Эта кремово-бежевая мутоновая шубка с изящной норковой отделкой на капюшоне ей была особенно к лицо. Вещь стала для нее предметом особой гордости и радости, и даже памяти. Гордилась шубой Надя потому, что большую часть стоимости изделия оплатила сама из своих сбережений с первых зарплат. Радости – поскольку почти все, встретив впервые Надю в шубке, делали ей комплимент. Памяти, потому что шубку купили они в поездке в Великий Устюг вместе с папой. Пока он был еще жив. Чтобы купить понравившуся вещь дочке, он вытряхнул из карманов все, что там было. К Надиной радости, как раз хватило на шубу. С тех пор она была ее любимой вещью. Носила Надя шубу бережно и не часто. Берегла. Чаще надевала пуховик.

Сегодня де она решила создать себе и окружающим – пусть даже встречным прохожим – уютное и приятное настроение. Поэтому перед выходом на улицу укуталась в свою милую шубку. «Как Белоснежка из сказки», – говорили одни знакомые прежде, встречая Надю в шубке. «Снегурочка», – называли другие. «Ты золушка или царевна?» – шутили третьи. «И золушка, и царевна», – кокетливо отвечала Надя, делавшим ей комплименты мужчинам.

Вот и теперь на работу она отправилась уже в приподнятом настроении. Ощущение чистого счастья добавлял искрящийся под лучами утреннего солнца снег и легкий морозный воздух.

– Привет, Ольга! С Новым годом! – поздравила она коллегу в отделении.

– И тебя, Надюшка! Говорят, смена у тебя новогодняя выдалась не из простых.

– Да уж, как вспомню, так и плакать хочется, – призналась Надя. – Но и без приколов не обошлось!

– Да, наслышана, как к вам в кабинет заявилась только что родившая мамаша и требовала шампанского, – покачала головой Ольга Ильинична, – ставшая Наде в отделении приятельницей.

– Оль, ладно с приколами. Что там с малышкой? – нетерпеливо спросила Надя. – Она тут?

– Нет.

– А Света? Она оставила себе девочку? Не тяни же, рассказывай. Или я пошла к малышке. Чтобы придумать, как ее покормить, – щебетала Надя от нетерпения.

– Ее должно быть кормит Вера Андреевна, – ответила Ольга. – Светлана написала отказ. И Вера забрала малышку домой. Она даже отгулы взяла, чтобы утрясти дело с документами.

– Да ты что! Значит, муж согласился…

Ольга кивнула.

– Бывают же настоящие мужчины, – мечтательно произнесла Надя.

– При чем здесь настоящие мужчины? – удивилась Ольга Надиному комментарию.

– Да при том, что удочерить девочку, когда уже вырастил своего сына – это поступок. Особенно в наше время, – пояснила Надя.

– Ну да, наверное, ты права, – согласилась Ольга, тяжело вздохнув. Правда, в свои двадцать восемь она перестала верить в настоящих мужчин. Уж слишком часто они от нее уходили. Точнее, сбегали.

Надя поняла причину вздоха и печали в глазах подруги.

– Не грусти, Ольга, будет и на нашей улице праздник, – поспешила она утешить старшую коллегу, тепло ей улыбнувшись. – Главное, разглядеть того-самого настоящего. Доброго защитника. Ну и сделать его своим спутником жизни, – озорно подмигнула Надежда.

– Ух ты, какая мудрая, совсем не по годам! – похвалила Ольга младшую медсестру.

– Я думала, вы уехали, – сказала Надя.

– А куда ехать-то пожала плечами женщина.

– Куда вы собирались, а ребенок мешал вам – к мужчине говорили. – Надя обычно не любила лезть в чужие дела, но в данном случае не смогла сдержаться.

– Да что ты ко мне на «вы»! Мы же почти ровесницы! – сменила тему женщина с сумкой.

– Ну да. Ну я пойду, – попыталась отойти от навязчивой недавней пациентки Надя.

– Подожди! Возьми меня к себе.

– Да я сама в общежитии живу, куда брать-то.

– Ну вот и отлично, не нужно будет объяснять родителям. Ты же сама себе хозяйка. Обещаю, надолго не задержусь. Завтра поезд вечером и я ту-ту. В далекие страны, за моря, за океаны.

