- Я холосо помню васего деда, мистел Клемент. А где сэл Генли? - осведомился он.

   - Сэр Генри просил передать, что Чарльз заменит его. Мистер Брум, нам надо попасть в одно место... Чарльз, покажите ему чертежи.

   Клемент вытащил из сумки дагерротип с уменьшенной схемой аналитической машины.

   - Нам нужно вот сюда, - он показал брауни обведенный красным карандашом узел.

   - А, этот, - мистер Брум облизнул нос длинным розовым языком. - Плохое место, надо демонтиловать.

   - Этим мы и собираемся заняться, - заверил его Клемент.

   Брауни глубокомысленно кивнул и, не говоря более ни слова, направился к оставленным им спорщикам.

   - Садитесь, Чарльз, они не любят торопиться, - преподобный Бенедикт бросил мешок с инструментами на пол и сел на грубую деревянную скамью, тянущуюся вдоль древней стены, камни которой помнили, должно быть, самого Эдуарда Исповедника.

   - Невероятно, - Клемент шлепнулся рядом. - Не могу поверить, что это не опиумные галлюцинации. Пожалуй там, наверху, я бы действительно решил, что вы свихнулись.

   Он повернулся к преподобному Бенедикту.

   - И давно они тут?

   - Почти все еще лично помнят Чарльза Бэббиджа и Аду Лавлейс. Они их просто боготворят, как это ни крамольно звучит в моих устах. Кто бы мог подумать, что наши незаметные домовые имеют такую тягу к механике...

   - Значит за станцией смотрят только они?

   - Ну да. Они справляются с этим так хорошо, как никогда не справился бы ни один человек. Но главное - здесь их никто не достает, им не надо прибираться в домах, следить за детьми и коровами и заниматься прочей чепухой. Поверьте мне, за те тысячи лет, что существует народ брауни, им это ОЧЕНЬ надоело.

   Мимо прошли два брауни, катящие на тележке здоровенный бидон. Судя по тянущимся за ними следам из черных густых клякс, в бидоне плескалось первосортное машинное масло. За тележкой последовала группа хохочущих чумазых обитателей "мельницы" в зеленых повязках, активно жестикулирующих своими обезьяньими ручками. И в этих жестах, как показалось Клементу, присутствовали определенные закономерности.

   - Там дальше грохот еще сильней, - кивнул в сторону брауни преподобный Бенедикт. - Можно надорвать горло, но даже себя не услышишь. Приходится объясняться знаками. А вот, кстати, и снова мистер Брум. Думаю, мы будем пить чай.

   - Чай? Разве нам не мешает поторопиться?

   - У них свои порядки и не нам их нарушать, - пожал плечами священник. - Тем более что колеса на Темзе отключат только за два часа до полуночи. Время у нас еще есть.

   - Черт, - буркнул Клемент себе под нос.

   Глазея на брауни, он совершенно запамятовал, что Генри Бэббидж остановит водяные колеса, приводящие в движение машиносчетную станцию, не раньше десяти вечера. За ночь ему и отцу Бенедикту предстояло отсоединить лишние валы, пока инженеры "Монро" наверху будут лихорадочно проводить новые передачи к открытым для расширения узлам аналитической машины.

   В желудке у Клемента заурчало, что послужило запоздалым напоминанием о том, что последний раз он перекусил рано-рано утром, пока инженеры отвозили во флотские кузнечные цеха заказ на новые шарнирные рычаги. Теперь оставалось надеяться на то, что гостеприимство брауни не ограничится одним чаем.

   - Преподобный Бенедикт, а все же - как получилось, что брауни обитают прямо на святой земле? Вроде бы принято считать их нечистью...

   Окончание его фразы потерялось в грохоте заработавшей машины.

   Клементу казалось, что он хорошо представлял себе по чертежам масштабы бэббиджева подземного левиафана, но в темноте, когда проходы между запутанными стойками освещает только тусклый фонарь идущего впереди мистера Брума, вдруг оказалось, что тот попросту невероятен. Они шли не меньше часа и Клемент невольно ощущал себя Ионой во чреве кита с жутким несварением желудка - когда зубчатые передачи приходили в движение, пол под ногами начинал сотрясаться в припадках, а от грохота не спасали и наушники. Включения механизмов прокатывались по подземелью волнами, начинаясь с негромких щелчков, почти мгновенно вырастая до громового барабанного боя и затухая где-то в сумраке.

   Дождавшись, пока схлынет очередная волна шума, преподобный Бенедикт снял наушники.

   - В наш просвещенный век, - сообщил он поучительным тоном. - У церкви нет оснований полагать, что столь древние и имеющие разум народы, такие как брауни, не осенены благодатью Господа. Совет архиепископов тщательно изучил брауни, прежде чем принять решение поселить их здесь. Вы не поверите, Чарльз, но за столь длительное проживание бок о бок с человеком, он переняли многие его обычаи. Многие из них столь праведные англикане, что впору позавидовать.

   - У меня нет слов... - Клемент вынул из сумки фляжку с водой и принялся отвинчивать крышку. - Но разве в Библии не сказано, что Господь наделил душой только людей?

   - Безусловно, - подтвердил преподобный Бенедикт, подтягивая сползший заплечный мешок. - Вы ведь знакомы с трудами сэра Чарльза Дарвина, в частности по вопросам, касающимся эволюции?

   Клемент при этих словах едва не поперхнулся водой.

   - То есть вы хотите сказать, что брауни - тоже люди?!

   - В общих чертах - да. Но они пошли в своем развитии другим путем. Официально церковь пока не признает учение Дарвина истинным, но она не может отрицать некоторых очевидных фактов. В частности многие считают, что в целом теория происхождения видов отвечает замыслу Творца. А теперь поставьте себя на место совета архиепископов, которые вдруг обнаруживают толпу брауни, назубок цитирующих послание к Коринфянам. Что вы прикажет с ними делать - неужели убивать? Я полагаю, Бэббидж-старший хохотал от души, глядя на лица архиепископов, ведь это было его рук дело. Уж не знаю, как он втерся в доверие к брауни, но конечный результат всех пока устраивает.