Волк и Косой склонились над нашим трофеем и внимательно стали вглядываться в его содержимое. Василий нервно сглотнул. Сой же, как и всегда, дернул глазом.
– Пойду, поем, – Волк выпрямился и быстрым шагом направился в кухню.
– И мне что-то невтерпеж, – пробурчал Косой. – Закрой ты этот чертов сундук. Потом подумаем, куда его содержимое деть.
– И то верно, – согласился с товарищем. – Сейчас только камни с пола соберем и сложим их где-нибудь. А ночью отнесем в деревню.
Сой спорить не стал, и потому вскоре мы уже присоединились к уплетающему вяленое мясо Волку. Здесь же находились и все остальные. Которые в отличие от нас ели с неохотой и некой ленцой. Ну да, на них же воздействия магического фрукта не было…
После того, как тарелки опустели и Тамара начала собирать их со стола, Михаил проговорил:
– С рассветом отправляемся к Кощею. Тянуть более нельзя.
– Кто пойдет? – тут же задал вопрос.
– Я, ты, Волк и Лис, – проследовал короткий ответ.
– А я там зачем? – Фокс хмуро посмотрел на главаря.
– А затем, – Медведь тяжело вздохнул, – что ты и Микула – те еще ходоки по девкам. А Тамара остается здесь. Косой не сможет следить за вами постоянно. А зная вас…
– Надо нам больно ее портить, – во мне стала закипать злость. Я, может, и не против тесного общения с противоположным полом, но эта конкретная особь явно не в моем вкусе.
– Это не обсуждается, – отрезал главарь. – Вы идете со мной. Остальные остаются здесь. Пока мы будем отсутствовать на купцов не нападать. Всем все понятно?
– Снова уходим в тень? – печально сказал Квакун.
– Ничего, пускай немного подрастеряют бдительность. В прошлый раз это замечательно сработало.
Возражать никто не стал. Не хватало еще с главарем спорить.
– Пойду я, – встав со своего места, произнес.
– Куда? – в голосе Михаила послышалось подозрение.
– Сено переберу, – таки нашелся с ответом.
– Я такой задачи не давал, – Медведь покачал головой.
– А я сам, – махнув рукой, направился на выход.
– Микула, – полетело мне в спину, – не вздумай спать!
Да какое спать? Солнце еще достаточно высоко, чтобы уходить на боковую. Тогда, после ночного загула в таверне, организм просто требовал отдыха. А сейчас в этом не было особой необходимости.
Просто бывают такие минуты, когда не хочется никого видеть. Столько лет мы вместе, что надоело уже. Да вот незадача – нельзя нам надолго расходиться. Да и лес не выпустит более, чем на пару суток. А тут хотя бы на сеновал уйду и в тишине побуду.
Оказавшись на месте, упал на сено спиной и довольно зажмурился, ощущая, как тонкие соломинки впиваются в кожу. Солнце попадало сюда через щели в стенах и крыше, но меня его лучи почти не касались. Сам не заметил (в который раз), как задремал.
Мне снилась какая-то чушь.
Волк сидел в медном тазу и поливал себя медовухой. Лис крутился вокруг и уговаривал того, снять одежду, а то она намокнет. Сой сидел неподалеку на корточках и нервно дергал глазом и левой ногой. Еще и зубами постукивал. Медведь находился тут же и зачерпывал широкой ладонью из небольшого бочонка, который прижимал второй рукой к груди, мед. Пчелы кружились вокруг и то и дело пытались его укусить.
Тамары слава всем богам в моем бредовом сне не было. Да и Квакуна тоже.
Через какое-то время картинка поменялась, и теперь я увидел молодое лицо царя Злотоока. Он сидел на резном деревянном троне и жевал яблоки. Но вскоре ему наскучило, и этот старикашка приступил к поглощению листьев, которые ему услужливо подносили в мисочках слуги. Злотоок запихивал их в рот и пытался прожевать, как никогда напоминая мне козла. Бородки только куцей не хватало для полноты образа.
– Микула! – меня кто-то потряс за плечо.
Отмахнулся и как следует впечатал будителю кулак в лицо. Повернулся на бок и продолжил спать. Что там мой усталый мозг еще покажет…
– Микула, в деревню пора! Камни относить да девок портить.
