Слава Богу, никто не погиб!

А шаги были следующие. Сначала пожар у причала. Затем скорый ремонт. Заправка печным топливом вместо качественного «дизеля» перед нашим рейсом. Забыли заправить пресной водой в порту – потеряли время на нагон воды.

Капитана, который «прохлопал» пожар, отправили в рейс, где он «прохлопал» судно. Были разобраны два двигателя, в итоге, при необходимости срочного движения, не смогли дать ход.

Наказания были следующие – капитана лишили прав на один год. Преступную заправку «замылили», наказан не был никто.

Судно при снятии с мели очень мощным буксиром привели в полную негодность, продрав днище. Его, судно, в виде металлолома отдали той конторе, которая занималась снятием с мели и буксировкой в порт. Так сказать, оплатили услуги натурой.

Одно из трех специализированных научно-исследовательских судов Северного бассейна перестало существовать.

Совсем скоро сумели угробить и второе – неумелые механики «запороли» двигатель. Запчастей не нашлось, ремонт ожидался невероятно дорогой. Денег не нашлось. Списали на металлолом.

Третье судно работало до моего отъезда из Мурманска в 2016 г.

К этому рассказу прилагается самодельный видеофильм. У одного инженера из научной группы, Володи, при себе была видеокамера. Он делал съемку, где это было возможно. Потом, когда вернулись в порт, Володя все записи переписал на несколько кассет, раздал участникам событий. Другой участник, Женя, попозже оцифровал и смонтировал фильм, предложенный вашему вниманию. Спасибо ему за помощь. Володи-оператора с нами, к сожалению, уже нет.

К зрителям у меня пара слов. Отнеситесь к записи с пониманием – у людей еще не было привычки к съемке, как сейчас, когда у всех смартфоны. Не все значимые моменты попали на ленту – но ведь это не игровой фильм по сценарию.

https://youtu.be/P14khohZP70 (https://rutube.ru/video/91d6ad850575d59c0ec97b394a07e153/)

Я вспоминаю о кораблекрушении нечасто. Месяц после события, натерпевшись страху, очень плохо спал. Потом прошло.