Мой мозг работал, переваривая его слова. Она была его первой. Кроме того, она была той, кто научил его всему. Она была особенной. Эта мысль была ядом. Мои внутренности таяли, и мне до боли хотелось закричать на него, чтобы он заткнулся на хрен. Никогда больше не упоминал о ней. Но я держала рот на замке, уперев руки в бока.

— Я не любил ее, — продолжал Джей, его голос был жестким и твердым. — Знай это. Мне нужно, чтобы ты прекратила эти ядовитые, разрушительные мысли, которые терзают твою голову, — его глаза впились в меня. — Я ценил ее за то, что она дала мне. Но любви не было. По крайней мере, не на моей стороне, — он сделал паузу, давая мне все переварить.

Нормально, что мой жених говорит о женщине, которая научила его сексуальной жизни, которая была в нашем доме на протяжении всех наших отношений… О, подождите, в этом не было ничего нормального. Но обычно, когда у меня был неприятный, обидный разговор, я нервничала, ходила взад и вперед. Сейчас я стояла неподвижно, принимая удары.

— Она привязалась ко мне, — он слегка пожал плечами. — До нее я никогда не подпускал другую женщину достаточно близко, чтобы та полюбила меня. Я был намеренно жесток и холоден, думал, что так меня никто не полюбит. Мне это нравилось. Нравилось, что она любила меня, но у меня не было с ней никакой связи. Когда я порвал с ней, она захотела остаться в моей жизни… чтобы служить мне. Конечно, я ей плачу.

— Конечно, — усмехнулась я, не в силах сдержаться.

Челюсть Джея дернулась, но он никак не прокомментировал мою язвительность.

— Это ужасно с моей стороны. После всех этих лет, наслаждаясь тем, как она продолжает хотеть меня, продолжает быть моей гребаной домработницей. Но она облажалась. У нее есть свое собственное дерьмо, которое преследует ее. Меня все устраивало. Не было никаких причин посылать ее, до тебя.

Я скрестила руки на груди.

— До меня, — передразнила я. — Но потом ты заставил ее делать… что она там делает теперь, пока мы вместе?

— Да, — согласился Джей. — Я был так чертовски поглощен тобой, что забыл о ней.

— Она чистила твое нижнее белье и покупала мне миндальное молоко. Ты криминальный авторитет, читаешь людей, как Менталист. И так удобно забыл о ней, — усмехнулась я.

— Менталист?

Я смерила его пристальным взглядом.

— Это офигенный сериал, и сейчас не время говорить о том, что тебе следует начать обращать внимание на популярную культуру, — съязвила я.

Джей кивнул с мрачным выражением лица.

— В это невозможно поверить, и это звучит как ложь, но я говорю правду, Стелла. Она так мало значит для меня, что просто исчезла из моей головы. Ты разрываешь все подряд. Я не могу прожить и минуты в течение дня, не думая о том, как ты пахнешь, как твоя вагина пульсирует вокруг моего члена, как мерцают твои глаза, когда ты счастлива, как ты находишь способ поговорить о гребаном сериале в середине разговора, который, я знаю, разрывает тебя на части, — глаза Джея были такими напряженными, что казалось, будто моя кожа тает от костей.

— Это вредно для здоровья, моя любовь к тебе, Стелла. Я же говорил тебе, я злой человек. Люди для меня одноразовые. Если они перестают быть полезными для меня, они перестают существовать. Кроме тебя. Ты так чертовски реальна для меня, что это причиняет боль. Это пугает меня.

Его кулаки были сжаты по бокам. Он хотел прикоснуться ко мне, энергия, излучаемая между нами, была такой густой, что я едва могла дышать.

— Вот и все, — заявил он. — Это правда. Это все, что я могу предложить. Я чертовски ненавижу то, что причинил тебе боль, но я же сказал, что сделаю это. Что я защищу тебя от всего мира, но не смогу защитить от себя.

Ну все.

Теперь я могла дышать.

Дыхание вырывалось из моих легких, бьющееся, разрушенное сердце снова заставляло кровь приливать к кончикам пальцев.

Джей признался, что причинил мне боль. Не было никакой лжи. Я тоже это знала, знала бы, даже если бы он не сказал. Нет никакого способа удержать такую любовь без боли. Без мучений.

