Когда Люда вернулась за кулисы, Эдик стоял, прислонившись спиной к какому-то фанерному плакату, отдыхая от выступления. Потом сделал шаг ей навстречу: «Ну ты – молодец, отлично выступила. Хоть сегодня на большую сцену!».

По общему сценарию, в конце концерта, все выступающие, должны были выйти на сцену и объединенным хором спеть песню о Сталине. Поэтому они находились за кулисами сцены, ожидая этого момента. Люда и Эдик тоже находились там и тихо переговаривались между собой, просто, чтобы не стоять молча.

Эдик спросил, где живет Люда, с кем, чем её родители занимаются. Люда ответила, что у неё одна только мама, работает в районной больнице. Живут они в сельском доме, ничего особенного у них нет.

Эдик рассказал, что у него отец военный, работает в райвоенкомате, и, конечно же, он, Эдик, по окончании школы, пойдет в военное училище и обязательно станет военным, как и отец. У них это уже традиционно – все деды-прадеды тоже были военными. Спросил – что собирается делать дальше Люда – будет заканчивать среднюю школу или пойдет по другому, какому-то пути.

Люда рассказала, что ситуация в их маленькой семье такая, что ей желательно быстрее приобрести специальность и идти работать, чтобы им с мамой можно было нормально жить.

Беседуя с Эдиком, она с трудом сдерживала внутреннее волнение, говорила возбужденно и ничего не могла с собой поделать. Эдик тоже это заметил, но не отнес сразу на свой счет, просто сказал: «Ты так взволнована после выступления. Это не совсем хорошо, можно легко просто перегореть!». Не понял он истинную причину волнения Люды, что вполне объяснимо, они всего полчаса, как знакомы.

После этой мимолетной встречи, их школьные и внешкольные пути близко не пересекались, хотя Люда не раз пыталась попасть на глаза Эдику, но десятиклассники с молдавской части села, всегда приходили в школу и уходили из неё, целой группой; после уроков, как правило – не оставались, а подойти просто так к Эдику, без всякого повода, она не могла по многим причинам, хотя очень и очень хотела.

На первомайской демонстрации, всей школой ходили на молдавскую часть. Впереди строя шли трое – Люда, с портретом Сталина в руках, чуть сзади, справа, шел Эдик со знаменем школы, а слева – еще один десятиклассник, с флагом Молдавской ССР.

Пока стояли во дворе школы, Люда с Эдиком перекинулись несколькими фразами, по ходу движения колонны, говорить было неудобно, а после завершения демонстрации, все учащиеся с молдавской части села, остались дома, а остальные – все вместе – отправились в школу, на русскую часть, чтобы оставить все то, что несли в руках- флаги, плакаты, портреты и т.п., а потом разошлись по домам. Обидно было Люде, но так получилось.

Оставшиеся полтора месяца школьных занятий, были заняты подготовкой к экзаменам и самими экзаменами, поэтому Люде, которой, образ её мысленного избранника, затмевал все остальные события, так и не удалось встретиться с Эдиком, где-нибудь на «нейтральном» поле и возможно – объясниться. Она пыталась попадаться ему на глаза в школе, но он всегда был с кем-то из своих одноклассников и не замечал Люду, а может быть и делал вид, что не замечал.

Только однажды, когда Люда сдавала книги в библиотеке, на выходе встретила Его. Обрадовалась и так на него посмотрела, что он спросил: «Что ты так на меня смотришь, я тебе нравлюсь?». Она неожиданно для себя, жарко выдохнула: «Да. Очень!». На что он тут же ответил: «Ну – я многим нравлюсь!». «Я тоже многим нравлюсь!»-сокрушенно выпалила Люда, сразу пожалев об этом. «Ну, ты сравнила!» – равнодушно бросил Эдик- «То – ты, а то – Я!». Тут подошли ребята из его класса и разговор прервался. Больше, до конца учебного года, им поговорить не удалось.

