-- Но что же теперь делать?

   -- У меня есть кое-какие соображения на этот счет. Давайте как минимум убедимся, что тень не солгала нам -- ведь в том мире водятся и такие существа, которые с легкостью могут принять чью угодно форму, чтобы ввести человека в заблуждение!

   -- И что вы предлагаете? -- с надеждой в голосе спросил Гамлет.

   -- Тот, кто посылал вас именно ко мне, знал, что делал. Езжайте в Данию и ждите меня там. На днях я пришлю вам телеграмму, а после прибуду и сам. Как королевский двор относится к синематографу?

   -- Замечательно, -- пробормотал Гамлет. -- Но какое отношение это имеет к поискам убийцы?

   -- Ну, предположим, сам по себе синематограф значит немного, но мы сможем убедиться в своих подозрениях, либо опровергнуть их. Я лишь попрошу вас собрать в день, который я сообщу по приезде, всех перечисленных ранее мною лиц в замке. А теперь идите, а то опоздаете на пароход! Ватсон, проводи гостя!

   Стоило Гамлету скрыться за дверью, как Холмс вновь вытащил трубку, набил ее табаком из стоящей на камине табакерки, сделанной из человеческого черепа, и закурил. Пройдясь перед камином несколько раз с заложенными за спину руками, он заорал:

   -- Ватсон, иди сюда! И прихвати печатную машинку!

   Минуту спустя в гостиной появился автоматон, несущий под мышкой здоровенный "бликенсдерфер", на клавиатуре которого отсутствовали буквы. Шестереночному мозгу они были просто не нужны -- первое, что выбивали на перфоцилиндрах автоматона, была именно раскладка клавиатуры.

   -- Итак, пиши, -- Холмс вынул трубку изо рта и выдохнул колечко дыма. -- Заголовок -- "Убийство Гонзаго"... Нет, не так. "Убийство Гюнтера". Сцена первая. Входят король Гюнтер и королева Брунгильда. Они обнимаются, изъявляя знаки любви...

   Вырастающие из свинцовых вод пролива Скагеррак скалы огласились трубным ревом. В мгновение ока над ними взметнулась метель из чаек, ослепительно-белых на фоне грязно-серых туч, и также быстро осела обратно.

   Гамлет стоял у поручней. Его окружали пассажиры "Атении", вглядывающиеся в приближающийся причал. На котором, в свою очередь, столпилось несколько сот встречающих и просто зевак. К огромному облегчению Гамлета, там не обнаружилось придворных офицеров в мундирах, каковые обязательно были бы здесь, ожидай датский двор самовольного возвращения Гамлета.

   Однако стоило ему ступить с трапа на холодный камень причала, как из толпы вырвалась легкая фигурка в кожаной куртке и брюках с гетрами и бросилась ему на шею. Лицо девушки скрывал мотоциклетный шлем и огромные окуляры, но Гамлета это с толку не сбило.

   -- Офелия! Ты с ума сошла -- отец тебя убьет! -- он осторожно отстранил от себя девушку.

   Офелия сорвала с головы шлем и очки, и стряхнула на плечи каскад каштановых с медным отливом волос, подстриженных под Марлен Дитрих в "Ангеле". И тут же, не сказав ни слова, впилась губами в губы Гамлета.

   Проходящие мимо пассажиры улыбались и отводили глаза.

   -- Вечно ты городишь чепуху, -- Офелия, наконец, оторвалась от губ возлюбленного. -- Благодаря твоему полоумному дяде, отцу сейчас совсем не до нас! Друзья Лаэрта помогли тебе сбежать от Гильденштерна и Розенкранца?

   Гамлет кивнул.

   -- Билет на "Атению" мне тоже передали они. Пойдем скорее отсюда, пока меня кто-нибудь не узнал.

   Они заспешили вместе с толпой по направлению к башням порта, от которых к причалившему пароходу уже шагали окутанные облаками дыма двухсотфутовые четырехрукие погрузчики, каждое движение которых поднимало выплескивающиеся на причал волны. Гамлет невольно загляделся на высящихся в кипящей воде исполинов. И хоть внешне они напоминали автоматонов, на самом деле никакой механизм не сдвинул бы с места столь чудовищный вес. В порту служили железные големы, одержимые призванными по договорам крови духами эфира.

   -- Ты нашел Холмса?

   -- Да, он обещал помочь. На днях он прибудет в Кронборг.

   -- Значит, все-таки, убийство?

   -- Я... -- Гамлет запнулся. -- Я видел тень отца. Это ужасно... Холмс подозревает всех, даже твоего отца, Полония.

   Принц и Офелия остановились около сверкающего начищенным хромом мотоцикла, над которым струями поднимался горячий воздух. Атанор, спрятанный внутри переплетений труб и клапанных цилиндров, мог заставить летать даже танк, но Офелию это не останавливало. В ее жизни, помимо Гамлета, было три страсти -- Амелия Эрхарт, быстрая езда и пыльца фей. Первая страсть проявлялась в стремлении Офелии во всем подражать своему кумиру, вплоть до таланта где угодно находить приключения и таких друзей, что они приводили в ужас даже ее либерального папочку. Вторая оставила змеящийся через спину шрам, свести который полностью астральные хирурги так и не смогли. А от третьей достались регулярно появляющиеся темные круги перед глазами и приступы провидческого безумия.

   -- Ничего удивительного, -- Офелия натянула на голову шлем. -- Ты еще не читал его последние статьи в "Юлландс-Постен". А как только Клавдий заключил пакт о ненападении с Гитлером, папа вообще как с цепи сорвался. Твой отец хотя бы не желал иметь дела с фашистами. На вот, полюбуйся.

   Офелия запустила руку в седельную сумку и достала оттуда скомканный лист бумаги. Расправив его, Гамлет обнаружил напечатанный красной и черной краской рисунок в легко узнаваемом стиле Бидструпа. Рослый датский кнехт с винтовкой наперевес плечом к плечу с обряженным в черные доспехи и рогатый шлем тевтоном шел в штыковую атаку на нависающего над ними красного змия, изрыгающего пламя. Своими чертами змий удивительным образом напоминал Сталина. Приписка внизу гласила: "Не дадим красной заразе отравить Старый Свет!"

   -- Что еще тут случилось, пока меня не было? -- скривился Гамлет и швырнул бумагу на землю.

   -- Тебе этого недостаточно? -- Офелия оседлала мотоцикл и протянула принцу второй шлем. -- Немецкий посол, фон Ренте-Финк, привез генерала Каупиша и таскает его повсюду. Теперь осталось только подождать, пока нагрянет сам Зиверс и на улицах объявятся мертвецы, поднятые из могил алхимиками "Аненербе". Тебя куда -- сразу в замок или сначала ко мне заедем?