Химера задумалась на несколько минут. Весь разговор мать не сводила взгляда с отца. И хоть нас разделяли десятки метров, я заметил в её глазах непривычный блеск. Несомненно, она могла ещё что-то чувствовать, и он всё ещё был единственным существом во всей Вселенной, которого она не смогла бы убить.

— Я принимаю ваши условия, — твёрдо и громко объявила Химера, а затем сделала небольшую паузу и прибавила: — Но только, если Маркус победит в испытании!

Наши воины возликовали, возвысив свои тяжёлые голоса. Мать подала своим солдатам знак открыть проход. Расступились все. Я обнял отца на прощание. В этот раз мне было тяжелее всего уходить.

— Ты сможешь писать мне через спутники вселенской сети, — с улыбкой сказал отец на прощание.

— Обязательно, — я еле сдерживал слёзы.

Тяжело дыша, но с высоко поднятой головой, я поднялся на корабль.

Шлюзы космолёта закрылись, и Химера сняла кислородную маску. Она окинула меня презрительным взглядом прежде, чем уйти в свои апартаменты. Все солдаты проследовали за ней. От пола исходила легкая вибрация от запуска двигателей. Несколько минут я вспоминал, как пройти в зал с каютами моей семьи по бесконечным лабиринтам королевского корабля, но увидел знакомый силуэт тучного мужчины, следовавший мне навстречу. Это был Люциус! Я широко улыбнулся и поспешил в его сторону.

— Как я рад тебя видеть! — воскликнул я, подходя к нему.

— Я и не надеялся, что мы вас найдём, — ответил Люциус с усмешкой и слегка склонил голову в приветствии. — Не могу сказать, что рад вашему возвращению. Пойдёмте, я провожу вас в каюту.

Улыбка резко пропала с моего лица.

— Почему же?

— Я надеялся, что вы сможете спокойно жить где-то ещё, без непонятной ответственности за весь мир с риском для жизни, — спокойно ответил он.

— Так вот, в чём дело… — пробормотал я, сбавляя шаг.

Люциус загадочно улыбнулся и сказал:

— Понимаете, у меня слишком хорошая подготовка, чтобы я не заметил отсутствие парализатора в кармане…

— Так ты всё знал? — потупился я.

— Конечно. Это было сложно не заметить. Но, должен сказать, что сбежали вы умело, оставляя за собой несколько часов форы, — на этих словах я вскинул голову, и мы оба посмотрели друг другу в глаза и заулыбались, а Люциус отметил: — Вам повезло, что именно Гектор раскрыл вас на поле боя. Другой солдат незамедлительно бы сдал принца.

— Это он тебе рассказал?

— Да. Его убеждения сильно отличаются от мнения большинства, но он это тщательно скрывает. Мне это известно, потому что в детстве мы учились вместе и дружим до сих пор. Он рассказал мне первый, зная, что я не доложу на него.

— А почему ты рассказываешь об этом мне? — спросил я в недоумении.

— Потому что, Маркус, мы держим курс на Оркенокс и будем там через десять часов. У меня нет сомнений, что вы выиграете это испытание. И должны знать, что после у вас будут союзники, потому что самое страшное начнётся после, — Люциус многозначительно помолчал и продолжил: — Поверьте, все оставшиеся без внимания наследники не перестанут пытаться вас убить. Эти три года станут самыми сложными в вашей жизни. Но если станете королём, они успокоятся, зная, что вы властны истребить их всех.

— Как можно хотеть истребить свою семью? — я не переставал удивляться.

— К сожалению, вам ещё предстоит это узнать. А пока я должен подготовить вас к испытанию. Наблюдать будет вся Вселенная!

— Прямая трансляция на инфо-датчики?

— Да. Все хотят увидеть вас после событий на Астре и Морфуле. Люди и прочие расы увидели в вас надежду на лучшее будущее.

Мы дошли до моей каюты, и Люциус открыл передо мной высокую дверь. Это была та самая каюта, из которой меня выбросило в космос два года назад. Иллюминатор починили и оградили дополнительным слоем защитного поля.

— Теперь здесь самое безопасное место на корабле, — улыбаясь и пропуская меня вперёд, произнёс Люциус.