Джей был слишком сложным и жестоким, чтобы любить меня нежно или по-доброму. Но он любил меня со свирепостью тысячи мужчин. Миллионов. Он убьет любого, кто причинит мне боль. И не в том образном смысле, который мужчины извергали в наши дни, чтобы казаться альфой. Он буквально убьет любого, кто причинит мне хоть малейший дискомфорт. И ему это сойдет с рук.

— Хорошо, — прошептала я едва слышно.

Тело Джея дернулось, услышав мой голос, его глаза открылись немного шире, губы слегка расслабились от гримасы.

— Хорошо? — повторил он.

Я кивнула.

— Да. Хорошо. Я не прощаю тебя. Но я понимаю. И только если эта женщина больше никогда не зайдет в наш дом, со мной все будет в порядке. С нами все будет в порядке.

— Хорошо, — сказал Джей.

— И сходим в «Whole Foods», — добавила я.

— Будет сделано, — невозмутимо произнес он.

Я судорожно сглотнула. Воздух между нами все еще был наэлектризован всеми признаниями, которые мы излили в воздух моего детского рая. Солнце скрылось за облаками, воздух был теплым, но мои кости чувствовали холод, а кожа горела.

Все слова сказаны. У нас ничего не осталось.

— Сними платье, — приказал он, его зрачки расширились.

Мою кожу покалывало. Ладно, осталось еще несколько слов.

— Прямо здесь?

— Мне повторить еще раз? — в его тоне сквозила угроза, и мои бедра сжались вместе.

Я покачала головой, медленно стягивая платье через голову. Джей смотрел на меня, пока я это делала, смотрел так, что я почувствовал себя уязвимой и сильной одновременно.

Этот район был относительно уединенным, в пяти минутах езды от города и вверх по извилистой, плохо ухоженной дороге. Разбойничьи пивные бутылки показывали, что это скорее место для скучающих подростков, чем для матерей, толкающих детей в колясках. Но было еще светло, и спрятаться негде.

Я все равно раздевалась перед своим женихом.

Затем, когда я была обнажена и дрожала, несмотря на тепло, Джей тоже разделся. Полностью.

— Руки и колени. На землю, задницей ко мне, — скомандовал он, будучи великолепно возбужденным.

Я облизнула губы и сделала, как он сказал, грязь была мягкой и прохладной, мои конечности дрожали от желания, несмотря на то что это казалось животным и безумным. Потому что это было животным и безумным.

Джей опустился позади меня, его член прижался к моему входу, который уже был насквозь мокрым, потому что он заставил меня голой стоять на четвереньках в грязи посреди гребаного дня. Очевидно, это меня завело.

Он поцеловал меня в затылок.

— Я всегда буду причинять тебе боль, Стелла, — пробормотал он, дразня меня своим членом. — Но никогда не перестану тебя любить, никогда не перестану дышать тобой, всегда буду чертовски голодать по тебе.

Затем он оказался внутри меня, жестокий, глубокий, великолепный.

Я закричала. Громко. Мой крик эхом отразился от деревьев.

Джей схватил меня за волосы, дернув мою голову назад, боль взорвалась в голове, в то время как удовольствие пробежало по крови.

Его другая рука впивалась в плоть моего бедра, пока он трахал меня, глубокое рычание эхом отдавалось из глубины его горла. Этот звук отправил меня через край, я снова закричала, сжавшись вокруг него. Он потянул меня за волосы сильнее и не остановился. Не переставал трахать меня в грязи. Пока я снова не кончила.

Да, это было невероятно ужасно и неправильно, что я чувствовала себя исцеленной от того, что практически валялась в грязи, как животное, со своим женихом, но это такая вот я. Такие мы.

========== Глава 10 ==========

Месяц спустя

Смерть мамы была рябью в моей жизни. В нашей жизни. Но это была не приливная волна. В основном я беспокоилась за своего отца, беспокоилась о том, какую вину он возложит на себя. Мужчины, особенно альфа-самцы, которые страстно любили, склонны винить себя во всем, что происходило с их женщинами, даже если это было вне их контроля. Особенно, если это было вне их контроля.