– Не знаю, что это значит, я тогда не придал этому значения и вспомнил только сейчас, потому что вы спросили…

– А с сыном Ирины Максимовны вы часто встречались?

– С Аркашей?

– У неё ещё был один сын?

– Нет, простите. С Аркашей мы как бы вместе росли, учились в одной школе, он на два класса старше, наши мамы постоянно вместе отдыхали, ну и мы при них. А потом лет в 16 уже как-то каждому из нас хотелось быть со своими друзьями, ну вы понимаете?

– Вполне.

– В 17 лет Аркаша связался с какой-то дурной компанией, тётя Ира сильно переживала. Потом она надеялась, что он поступит в институт, но ему не хотелось учиться.

– И чем же он занялся?

– Тётя Ира всё-таки уговорила его, и деньги за учёбу заплатила. Он проучился пару лет в университете, а потом его отчислили. Работать он тоже не захотел…

– На что же он живёт?

– Тётя Ира давала ему деньги. Ругалась, плакала, но давала.

– Сколько лет было Аркадию, когда отец ушёл из семьи?

– Не помню, маленький он был ещё.

– Ирина Максимовна не пыталась вернуть его отцу?

– Нет, ей жалко было Аркашу. Она считала, что с отцом он пропадёт, покатится по наклонной плоскости.

– Насколько я понимаю, он и с ней покатился?

– Ну не совсем. Просто Аркаша ленивый, привык к лёгкой жизни.

– А Ирина Максимовна не говорила вам, что ей надоело содержать пасынка и она больше не даст ему денег?

– Нет, мне она ничего такого не говорила.

– Они ссорились когда-нибудь?

– Постоянно.

– В вашем присутствии?

– Нет, тётя Ира жаловалась, сначала маме, когда она была жива, потом мне. При мне ругались только по телефону, но я сразу же выходил из комнаты.

– Вы не знаете, кому достанется этот дом и всё остальное?

Миша пожал плечами.

– Аркадию, наверное, кому же ещё.

– Ирина Максимовна составляла завещание?

– Понятия не имею, мы никогда не говорили на эту тему.

– А откуда вообще такой дом и всё остальное? – Наполеонов обвёл глазами дорогую мебель.

– Отец тёти Иры основал свой бизнес. Начинал с кооперативов, потом открыл свой обувной магазин, постепенно появился ещё один и ещё. Когда Максима Егоровича не стало, тётя Ира сама занялась магазинами, но потом часть бизнеса продала, оставив один магазин себе.

– А кому именно она продала остальные магазины?

– Братьям Артамоновым.

– Они не пытались уговорить Ирину Максимовну продать и оставшийся магазин?

– Насколько мне известно, не пытались.

– Скажите, Михаил, а вам Ирина Максимовна, – следователь сделал паузу, подбирая слова, – скажем так, не помогала материально?

Парень покраснел до корней волос и замотал головой.

– Нет, вернее, она предлагала, но я отказался.

– Почему?

– Я же не инвалид, руки, ноги, голова целы.

– Но студенту жить нелегко.

– Многим нелегко. Так что теперь, паразитом становиться? – Глаза парня сердито засверкали.

– Почему сразу паразитом. Разве это плохо, когда кто-то близкий помогает встать на ноги?

– Не знаю. Но я сам о себе позабочусь. Впрочем, пока я жил с тётей Ирой, питался её продуктами.

– Она платила вам за уход?

– Да вы за кого меня принимаете?! Она мне как родная тётя! Какие деньги! – возмутился парень.

– Но она говорила вам об оплате.

– Один раз заикнулась, – нехотя признал Муромцев.

– А вы?

– Что я?! – выпустил он иголки. – Я спросил, если бы моя мама заболела, она стала бы брать с неё деньги. Тётя Ира всё поняла, и больше у нас об этом разговора не было.

– Когда вы сегодня сюда приехали, то не вызвали «Скорую». Почему?

– Вы забываете, я учусь в медицинском и сразу понял, что нужна только полиция.

– И всё же?

– Вы что, подозреваете меня? – искренне удивился Михаил.

– У меня работа такая, положено всех подозревать.

– Да, наверное…

– А вы сами кого-то подозреваете?

– Я?! Нет…

– Аркадий мог убить мачеху?

– Не думаю. И она ему не совсем мачеха…

– То есть? Вы же сами только что говорили.