— Всегда, когда ты это говоришь, происходит что-то ужасное, — подметил я, улыбаясь в ответ.

— Тогда беру свои слова назад! — рассмеялся Люциус. — Вы можете привести себя в порядок и поспать, на это есть ещё восемь часов. Оставшихся двух часов нам хватит на подготовку.

Я поблагодарил своего союзника, и тот закрыл дверь каюты. Мой взгляд сразу упал на шелковистые простыни и белые одеяла на мягкой кровати. «Если жить мне осталось не больше суток, стоит выспаться с комфортом», — подумал я и упал в постель, не раздеваясь.

Меня должны были разбудить только через восемь стандартных часов, но пришлось вставать уже через пять. Было сложно разомкнуть глаза, спалось слишком сладко. За мной пришёл Люциус, и всё, что мне удалось разобрать в полудрёме, — это то, что моя мать желала пообедать со мной. Про себя я вспоминал её самыми неприятными словами всё потому, что не привык мало спать из-за долгих ночей Ардентальта и Контуральта, где можно спать по десять часов к ряду.

Люциус принёс мне новую одежду. Это был костюм с диагональными белыми линиями, обтекающий меня с шеи до пяток. Он также, как и скафандры, растягивался точно по размеру, но был более свободным и даже удобным. Я умылся, переоделся, завязал волосы в привычный хвост. За время путешествий они сильно отрасли, и Люциус постриг их мне до плеч, чтобы не мешали. О красоте не думал вовсе, а только тянул время, чтобы как можно меньше общаться с матерью.

Химера ожидала меня на верхней палубе. Она сидела за антигравитационным столом напротив стены-иллюминатора, облачённая в чёрное кружевное платье. С того места открывался прекрасный вид на глубокий манящий космос.

— Прошу, садись, — обратилась ко мне она, указывая на место напротив неё.

Заспанный, я сел напротив матери и старался не смотреть на неё. Я вглядывался в пучину движущегося космоса, мысленно отыскивая свою звезду. Нам подали чай из багровых листьев. Я взял кружку, ощущая тепло напитка и продолжал всматриваться в отблески светил.

— Есть хочешь? — спросила мать.

Я покачал головой и отхлебнул чай, пытаясь проснуться и собраться с мыслями.

— О чём ты хочешь поговорить? — я не отводил глаз от иллюминатора.

— О тебе, — краем глаза я увидел, как уголки её губ приподнялись, но она всё также сохраняла холодность и выдержку.

— Можно поконкретнее?

— Ты мог остаться на Контуральте и прожить там всю свою долгую жизнь. Я знаю, что Гораку не признал бы тебя без твоего желания. Так почему же ты согласился?

Вопрос застал меня врасплох, я подумал и не хотя ответил:

— Я внезапно понял, что обязан попробовать что-то изменить.

— Что изменить? — Химера попыталась выразить удивление.

— Мир, конечно же, — усмехнулся я, делая очередной глоток горячего напитка.

— Маркус, поконкретнее, — передразнила она мягко, но со всей серьёзностью.

— Я хочу изменить то допущение, что одобряла наша семья миллионы лет, — ответил я, опуская прозрачный стакан на стол.

— Поверь, наша семья обладает такими средствами аналитики, что не могла ничего упустить.

— И всё же. Когда Либера начала объединять Вселенную она следовала не своей идее. Не столь важно вдаваться в историю, только в саму идею. Она хотела общий мир для всех созданий Вселенной, которые будут равны. А что же получилось? — я говорил так серьёзно, как никогда раньше. — Получилось господство человеческой расы. Это не плохо, но и не хорошо для самой Вселенной. Эволюция людей остановилась с контролем генной инженерии, где почти каждому младенцу в утробе матери корректируют жизненный код. Что происходит с остальными расами, и так известно. Но это противоречит развитию Вселенной. Звёзды наблюдают за процессом угнетения рас миллионы лет и не могут позволить эволюции Вселенной остановиться.

— Как ты смог сделать эти выводы? — удивлённо спросила мать, и в этот раз это было искренне.

— Я слышу шёпот звёзд. Они и есть свидетели прошлого и будущего. И я тут по их воле, — я взглянул в холодные глаза моей матери.