Девок портить я люблю. Но всегда делал это по обоюдному согласию. Я все же не насильник какой. А что родители ихние за мной потом по всем тропинкам носятся и женить хотят, так… досадное недоразумение. Попробуй, объясни им, когда они в гневе, что все по согласию сторон было. Быстрее по голове скалкой схлопочешь.
– Встаю я, – пробормотал и с трудом разлепил глаза. – Будто ты, Косой, сам время с пользой не потратил.
– Так я встал вовремя, – сказал Сой, потирая левую щеку. Вот, значится, куда я ему угодил.
– Завтра с рассветом в путь-дорогу собираться, так что времени на кутеж у нас немного, – подал голос стоящий позади товарища Фокс.
– Ну, у вас, может, и немного, – хмыкнул косоглазый, – а я могу и задержаться.
Я встал на ноги и отряхнул со штанин сено. Затем провел рукой по волосам, взъерошивая их и вытряхивая мелкие соринки.
– Все? Готов? – нетерпеливо вопросил находящийся тут же Василий.
– Вроде готов, – я передернул плечами, и мы таки двинулись на выход с сеновала.
Зашли в терем, взяли самоцветы, которые недавно отковыривали от сундука, и двинулись дальше.
Только ступили за калитку, как за спиной раздался грозный голос Михаила:
– И куда намылились?
Куда-куда, а то сам не знает. Ответ пришлось держать мне, как второму по старшинству.
– В деревню зайдем, самоцветы отнесем, – крикнул я главарю.
– А чего ты один не пойдешь? – задал следующий вопрос Медведь.
– Так надежнее. Вдруг меня ограбит кто?
– Кто? – мой собеседник в удивлении приподнял одну бровь. – Сам себя что ли грабить будешь?
– Михаил, как будто ты не знаешь, зачем мы в деревню идем, – в моем голосе стало появляться раздражение.
– В том-то и дело, что знаю, – со вздохом произнес главарь. – Чтобы до рассвета ты, Волк и Лис в тереме были!
– Хорошо, мамочка, – притворно всхлипнув, проговорил Фокс и смахнул с лица несуществующие слезы.
– Позеры, – последнее, что сказал Медведь, перед тем, как скрылся в тереме.
Мы продолжили путь, растворяясь между широкими стволами деревьев. Каких-то минут тридцать-сорок, и выйдем в деревню Сколки. Там для начала оставим самоцветы на крыльце дома старого кузнеца, который один тянул семью, в которой было целых семеро детей. Жена его, Мирослава, хлопотала по хозяйству да за ребятней следила – работать у нее времени не было.
Дошли до покосившегося забора, и Волк, который нес самоцветы, вошел на участок, тихо прошмыгнул к крыльцу, поднялся по ступеням и положил камни у двери.
Все это он старался проделать как можно тише. В такое время обычный люд уже как час должен был отправиться на боковую. А такие, как мы – любители потратить немного денег на выпивку и пошуршать сеном, наоборот – вылезали из домов.
– Пошли, – прошептал Василий, притворяя за собой калитку.
Прохладный воздух заставил поежиться. Сено подо мной было основательно примято и почти не кололо кожу. Голова была чугунной, что говорило о том, что я накануне снова безбожно напился. Правая рука затекла. Попытался ей пошевелить, но не получилось.
Повернул голову в ту сторону, и только после этого рискнул открыть глаза. Поморщился и еле сдержал ругательство.
– Доброе утро, – промурлыкала мне в лицо Аглая.
– Доброе, – неохотно ответил ей и снова попытался вытащить из под нее конечность. Ага, как бы не так. Девушкой она была аппетитной, тяжелой. Не назвал бы ее полной, но приятные глазу формы в ней были выдающимися.
– Куда-то торопишься?
– Не так чтобы, – неопределенно произнес и дернул рукой уже в открытую.
– Вот и полежи еще немного, – медом в ее голосе можно было подавиться.
За стеной послышались тихие голоса и топот ног.
Посмотрел на довольную Аглаю и сразу просек, с чего это вдруг она такая счастливая.
В который уже раз дернул рукой, буквально сбрасывая девицу с себя. Та охнула и села на сене, во все глаза смотря на меня. Я же быстро вскочил на ноги и заозирался по сторонам, в поисках пути к отступлению. Даже головная боль ушла на второй план.
