Когда стало темнеть, Родион постелил на землю два мешка, улёгся на них и тут же уснул глубоким сном без сновидений. Когда он проснулся – было уже светло. Он наскоро поел, снова взял свой скарб и пошёл дальше.

Так шёл Родион несколько дней, всё больше и больше углубляясь в лесную чащу. Наконец он забрался в такую глушь, что неизвестно – ступала ли тут когда-нибудь нога человека. Деревья здесь стояли друг к другу так близко – что и днём тут не было светло. Неподалёку тёк ручей с чистой, ключевой водой.

«Тут можно и обосноваться» – подумал он, взял заступ и принялся рыть землянку. Он рыл её день за днём, питаясь припасами из мешков, а когда землянка была готова – перетащил туда мешки, и как следует, замаскировал вход в землянку, соорудил себе постель из мха и валежника, и пару дней лежал, отдыхая.

Но надо было думать о том, как жить дальше. Следуя русской поговорке – «готовь сани летом», надо было готовиться к зиме. Утеплять землянку и делать запасы.

И он принялся бродить по лесу с луком и бить дичь. Соли у него было мало, а потому мясо приходилось коптить и вялить. Он ставил силки и капканы, пробовал ловить рыбу в ручье. Рыба ловилась, но её было мало. Однако он всё равно сплёл сеть, и стал её ставить в ручье. В сеть попадалась рыба, в силки и капканы – звери и птицы.

За всеми этими заботами незаметно прошли несколько месяцев. Человеческое жильё Родион обходил за версту. Он боялся, что его ищут, что теперь он для всех превратился из честного человека – в изгоя и душегуба.

Не знал Родион, и не мог знать – что никто его не искал, так как для всех он давно считался мёртвым. Хитрость его удалась как нельзя лучше. Так как полюбовник жены был не из их деревни – никому и в голову не пришло подумать, что человек с отрубленной головой – на самом деле не Родион. Убитых обнаружили только через два дня, когда в дом Родиона зачем-то зашёл один деревенский мужик. Зашёл – и через несколько мгновений уже нёсся по улице и орал что есть мочи. Все собрались у дома Родиона – и обнаружили там убитых. Сказали обо всём его отцу – тот, хотя и не был ещё стар – в одно мгновение поседел.

Хоронили всех, как и водится – на третий день. На 9 и 40 дней справили поминки. Все решили, что на дом напали лихие люди, все жалели несчастных молодых супругов и их соседку. Никто и подумать не мог о том, что Родион жив, и в одиночестве блуждает по лесам.

Пришла зима. Как Родион не старался добыть побольше дичи на зиму, но до весны её всё равно не хватило. К землянке Родиона потихоньку подкрадывался голод. Разумеется, зимой на охоту он тоже ходил, но много добыть всё равно не получалось. И тогда Родион решил для себя – «зачем охотиться только на диких животных, если можно ещё и на домашних»?

Теперь он только и ждал, когда на пастбища начнут выгонять скот. Близко подходить к человеческому жилью он опасался, да и снег всё ещё не растаял – могли найти по следам.

Наконец снег всё-таки растаял, и однажды, Родион увидел пасущуюся на лугу отару баранов, которых пас деревенский мальчишка. Родион долго ждал, пока какой-нибудь баран отобьётся от остальных, и наконец, подкараулил – близко к лесу подошёл молодой баран. Родион достал из-за пояса топор.

Сделать всё надо было максимально быстро, и так, чтобы не было крови. По кровавому следу могли найти не хуже, чем по следам на снегу. А значит – стрелять из лука было нельзя.

Поэтому, как только баран подошёл к самой лесной опушке, Родион внезапно выскочил из-за куста, и огрел барана между рогов обухом топора. Баран упал оглушённый, не издав ни звука. Родион тут же схватил его, и потащил в лес. Пастушок в это время заигрался со своей собакой, а потому ничего даже не заметил.

Родион тащил оглушённого барана до ручья, а на берегу, пока тот не пришёл в себя – свернул барану шею. После чего скинул барана в ручей, и почти версту волок его по течению для того, чтобы если какие-то следы крови могли остаться – прервались бы у ручья. Родион вообще был очень осторожным человеком. Где-то может быть – даже излишне осторожным.

