Ирина Игнатьевна встала и, окинув нас презрительным взглядом, процедила:

— С расходами из-за сорвавшейся свадьбы мы разберемся сами, Марина. Так что будь любезна решить свои проблемы с машиной самостоятельно.

— Машина меня сейчас беспокоит в последнюю очередь, — я поежилась. — Возьмите, пожалуйста, своего сына на сворку.

Коротко выругавшись, Ирина Игнатьевна пулей вылетела в коридор.

— Дела-а, — выдохнула Василина. — А мы-то с Васькой оказались правы.

Василий, вышедший следом за Ириной Игнатьевной в коридор, вернулся и посмотрел на Степана Дмитрича:

— Сделать-то что можно?

Участковый тяжело вздохнул:

— Пока нет состава преступления — ничего. Все, за что можно прихватить этого вашего Александра — прокол шин. Но его даже не посадят. Тут вам нужна консультация юриста, но…

— Ясно, — кивнула я. — Пока я жива и без переломов — все в порядке. А я слышала, что можно запретить человеку преследовать другого человека или как-то так.

— Можно, — кивнул Степан Дмитрич и усмехнулся, — в Америке есть такой закон. В каждом сериале показывают.

— А у нас? — с надеждой спросила я.

— Не-а.

Попрощавшись с Вась-васями я, в компании Степан Дмитрича дошла до своей квартиры.

— Будьте осторожны, — мрачновато произнес участковый. — Попробуйте договориться с друзьями о контрольных звонках. Еще неплохой вариант переехать. На время или навсегда.

— Я как раз ночевала у подруги, когда он проколол шины, — криво улыбнулась я. — Неужели совсем ничего нельзя сделать?!

— Я участковый, — поморщился Степан Дмитрич. — Не мой профиль. Проконсультируйтесь с юристом, но… Вообще, я не должен этого говорить, подстрекать, так сказать. Но я и не на службе. Иногда, повторюсь, иногда помогает хороший мордобой. Психи существа умные и, получив серьезный отпор, могут войти в стойкую ремиссию. А могут и не войти.

— Спасибо, — уныло вздохнула я.

Вариант с мордобоем мне не подходил. Не только потому что я в принципе не люблю драки, а еще и потому что некому за меня вступиться. Папа колдун, но за нападение на обычного… Нет, я не готова смотреть на казнь своего отца.

Крепко затворив дверь, я вытащила в коридор стул, на него навалила гору разных вещей и пошла в душ. Горячая вода должна помочь расслабиться.

В итоге я вновь разрыдалась. И всю ночь то засыпала, то просыпалась от малейшего шороха.

«Надо поговорить с Глебом. Если с филиалом в Питере все сладится, уеду к чертовой матери. Квартиру сдам, и на эти деньги возьму ипотеку в Северной Столице», решила я и провалилась в мутный, полный страха и тревог сон.

Глава 12

Заварив кофе, я перелила его в порядком истрепанный стаканчик и остановившимся взглядом наблюдала, как вокруг него расплывается кофейное пятно. Одноразовая посуда на то и одноразовая. Нельзя ее бесконечно использовать.

Интересно, шарик, оставшийся в квартире Еськи, уже сдулся? Я-то сейчас ощущаю себя точь-в-точь как раскисший стаканчик из-под горячего шоколада. Хочется лечь и сдохнуть. И совсем не хочется выходить из квартиры, но на работу ехать надо.

Выбросив стаканчик, я вытерла лужу и, решив менять свою жизнь, решительно заварила себе чай. И поставила на плиту маленькую кастрюльку. Долой кофе и бутерброды, да здравствует овсянка и чай! Еще бы все остальное в жизни так поменять.

Овсянка вышла полезная-преполезная и настолько же невкусная. Молока-то не было, как и меда. Как и сахара. Вообще ничего не было, кроме круп и кофе — в магазин я сходить не успела, а рабочие, за что им спасибо, выкинули не только кровать, но и весь скоропорт из холодильника.

«Интересно, кому сказать спасибо за надувной матрац и простенький раскладной диван?», промелькнуло у меня в голове. И ответ пришел сам — Драгош. Больше об этом позаботиться было некому.

Лениво допивая чай, я размышляла, можно ли попросить помощи и защиты у Глеба? Вопрос не в том, сможет ли он помочь. Вопрос в том, могу ли я себе это позволить. Готова ли я еще больше усложнить ему жизнь, ведь Латников ясно сказал — был большой скандал! А если Веронике придет в голову просить помощи и защиты у других оборотней… Все-таки я не человек, увы, раз на мне полноценно работают амулеты, то я отношусь к тем, кто обязан соблюдать Теневой Кодекс.

