В офисе, как и всегда, царил Его Величество Хаос. Олежка бегал с какими-то распечатками, оставлял их на всех подходящих и неподходящих поверхностях, после чего бежал в обратную сторону и в панике их собирал. Так и выглядит последний этап работы с клиентом. Когда клиент этого не видит, разумеется.

— Всем доброе утро, — громко произнесла я.

И услышала волчье ворчание мрачного донельзя Глеба. Сердце предательски екнуло. У него под глазами пролегли тени, а у губ наметилась хмурая складка. Что-то с работой?

— Мари, — он присел на край моего стола. — Вы с Сашкой что завтра делаете?

— Я работаю, он выходной.

— Мгм, ясно, — все так же недовольно проворчал Глеб. — Вероника улетела в Париж.

— С матушкой? — понимающе вздохнула я.

— С матушкой, — кивнул Глеб. — У нас билеты в театр, на премьеру. На завтра. Она обещала прилететь, но ты ведь знаешь…

Я знала, ох как я знала. Вероника органически не способна провести в Париже всего лишь один день. Она ведь приличная девочка из хорошей семьи. А значит, должна посетить несколько выставок, музей и обязательно посетить сад Тюильри. Как дочь своего отца, я могу заверить, что в Париже достаточно и других садов, но кто бы меня слушал…

— Если ты хочешь отдать билеты нам, — осторожно сказала я, — то это бессмысленно. Сашка не театрал.

— Ясно, — кивнул Глеб, хлопнул ладонями по моему столу и ушел в свой кабинет.

Иногда я откровенно не понимала Веронику. Все, кого хоть немного касается теневая сторона, знают о расстановке сил среди одаренных. Вероника и ее мать откровенные приживалки при слабом клане оборотней. Мужчины их клана берутся за любую работу, лишь бы не вылететь из столичного округа. И под любой работой я подразумеваю совсем не заказные убийства, о нет. Они всего лишь волки на побегушках. Тощие, страшные, ослабленные. Еще немного и в их клане родится первый шакал, а это начало конца.

Заварив себе кофе, я села за компьютер. Забавно, что в иерархии теней выбраковка, то есть я, все равно стоит выше вполне себе одаренной Вероники. Но это заслуга моих родителей. Отец, колдун средней руки, историк и маговед и мать, волчица полукровка полностью раскрывшая лунный потенциал.

Жить в нашем мире непросто. Мы уже давно не скрываемся, живем бок о бок с обычными людьми и, одновременно, пытаемся оберегать свои клановые секреты. Скрывать истинный уровень сил. Истинное количество одаренных.

Совсем недавно был отменен закон, по которому одаренные были обязаны носить отличительные знаки. Чтобы обычные люди могли знать, кто перед ними. Мы получили малое послабление и, одновременно, проиграли в главном — одаренные не могут применять свою силу к обычному человеку. Даже защищаясь.

— Шеф-мэм! Беда! — заголосил Олежка и я, вздохнув, направилась к нему.

Через пару минут я, мрачно посмотрев на подчиненного, спросила у пробегающей мимо Светочки, нашего бухгалтера:

— Сколько дают за убийство в состоянии аффекта?

— Ой, — растерялась Светочка, — по ситуации. А что случилось?

— Олежик отослал клиенту не только предварительный макет, но и, следом, свои полуобнаженные сэлфи.

— С искорками? — спросила Светочка и, получив кивок, уверенно сказала, — тебя оправдают.

Она, звонко цокая каблуками, умчалась, а я перевела взгляд на Латникова:

— Смотри, Олежка, окажется наш клиент из этих и наладится у тебя личная жизнь.

Олежка побледнел и тут же уткнулся в комп. А через секунду жалобно-жалобно проблеял:

— Ну ше-эф-мэ-эм, что мне делать-то?

— Писать клиенту письмо и извиняться.

— Я напишу, что это вирус!

— Я тебе голову оторву, — тут же разозлилась я. — У нас приличная контора, а ты — вирус!

Латников очень талантливый парень, но его талант в равной степени уравновешивается его же раздолбайством. Потому он и не прижился в других фирмах — увольняли за вот такие вот косяки. Но стоит отдать ему должное, косячит он разнообразно. Вот только последние две недели он как-то слишком уж озаботился поиском девушки.

— Все, отписался. Просто извинился и написал, что это моя халатность, — Олежка уныло вздохнул, — что со мной не так, шеф-мэм?