– Наверное, вы меня не совсем правильно поняли или я неточно выразился.

– Так выразитесь точно.

– Тётя Ира усыновила Аркадия.

– То есть стала его приёмной матерью.

– Выходит, так.

– А как у неё было с личной жизнью?

– У кого? – вытаращил глаза Муромцев.

– У покойной.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду, – промямлил парень.

– У Ирины Максимовны был близкий друг?

– Я её друг.

– Я имею в виду…

– Ах, любовник, что ли? – дошло до Муромцева. – Нет, не было. Она говорила, что после развода с Аркашкиным отцом видеть никого из мужчин не может.

– А друзья, подруги?

– Какие-то знакомые у неё были, но близких я не знаю. Если только тётя Света.

– Кто это?

– По-моему тётя Ира с ней на курорте в Турции познакомилась лет пять назад, и они иногда встречались, перезванивались.

– Как зовут эту подругу полностью?

– Не знаю. Тётя Ира её Светой звала.

– Угу.

– Но её телефон наверняка есть в тёти-Ириной книге и, скорее всего, именно под именем «Света».

– Посмотрим, – Наполеонову не хотелось думать о том, что Свет там может быть не один десяток.

Он придвинул к Муромцеву протокол допроса, попросил прочитать и расписаться.

Михаил молча выполнил его просьбу. На фразу следователя о том, что им, скорее всего, придётся встретиться ещё не один раз, парень ответил, что готов ходить в отделение полиции хоть два раза в день, лишь бы был толк и убийца был пойман. Наполеонов не стал говорить, что, возможно, Селиванова сама свела счёты с жизнью.

Незовибатько сообщил, что отпечатки пальцев имеются практически повсюду, но, скорее всего, большая часть их принадлежит хозяйке и Муромцеву. Более исчерпывающий ответ будет позже.

После того как приехали санитары и увезли тело, группа опечатала дверь и уехала. А Михаил Муромцев ещё долго стоял на пронизывающем ветру в оцепенении и очнулся только тогда, когда снова полил дождь. Он тяжело вздохнул и пошёл на остановку сначала медленно, потом быстрее и наконец почти бегом. Несмотря на это, он всё равно промок почти насквозь, хорошо, что автобус пришёл сразу и ему не пришлось мёрзнуть на остановке.

«Осень всё-таки пришла», – сердито подумал следователь, когда и на следующий день продолжил лить дождь.

Перед его мысленным взором невольно нарисовалась гостиная в коттедже его подруги детства Мирославы Волгиной. В гостиной был чудесный камин под старину. При похолодании в нём зажигали огонь. И как же хорошо было лежать перед этим камином на толстом ковре и смотреть на танец огня за узорной решёткой.

«Вот бы оказаться сейчас там», – мечтательно подумал Наполеонов. Он даже глаза закрыл, предвкушая удовольствие. Ноздри его непроизвольно расширились, как бы вдыхая аромат потрескивающих поленьев. Но он тотчас замотал головой, прогоняя прочь завораживающее видение. Удовольствие придётся отложить на неопределённое время. В этот дождливый день ему светило не лежание на ковре перед камином, а напряжённая работа в казённом кабинете, в окна которого неизвестно ещё сколько времени будет стучаться противный холодный дождь.

Усевшись за свой рабочий стол, Наполеонов решил ознакомиться с записной книжкой Селивановой Ирины Максимовны. Наполеонов был удивлён тем, что общалась она только по городскому телефону, сотового у неё не было. Это подтвердил и Муромцев.

Книжка была потрёпанной, первая запись в ней относилась к началу девяностых годов прошлого века. Многие адреса и номера телефонов были зачёркнуты. Возле некоторых фамилий стояли новые координаты. В то же время многие адресаты, по всей вероятности, выпали из жизни Селивановой, так как были просто перечёркнуты. Пролистав книжку до конца, следователь вздохнул.

«С одной стороны, хорошо, что новых абонентов в последние годы появилось не так уж много, – думал следователь, – с другой стороны, как-то странно, что молодая ещё женщина столь заметно сократила круг общения. Хотя объяснение для этого может быть найдено совсем простое – Селиванова после продажи основной части своего бизнеса перестала общаться с поставщиками, рекламщиками, сотрудниками, отошедшими Артамоновым и прочим деловым людом».