Страшно. Скала давит. А, это не скала, это тело. Неподъёмное. Неподвижное. А это – голос отца. Откуда он здесь?

– Зачем злиться?

Дрейк? Живой? Он разговаривает с отцом? А она, что с ней? Что с телом? Почему оно не шевелится?! Неужели они изувечили его? Вдруг у неё нет больше рук?

Ужас прошиб ударом тока. Ощутить – ощутить хоть что-нибудь. Если только оно есть…

«Если я – обрубок, я не буду жить. Я найду яд. Я не стану овощем, уродом, куском человека».

Неприятно в глазах. О, значит, глаза есть. Не выкололи. Хорошо ли это, она не знала. Душа билась внутри окаменевшего тела, искала его.

– Чтобы пережить это. Морель, я не хочу завтра прочитать в газетах, что ты повесился или утопился. Ты молод, впереди целая жизнь.

Сердце. Оно бьётся, колотится о грудную клетку. Ага, грудная клетка есть… И даже, вроде бы, целая…

– Тебе надо жить дальше. Будут другие люди, лица, женщины. Нормальная семья. Смерть оборотня, с которым ты знаком несколько месяцев – не повод для самоубийства. Считай, ты легко отделался, освободился…

«Смерть оборотня – не повод для самоубийства»… Стало смешно. Губы стали изгибаться в усмешке. Действительно. Её смерть ничего не поменяет в этом мире…

Ощущение. Странное ощущение где-то вдалеке от мозга и сердца. Что-то горячее касается. Чего касается? Руки?! Так, значит, руки на месте?

Она рванула – рванула внутрь, отыскивая своё тело, пытаясь вернуть себе управление им.

– Если бы… Стоп, это что?..

Жива. И тело есть, и руки есть, и сгребающий в охапку Дрейк – тоже есть…

А ещё – страшная память и шрам на всю жизнь – не столько на теле, сколько на Душе.

Она была задумчива. Как будто её сознание витало где-то далеко-далеко. Дрейк смотрел на жену. Тот страшный день дорого дался им обоим. Разрушилось до основания само ощущение жизни. И если ему это было знакомо – по временам войны, то Эстия…

Она как будто умерла тогда. В плен попала одна девушка, а вышла из него – другая. Да, первые дни были наполнены духовной близостью и теплом – когда они приходили в себя, когда говорили откровенно, когда он убедил её, что его не смущает её болезнь. А потом ужас события стал нагонять.

И накрывать.

На душе было тошно и больно. Эйфория, жажда жизни, сила – всё то, что мощным потоком рвалось наружу в первые дни после возвращения с того света – всё это резко спало, оставляя за собой иссушенную пустошь. Осталась только боль и вина.

И Эстия, которая не улыбалась.

– Возвращайся, – шепнул он, присев рядом и обняв её за плечи.

Она слегка шевельнулась. Вдохнула. Повернулась к нему. Её взгляд медленно приобретал осмысленность.

– Это ведь пройдёт?

– Да. Через некоторое время начнёт забываться. Просто надо подождать.

– Долго?

– Увы, не быстро. Мы справимся, Эстия, не бойся…

Она положила голову ему на плечо.

– Всё – ненастоящее. Я как будто зависла где-то. Как будто боюсь снова жить, снова чувствовать тело, эмоции. Всё – как будто сквозь пелену. Даже весна. А я так её ждала…

– Пойдём на улицу. Сегодня солнечно и тепло. По-мартовски, но всё же…

– Здесь тоже солнечно.

– Там – ярче.

– Разве?..

Дрейк качнул головой.

– От Кортэров есть вести? – вдруг спросила она. – От Ирвина?

Маг пожал плечами.

– С тех пор, как Виола прилюдно принесла извинения, я с ними не общался. Незачем.

– Мне казалось, вы подружились…

Дрейк насмешливо приподнял бровь.

– Эстия, что может быть общего у меня и Кортэра с Вейстом? Мы работали бок-о-бок, пока была необходимость. И только. Мы с ними слишком долго были по разные стороны баррикад. О чём нам общаться? Какой в этом смысл?

– Тебе не хочется иметь друзей? – она смотрела как будто сквозь него.

– Зачем?

– Интерес.