— Все с тобой так, Олеж. Ты просто балбес, — пожала я плечами. — Талантливый балбес. С возрастом либо пройдет, либо станет хуже. Плюс колдовской дар вносит дисбаланс, сам знаешь, маги и колдуны не отличаются нордическим характером.

— Вы умеете утешать, — понурился Латников. — Кстати, я плед постирал, посушил и принес!

От такой внезапной перемены я зависла. Какой плед? Зачем стирал? Почему принес?

— Ну у нас в комнате отдыха диван стоит и там плед был, — принялся объяснять Олежка. — Я на него банку сметаны уронил, вот. Постирал и принес.

— Так это было месяц назад, — я наконец-то вспомнила ту эпопею со сметаной. Латников ведь не просто уронил ее, не-ет. Это было бы слишком сложно для нашего гения! Он ее еще и прикрыл сверху полотенцем, на которое присел сначала Драгош, а потом и я. В общем, тот еще денек выдался.

— Ну, — смутился Олежка. — Стирка требует вдумчивого подхода.

— Ясно. Работайте, господин Латников.

До вечера в офисе царила тишина. Глеб не выходил из своего кабинета, Олежка спокойно работал, да и у меня все спокойно шло. Минут за десять до конца рабочего дня мне прилетела смс-ка. Сразу я не посмотрела, не до того было. Пока все программы закроешь, все сохранишь и проверишь, что точно сохранилось… В общем, в такие моменты отвлекаться нельзя. Ни на что.

Плюхнувшись за руль своей крошки, я вытащила из сумочки телефон. Наверняка Сашка написал.

Открыв смс, я с недоумением прочитала лаконичное сообщение:

«Прорвало батареи, уехал к маме».

Чего? Какие батареи? Где?

Набрала Сашку, но мне ласково сообщили, что «телефон абонента временно недоступен. Пожалуйста, перезвоните позднее». Что за чертовщина!

Глава 4

Домой я просто летела. И, как назло, собрала все светофоры! Эти хитрецы как будто чувствовали, что мне необходимо домой и как можно быстрей. Иногда мне кажется, что внутри светофоров живут вредные духи, питающиеся негативными эмоциями! А что, в нашем мире возможно все.

Припарковавшись, я рванула к подъезду и, взлетев вверх по лестнице, столкнулась с сердитыми соседями.

— Спокойно, — я тут же вскинула руки. — Что бы ни случилось, квартира у меня застрахована, все будет хорошо.

— Ага, — мрачно хмыкнула соседка. — Твой хахаль выскочил как ошпаренный и умчался. Сказал, квартира не его и проблемы эти ему ни к чему.

Меня как по голове ударили. Что за глупости? Разве Сашка мог так поступить?

«Но ведь я сильная и самостоятельная современная женщина», сказала я сама себе. И поняла, что не хочу вот этого вот всего. Хочу расплакаться, и чтобы кто-то другой с этим всем разобрался!

— Ну, чего застыла-то? От же ненормальная, дверь открывай, ща до еще одних соседей дотечет, — буркнула соседка.

Очнувшись, я выхватила ключи и отперла дверь. Моя маленькая студия была залита грязной водой. Водой, которая стекала с потолка! Неужели Саша не может отличить прорыв батареи от… От вот этого вот безобразия!

— Ух ты ж, — ругнулся сосед, — а хахаль твой сказал, что батарея лопнула.

— Мы уже и в аварийку дозвонились, — поджала губы соседка.

А я смотрела на них и никак не могла вспомнить, как же их зовут.

— Че вылупилась-то? Пошли, нам теперь всем этажом выше, — буркнула женщина и круто развернувшись, ахнула, — ничего себе! Давно замуж-то вышла?

Я проследила за ее взглядом и подавилась воздухом. Мое платье. Мое белое, как снег платье насквозь промокло и стало серо-рыжим. Не полностью. Но от этого контраста все выглядело в разы хуже.

— Да ладно тебе убиваться, на кой оно после свадьбы-то? — с долей сочувствия сказала соседка.

А я вспомнила, как их зовут. Вась-вась. В смысле, Василина и Василий.

— А не было еще свадьбы, — тихо сказала я и, протянув руку, коснулась платья. — Не было.

— И не надо бы, — буркнул Василий. — Мужик должен быть мужиком. А если твой удрал от потопа… Потом с ребенком одна останешься. Идем уже.