Это было больно. Из её тела выросли новые, прямо из кожи, из позвоночника, но она не позволила себе закричать (никогда, никогда она не кричала — даже тогда). Это было больнее, чем цветы, растущие из лёгких, но всё-таки — всё-таки с той болью это не сравнить.

Теперь она много думает: что было бы, если бы в конце вместо неё остался бы лишь один-единственный белый цветок? Его любимый.

Теперь её кожа девственно чиста.

Она сталкивается с ним взглядами лишь один-единственный раз, и он резко отводит свой, словно обжёгшись. Не хлопая с остальными. И словно не дыша.

Она думает: каково было бы остаться в той весне?

Эта весна всё ещё живёт в ней, но теперь она может дышать.