Притащив тушу барана в своё логово, он разделал её, зажарил и с аппетитом поел. С тех пор Родион стал убивать не только диких животных, но ещё и домашних. Домашних, однако, он старался убивать редко, чтобы не вызвать у окружающих людей излишнего беспокойства. Если люди поймут, что скот регулярно пропадает – в лесу могут открыть настоящую охоту. А если убивать их редко – никто и не забеспокоится. Ну, пропал баран, бывает – наверно заблудился, или волк его утащил.

Так прожил Родион и второй год в лесу, и перезимовал уже более сытно и спокойно. А потом однажды в лесной чаще – возле своего силка, поставленного на дичь – Родион увидел Ваньку.

***

Об этом доме можно было сказать то, что обычно говорят о человеке – «неладно скроен, да крепко сшит». Выглядела избушка неказисто, на первый взгляд была слишком маленькой и тесной, но даже невооружённым взглядом было видно, что сделана она добротно и крепко, так, чтобы в ней можно было жить и зимой. Все щели были тщательно замазаны глиной, крыша была покрыта толстым слоем мха и дёрна. Из крыши торчала труба, а из трубы шёл дым.

Родион первым пошёл в избу. Внутри избы всё тоже выглядело добротно, чисто, домовито. Была большая русская печь с лежанкой, крепкий дубовый стол, лавки, два топчана, сундук. Возле печки стояла баба, и ухватом вытаскивала из печки горшок. Баба была брюхата, судя по животу – месяце на восьмом.

Она обернулась на скрип двери, тут же бросила ухват подбежала к вошедшему и обняла его:

– Родионушка!

– Здравствуй, Маруся!

–Каждый раз как уходите, страшно мне становится, ух страшно! – быстро заговорила Маруся. – Ты сам знаешь, я не из пужливых, но каждый раз хожу по избе, места себе найти не могу, сердце так и колотится, боюсь я за тебя!

– Ничего, дорогая Маруся! Бог не выдаст – свинья не съест. – поговоркой ответил ей Родион.

Вслед за ним в избу уже входили и остальные, а потому Маруся снова взяла ухват, и принялась вытаскивать из печи чугунки один за другим.

– А Ванька где? – спросил Родион – Что-то мы его не видели. Приходил он?

– Приходил. – ответила Маруся

– Муку тебе отдал?

– Муку отдал. Да что мука – он целую кобылу притащил.

– Так и где он?

– Да на улице где-то, не дам же я ему в избе её разделывать. Ещё не хватало, чтобы весь пол кровью залил!

Родион усмехнулся, представив себе Ваньку, разделывающего лошадь прямо на полу избы. Картина эта показалась ему довольно забавной.

– Ну ладно, мы пойдём Ваньке подсобим, а потом есть придём. Ты стряпай. – сказал он Марусе, и вышел из избы.

Обогнув избу, все действительно увидели Ваньку, сидевшего на чурбаке и снимающего ножом шкуру с лошади.

– Давай подсоблю! – тут же сказал всегда готовый помочь Сысой. – Чего делать надо?

–Ногу вот держи на весу. – сказал Ванька.

Сысой взялся за копыто, и поднял лошадиную ногу, с которой Ванька тут же ловко снял шкуру.

Всего через несколько минут шкура была снята, и Ванька, вспоров лошади брюхо, принялся вытаскивать внутренности.

«И куда их теперь девать?» – думал Родион, смотря на вывалившиеся кишки – «В лесу свежевать надо было, а теперь такая вонь стоять будет, что из избы не выйдешь. Эх, жалко собаки нет!».

– Ванька! Ну и куда ты теперь всю эту требуху девать собираешься? – сердито сказал Родион.

– Девать-то? Ээээ… – задумался Ванька.

–Короче, возьмёшь все эти кишки да потроха – и в лес оттащишь, подальше от избы. Там волки их сожрут. Понял?

– Понял, атаман. – просто сказал Ванька.

Надо сказать, что свежевать дичь им во время своей разбойничьей жизни приходилось уже не раз, но всегда это происходило не рядом с избой, а в лесу.

Главным охотником в шайке считался Егор. И хотя он не умел стрелять из лука, и шёл на охоту с одним шестопёром, периодически он убивал в лесу кабана, оленя или лося. Убив дичь, он, как правило – шёл к остальным, потом шёл с ними назад, показывал место, прямо на месте дичь свежевали, мясо клали в мешки и оттаскивали к своему разбойничьему логову, где за дело уже бралась Маруся. Сейчас же Родион просто-напросто забыл сказать Ваньке, чтобы разделал лошадь в лесу, а Ванька сам и не сообразил.