Выпускной вечер руководство школы решило сделать объединенный, седьмой и десятый классы вместе. В тот год, многие выпускники обоих классов, выглядели вполне взрослыми людьми, от 17 до 19 лет, так что им всем вместе, было вполне комфортно. Вечер делали в сельском клубе, там места больше, можно было кроме выпускников и преподавателей, пригласить родителей и гостей. Люда почувствовала, – если сегодня она не встретится с Эдиком и не выяснит его к ней отношение, то другого такого момента больше просто не будет. Уже завтра – все выпускники разлетятся, кто куда….Поэтому, она села в зале рядом с Эдиком, «выпроводив» с соседнего с ним места, своего одноклассника. И весь вечер они просидели рядом!

Эдик подтвердил, что уже получил направление из военкомата в одно из московских военных училищ и через каких- то три года, может стать офицером. Сбудется его мечта! Люда сказала, что пока не определилась – куда пойдет учиться, но пойдет обязательно.

После вручения аттестатов и свидетельств, были поздравления и концерт школьной самодеятельности. Выпускники уже не выступали на сцене, они сегодня были счастливыми зрителями. Потом – были прощальные танцы. Люда, вне себя от счастья, танцевала с Эдиком, на зависть его одноклассниц.

Когда вышли из клуба, уже вечерело. «Можно я тебя провожу домой?»-спросил Эдик, – «мама тебя не заругает?». «А мамы нет дома!»-не задумываясь выпалила разгоряченная танцами Люда. И они пошли к Люде домой. По дороге, Эдик зашел в магазин, что-то там купил, они прошли к территории родной школы, там посидели во дворе на скамейке, а как совсем стемнело – пошли дальше.

Когда пришли в дом, Люда зажгла лампу, а Эдик раскрыл портфель и выложил на стол бутылку дорогого вина, небольшое кольцо копченой колбасы, белый хлебный батон и бумажный кулек с конфетами. «Ого! – удивилась Люда, – да здесь хватит на то, чтобы целый пир устроить и обмыть наши аттестаты!».

Она поставила тарелки, положила вилки, нарезала колбасу, батон, принесла стаканы. Они сели с противоположных сторон стола, Эдик открыл бутылку и разлил вино по стаканам. Потом – поднялся, поднял стакан и произнес тост: «Ну что, Люда, давай выпьем за то, что мы успешно закончили свою учебу в школе и за то, чтобы все то, что мы намерились достичь – у нас получилось! Стану офицером, ты за это время тоже найдешь свое место в этой жизни, и может быть судьба поможет нам встретиться по-настоящему. Я очень на это надеюсь! Давай выпьем на брудершафт, я покажу тебе, как это делается!».

Ошарашенная таким пожеланием, Люда, выпила на брудершафт вино, разом с Эдиком, а потом они – кратко поцеловались. Эдик сказал, что так положено, в таком случае.

Вино было крепленное. Такого Люда еще никогда не пробовала. По всему телу разлилось непонятное тепло, стало так хорошо и приятно, тем более – рядом, через стол – сидит тот, о котором она уже почти полгода только мечтала….

Потом они выпили еще несколько раз, потом уже сидели рядом, а – потом – Люда проснулась уже утром….Она лежала, на кровати, одна, за окном брезжил рассвет. Открыв глаза, она снова их испуганно закрыла, увидев, что лежит на постели полностью обнаженной и без одеяла. Ей показалось, что снится какой-то безобразный сон и надо как-то из него выйти. Она снова открыла глаза, в комнате было уже почти светло, и посмотрела на себя как бы со стороны. Потом какая-то невидимая сила подбросила её на постели. Она села на кровати, потом лихорадочно начала ощупывать себя руками, все вроде бы было на месте, только сильно подташнивало и непривычно шумело в голове.

Схватила, лежавшее возле кровати, одеяло, набросила его на себя и снова легла на спину, на что-то надеясь, пытаясь что-то исправить, изменить непонятно что, и тут у неё потемнело в глазах, и показалось, что на неё упал потолок…

Она судорожно вскочила и, сидя на кровати, более внимательно осмотрелась. Да, она дома, в своей комнате, никого больше не видно и не слышно. Вся её вчерашняя одежда висит на спинке кровати, как она раздевалась- не помнит.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.