Надежда в сомнении переминалась с ноги на ногу. Звать к себе незнакомую девицу, которая отказавшись от новорожденного ребенка, симпатии у Нади точно не вызывала. Но с другой стороны, не оставлять же ее ночевать на улице – хоть мороз не велик, но стоять не велит. К тому же Вера Андреевна вон какой поступок совершила – дочку из роддома к себе взяла. И это ведь на всю жизнь. А она, Надя, что на какую-то ночь проявить к человеку милосердие не может?

– Ладно, пойдем. Околеешь еще, так будет потом на моей совести, – пробурчала Надя, нехотя согласившись выполнить просьбу малознакомой женщины.

Надежда помогла продрогшей Свете раздеться, показала, где душ, поставила чайник. За чаем у нее самой душа оттаивала, настороженность к незваной гостье уходила.

– Не переживай, подруга, я у тебя не задержусь, – надкусывая яблоко, решила оповестить хозяйку Светлана.

– Ой, мамочки, что это у тебя? – Воскликнула Надя, заметив на шее гостьи, ползущую к левому уху ящерицу и уже потянулась, чтобы стряхнуть оттуда.

– Не боись, не живая ведь, – обнажила зубы Светлана, еще больше откинув волосы, полностью оголив татуировку.

– Откуда это?

– Да, было дело с товарищами общалась, вот и сделала, чтобы быть своей.

Надя ощутила, как по ее организму прошла мелкая дрожь. Ее воображение поспешно нарисовало Свету в наркоманском притоне или на нарах. Наверно, даже хорошо, что ее дочка попадет в руки мудрой и заботливой Веры Анатольевны. Та и любовь подарит, и от зла ребенка убережет.

– Да ладно те, не всем же быть такими примерными, светлыми и добрыми, как ты, медсестричка, – глаза Светы блеснули завистью или коварством.

Надя только вздохнула, не стала доказывать, что не такая уж она белая и пушистая, и возможно вскоре попросит гостью и честь знать. Пока же, вопреки своим мыслям и желанию выставить гостью, разлила по тарелкам разогретый куриный суп.

Поначалу Надя собиралась уложить гостью на свой диван, как обычно она делала с редкими гостями. Но перспектива спать с этой сомнительной особой ее попросту пугала. Уступать же ей свое место Надежде расхотелось, одна ящерка чего стоит – в постель, конечно, татуировка не выползет. Но все равно противно, несмотря еще из какого прошлого прицепилась эта гадость!

Пока ужинали, Надя размышляла, к кому бы из соседей наведаться за раскладушкой или матрасом, чтобы постелить гостье отдельно. Как вдруг вспомнила, что на балконе стоит кресло, которое должно раскладываться. Сама-то Надя никогда его не раскладывала – не было такой необходимости, но вспомнила, что однажды ее друзья, заценив вещь, хотели это сделать. Надя тогда инициативу подвыпивших друзей остановила, мол, все место на балконе займет, а собирать кто будет!

– Ты куда?

– На балкон.

– Куришь, значит, не такая уж правильная, я с тобой, – ехидно заметила Света.

– Нет, я за креслом.

Надя поднапряглась, бочком протиснула кресло сквозь дверь и обрушала его на пол в комнате. Машинально разобрав его, обнаружила целый диванчик, с благодарностью вспомнила друзей, которые подсказали, что оно разбирается.

– Вот теперь и у тебя есть кроватка. Спать здесь будешь, – с неожиданной для самой себя твердостью сказала Надя, приставляя диван к противоположной от своего стене комнаты.

Света кивнула, хмыкнула и выскочила на балкон. По ее возвращении комната наполнилась запахом перегара.

Надя щелкнула выключателем, и в комнате повисла черная тишина.

– А к родителям не хочешь вернуться, они бы тебя в трудную минуту не оставили, – проявила участие к судьбе гости Надежда.

Света в ответ хмыкнула:

– Тебе самой-то много ли помогают?

– Нет, – просто ответила Надя. – У мамы самой ничего нет.

– Ну вот. А у меня вообще их нет. Детдомовская я.

– Понятно, – тихо произнесла Надя, жалея, что затеяла невеселый разговор.

– Как видишь, жизнь пробую на вкус не понаслышке.

– Да уж. Сама детдомовская, и дочке готовишь такую же участь.

– Слушай, забери себе, если такая добрая, – раздраженно отрезала Света.