– Мне неинтересны они, – неестественно-светлые глаза были спокойны. – Они из другого мира. Из мира простых магов. Никогда не забуду ту придорожную забегаловку, куда они ходят, – он скривился. – Меня там пристрелить пытались. Отвратительное местечко – всякий сброд, странные запахи, странная еда, которая им ещё и нравится, не очень чисто – а им нормально, как будто так и надо. А их дом? Скудный, тесный. Они работают от звонка до звонка, живут на жалованье, думают, где ещё подзаработать. Они не ровня нам, Эстия.

– Ты так не думал, когда они помогали тебе…

– Они помогали себе. И я не забывал об этом ни на мгновение, – он смотрел прямо.

– Казалось, что ты…

– Казалось. То, что я их терпел и ровно общался – не признак дружбы, – ледяные глаза, как и положено льду, были безразличны. – Наконец-то всё закончилось. Я не хочу продолжать общение. Да и о чём с ними разговаривать? О премии или о том, куда теперь податься безработному Кортэру? Или об оборотах нашего семейного бизнеса? Мы из разных миров, Эстия. Ты тоже не особо с этой Анной сблизилась. Ты в их доме, как лебедь в курятнике. Они нам не ровня, и так было всегда.

– Понятно, – кивнула ведьма. – А мне нравилась их семья. Они такие дружные. Но, ты прав, поддержать разговор с той же Анной мне тяжело. Мы разные. Говорить не о чем.

– Среда создаёт человека, – развёл руками Дрейк. – Именно поэтому знатные чураются простых. Легко завязнуть в трясине и стать, как они.

– Они не плохие.

– Они простые. Они мыслят узко – только в том, что им доступно. А доступно им очень мало.

– Почему тогда у тебя нет друзей из числа знати? – она внимательно смотрела на него, наклонив голову.

– А зачем они мне?

– Эрик и Ирвин прикрывали тебе спину.

Маг фыркнул.

– Знатные друзья вряд ли решили бы так подставиться.

– Значит, решение могло быть в иной плоскости. Через связи, через наёмных людей, – она устроилась поудобнее, подогнув под себя ноги.

– Эстия, к чему это всё? У тебя нет друзей. У меня нет друзей. У твоего отца и тёти нет друзей. У моих родителей – тем более. Быть знатным – это быть одиноким. Единственное, что мы можем – это создать связи. Полезные связи, – он смотрел ей в глаза. – К тому же, дружить – это накладно по времени.

– Но дружба же что-то даёт людям?! – Эстия была похожа на себя-прежнюю, в её глазах появились эмоции. – Когда я общалась с Марко, мне было хорошо. Он был глотком свежего воздуха, он вечно куда-то меня звал, мы бывали в интересных местах…

– А потом он тебя предал, – скривился Дрейк.

– Когда на него стали давить. Но как приятель – не скажу, что друг – он был для меня важен.

Дрейк пожал плечами.

– У меня друзей не было. И я не страдаю от этого. Как и от того, что я не люблю вечеринки, на которые тебя таскал Кадини. Ты, я думаю, тоже не из тех, кому туда надо.

– А дружба между мужчиной и женщиной?.. – Эстия с интересом взглянула в лицо мужа.

– Невозможна, – припечатал он. – Если женщина нравится – она нравится. И это уже не дружба.

– А общение? Может же просто нравиться общаться с женщиной? – она поправила медную прядь.

Дрейк скептически приподнял бровь.

– Но ты же со мной общаешься! – ведьма непонимающе на него взглянула.

– Это не дружба, – он слегка улыбнулся. – Это любовные отношения. Я же тебе как мужчина интересен, а не как приятель, – рассмеялся он, приобнимая жену и целуя её.

Эстия слегка улыбнулась.

– Ты спешишь куда-то.

Он бросил на неё короткий взгляд.

– Ты стала много чувствовать.

– Нет. Я просто знаю. Чувствовать мне больно, – она смотрела ему в глаза, и при этом её взгляд снова стал слегка расфокусированным. – Ты в особняк?

– Да, – он сжал губы. – Отец внезапно прислал весть. Этот чёртов семейный бизнес… – он был недоволен. – Нужно моё присутствие. Я надеюсь вернуться через пару часов. Ты побудешь дома?

– Да.

Он поцеловал её в висок.

– Отдыхай. Я скоро.

В семье Морель умели заботиться о жёнах. Не волновать их своими проблемами, не расстраивать новостями. Создавать уют и безопасность.