Н’Фер’ат, заместитель второго атташе, сегодня обратился ко мне с прошением позволить ему немедленно вернуться на Вулкан. Косвенные признаки, такие как изменение скорости сердцебиения, мимическая подвижность лица и нарушенный тембр голоса дали мне понять причину этой поспешности. Я счёл своим долгом отметить, что Н’Фер’ат давно прошёл возраст ранней юности, а потому мог предположить, что подобное осложнение возникнет в установленный срок. Ему следовало либо отказаться от участия в миссии, либо привезти на Землю супругу. Н’Фер’ат сообщил, что, вероятно, климат Земли и атмосфера опасности нарушили цикл. Поскольку я не обладаю медицинским образованием, то не могу судить о возможности подобных отклонений. Так или иначе, разумеется, я дал Н’Фер’ату разрешение на отлёт и отрядил сотрудника, который доставил бы его невредимым.

В Новом Париже второй день отсутствуют осадки.

***

Аманда думала о словах Шурака, собираясь на традиционную прогулку. Требовалось точно подобрать слова. Вообще-то, если говорить откровенно, то она пыталась изобрести такую форму приглашения к диалогу, чтобы отказ не задел её саму. Немного эгоистично, но, с другой стороны, кто ещё позаботится о её эмоциональном комфорте? В итоге, так ничего и не придумав, она спросила совсем о другом:

— Могу я предложить изменить маршрут прогулки и выйти за пределы квартала?

Посол наклонил голову и пошёл, не меняя темпа, к выходу за территорию. Уже миновав пост охраны, он спросил:

— У этого изменения есть логическое обоснование?

— Нет. Просто, мне кажется, я выучила каждый закоулок дипквартала наизусть, захотелось… сменить обстановку.

Это загрузило посла на пару минут, пока они шагали вдоль дороги по Новому Парижу.

— Я обладаю эйдетической памятью и знаю, как вы выразились, наизусть каждый закоулок. Однако я всё ещё не вижу причин… Это нелогично. Пользуясь неточной аналогией, я помню ритм ваших шагов и скорость биения вашего сердца при ходьбе, но это не вызывает у меня потребности сменить ваше общество на чьё-либо ещё.

Оу.

Аманда сбилась с того самого выученного ритма и едва не упала, внезапно потерявшись в собственных ногах. Кашлянула. Сказала, стараясь, чтобы голос звучал не слишком уж тонко и испуганно:

— Я также не желала бы сменить вашу компанию на чью-то другую, посол.

Не комплимент. Главное, держать в голове, что это не был комплимент — просто констатация факта.

— Но для людей перемена обстановки важна. Кроме того, мне пришло в голову, что вам может быть интересно посмотреть на ночной земной город.

— С эстетической и познавательной стороны это, безусловно, будет полезно, — согласился посол, и они действительно направились к ближайшим пешеходным улицам, чтобы оттуда спустя полчаса выйти к Эйфелевой башне-3.

Спрашивать, можно ли заговорить, оказалось излишним. Проходя мимо зданий, особенно имеющих хотя бы отдалённое подобие исторических, мимо излишне пёстрых витрин или шумных молодёжных компаний, посол задавал вопросы. И когда Аманда спрашивала: «А на Вулкане…», — он давал чёткий, похожий на энциклопедическую справку ответ.

Новый Париж уже более ста пятидесяти лет был дипломатическим центром Земли, и здесь к инопланетянам привыкли не меньше, чем в Сан-Франциско, на базе Звёздного Флота, или в Лондоне, где была сосредоточена деловая жизнь. Так что, даже если какие-нибудь пьяные компании и заглядывали Аманде в лицо, они тут же отходили подальше, заметив рядом вулканца. Никому не хотелось ни оказаться в центре скандала, ни, что важнее, почувствовать на себе действие вулканского нервного захвата.

— Я нахожу в этом некоторую нелогичность, — произнёс посол, когда они осмотрели огромную и, подобно утраченному оригиналу, уродливую башню. — Мы провели в городе сорок шесть минут, двадцать секунд. За это время семь раз вы привлекали внимание представителей местного населения. Все семь раз эти представители, замечая меня, изменяли направление взглядов, даже находясь в значительном численном превосходстве. В группе номер пять, для примера, было восемь особей мужского пола.

— Что именно нелогично?

— Нелогично то, — неторопливо проговорил посол, снова поднимая взгляд на башню, — что я вижу в этом проявление сдержанной настороженности по отношению к чужаку, но никакой заметной ксенофобии. Не считая тех надписей на здании посольства и инцидента, произошедшего двадцать второго августа на приёме у вице-адмирала Балены, я ни разу не сталкивался здесь с проявлением расовой нетерпимости.

Кажется, это был самый длинный неинформативный монолог, который Аманда слышала от посла за время их знакомства.

— И это приводит к выводу, что два инцидента, так же, как… убийство могли быть подстроены? — предположила она осторожно.

— Я оцениваю вероятность этого в сорок три целых семьсот двадцать шесть тысячных процента. Должен признать, я не вижу эстетической привлекательности в этой башне.

А это была самая резкая смена темы разговора. Но Аманда решила её поддержать, сказав:

— Я тоже. Первую Эйфелеву башню построили в конце девятнадцатого века как временную конструкцию, обещали снести — но она прижилась. Парижане того времени её ненавидели, а один английский автор написал: «Приезжая в Париж, я обедаю только в ресторане на Эйфелевой башне. Это единственное место, откуда не видно это чудовищное сооружение».

Посол чуть приподнял одну бровь и заметил:

— Это логично. Пожалуй, я разделяю предпочтения этого автора.

— Тогда я предлагаю повернуться к башне спиной — её тоже не будет видно, — улыбаясь, предложила Аманда.

Посол с по-прежнему нечитаемым выражением лица выразил восхищение её логикой. Обратно они шли в привычном уютном молчании.

========== Проблемы внутри, ложь ==========

Стоило ожидать, что, когда последние новости с Земли дойдут до научной станции «Дельта-4», разразится гром. Мама, растрёпанная и слегка чумазая, смотрела на Аманду одновременно с ужасом и яростно.

— Он должен был немедленно вернуться, — наконец сказала она, завершив этими словами длинный монолог об уровне безопасности в самом сердце Федерации.

— У папы экспедиция, — ответила Аманда, — важная.

Мама поджала губы. Сама работая помногу месяцев в глубоком космосе, она была убеждена, что супруг должен срываться на Землю по любому поводу — просто на том основании, что он ближе. И неважно, что это «ближе» — всё равно на расстоянии дней пути.

— А я в полном порядке. И Роза постоянно забегает, она бы точно подняла панику, если что-то пошло не так.

Этот аргумент подействовал, и дальше мама с увлечением принялась рассказывать о буднях археологической экспедиции. Под конец вздохнула и добавила:

— Кажется, на Новый год опять не выберусь. Простишь меня?

Мама с папой оба переживали из-за Рождества и Нового года. Праздновать их вместе было тёплой семейной традицией многие годы — оба родителя выбирались из любых экспедиций и миссий, чтобы оказаться на Земле к концу декабря. Но, к счастью, Аманда была уже достаточно большой девочкой, чтобы найти себе компанию на праздники.

— Хорошо, что у тебя есть Роза, — сказала мама. — Передавай ей от меня привет и много-много поцелуев.