«Кто знает, возможно, у меня уже нет друга», подумала я и отправилась собираться.

Джинсы, футболка и кроссовки, поверх — свитер оверсайз грубой вязки. Мне предстоит добираться до работы своим ходом и хорошо бы никого по дороге не встретить.

Взяв сумку, я проверила ключи, потом проверила выключила ли я плиту. Потом проверила воду. А потом окончательно признала — мне страшно выходить в подъезд. Страшно. До дрожащих рук и слезящихся глаз. Я могу сказаться больной и просидеть этот день дома. Но будет только хуже. Завтра будет еще страшней. А послезавтра… А послезавтра я найду себе работу на удаленке и совсем перестану выходить из дома. Ведь сейчас можно заказать доставку практически всего.

— Давай, Тома, — подбодрила я себя. — Профессорские дочки не сдаются!

Вдох-выдох, я резко открываю дверь и выскакиваю на лестничную клетку. Закрыв за собой, я вприпрыжку скачу вниз и вновь начинаю дышать только на улице. Ну все, теперь до работы и… И можно позвать Латникова к себе пожить. Защита от него никакая, но он сможет убежать и вызвать полицию. Черт, и папа прилетает завтра! Все один к одному. А ведь папа еще даже не знает, что свадьбы не будет…

А еще страшно. Если отец узнает обо всем, он уничтожит Александра и сдастся Теневым Стражам. После чего его будет ждать казнь. Показательная и жестокая. Нам, жителям теней, слишком дорогой ценой дался мир с обычными людьми. Да и про Инквизицию не стоит забывать. Они хоть и сильно сдали, но и среди этого гнилья еще есть истинные воцерковленные.

На работу я прибыла вовремя. Взмыленная, уставшая и с дрожащими руками. Трижды я шарахалась в метро от мужчин, которые были отдаленно похожи на Сашку. И еще дважды он примерещился мне в соседних вагонах. Я стану невротиком, воистину.

— Шеф-мэм, у нас там небольшое ЧП, — подкатился ко мне Олежка. — Ма-ахонькое такое.

— Рассказывай, — вздохнула я.

А через мгновение мне стало наплевать на Сашку. Проблема вызревала колоссальнейшая и Глеб, как назло, был далеко.

— Но я клянусь тебе, шеф-мэм, — тараторил Латников, — все было правильно!

Вчера Олег отослал нашим новым клиентам их заказы. Вот только вложения в письмах были перепутаны. И все бы ничего, но один из заказчиков влюбился в полученный дизайн и не идет на контакт. И пофиг, что заплатил он совсем за другое, когда он хочет вот это.

— И он так и говорит — я просто не знал, что я хочу, пока не увидел! Клянусь, шеф-мэм, ну правильно все было, правильно!

— А что второй клиент?

— А второй клиент взбешен. Это тот, который тебе, шеф-мэм, свои каракули пересылал. Мол, его интеллектуальную собственность передали другому и все такое.

— Драгошу звонил?

— Он послал меня в задницу и сказал, что Тома справится.

И весь день, без перерыва на обед я справлялась. Спасло ситуацию лишь то, что направления бизнеса у клиентов были диаметрально-противоположными. А потом первый клиент и вовсе признался, что просто издевался над нами. Хотел проучить, ага. Чтобы неповадно было.

— Нельзя так относиться к своей работе, — гудел он мне в трубку. — Вот будь на моем месте кто-нибудь другой, он бы…

В общем, еще три часа я выслушивала его зануднейшие речи и подобострастно соглашалась. Латников в это же время выслушивал ругань от второго клиента. А наша бухгалтерша готовилась лишить Олежку премии. Но… Я оставила это решение Драгошу.

Потому что я верила, что он говорит правду. Потому что он отослал правильные папки, в которых кто-то поменял местами содержимое. Конечно, Латников мог запарить и напутать самостоятельно, но тогда бы он признался. Он всегда признается в своих косяках. Никогда не пытается избежать скандала или лишения премии.

«Но кто? Нас тут по пальцам пересчитать можно. Драгош, я, Латников и Светочка. Вот и весь народ», размышляла я и ритмично угукала, потому что клиент продолжал делиться со мной секретами постановки грамотного рабочего процесса.