– И вот уже семь лет не веришь?

– Теперь уже верю. Почти сразу как-то погрузился в службу, в тренировки. Новый быт, новые казармы, новые отряды.

– Ты на базу что ли переехал?

– Ага, там веселее и добираться проще и всегда под рукой. Так что в отличие от других Капп у меня самый высокий процент привлечения.

– Нашел, чем гордиться.

– Я доволен.

На поляне снова воцарилась тишина. Витька вертел в руках испачканную кружку, я же думала о превратностях судьбы или дядь Саши, который собрал отряд из своих подопечных. Не знаю, был ли он уверен в том, что такой состав повлияет на мое решение или просто передал таким образом привет, но отчего-то сейчас затаилось в душе подозрение – остальные, не успевшие рассказать свою историю, тоже не просто так здесь оказались.

А ведь как все символически вышло – открыл мою карьеру в Миден Костик, почти сразу же за этим делом следует независимый поход за Пашкой, а теперь, как заключительный аккорд в моей боевой песенке, передо мной сидит Виктор Чайка, который не знает большую часть истории.

Забавно, что его присутствие здесь и вправду можно было бы назвать счастливым случаем. Потому что я не планировала его спасать, да и в принципе, не собиралась в машину заглядывать. Моя задача на тот момент ограничивалась устранением мобильного отряда вербовщиков из террористического подразделения Ияз. То есть просто избавиться от парней, иногда приезжающих к полигону и привлекающих не самых удачливых ребят на свою сторону. Этих, не прошедших полную программу боевой подготовки, такие, как те, что сидели в белом джипе, обзывали однодневками. Потому что бросали их на передовую, как хомячков, обмотанных взрывчаткой.

И если бы ни счастливый случай, Витька стал бы еще одни таким вдохновенным самоубийцей. Или погиб бы еще раньше – в случае отказа от предложения вступить в ряды Ияз.

Я же, можно сказать, мимо проходила. Точнее подошла, чтобы удостовериться, что выживших нет. И даже оскорбилась, заметив шевеление. Оказалось, что Витька и вправду умудрился за доли секунды сгруппироваться и найти самое удачное место для того, чтобы переждать падение с дороги в куске металла, получившем ускорение в двести километров в час. Как по мне, так это то еще чудо.

По идее, не надо было сомневаться и доставать парня из машины, больше походившей на шарик из скомканной фольги. Но мне почему-то стало жутко интересно, кто же из вербовщиков оказался настолько везучим. И потому еще больше удивилась, когда прочитала нашивку на старенькой военной куртке, гласившую, что в салоне оказался бывший солдат Виктор Чайка с третьей группой крови и отрицательным резус-фактором. И был он в машине четвертым, в то время, как по внутренним инструкциям Ияз на вербовку выезжают по трое.

В общем, выжившего пришлось вытащить, проверить на повреждения, которые оказались совершенно смешными. Многие больше получают при падении со стула. А после я вернулась в точку сбора. Где отрапортовала об удачно проведенной операции командованию, заодно предупредив дядь Сашу о единственном выжившем, тогда еще мирном Витьке.

Он-то как раз и вызвал медицинскую помощь, прикинувшись проезжавшим мимо автолюбителем.

Не знаю, что послужило ему окончательной каплей в решении привлечь парня к своей работе – неудачная судьба, хорошая реакция или досье из срочки. Но не сомневаюсь – у дядь Саши были причины помочь потерянному и едва не оступившемуся бывшему солдату.

А ведь именно он стал последним. То ли спасенным, то ли спасшимся? Что-то тогда в душе переключилось и мне стало так обидно, что приходится работать чужими руками. Что сама ничего не выбираю, кроме способа убийства или метода выполнения операции. Но цель должна быть достигнута любой ценой. Даже если на весы поставят жизнь кого-то мирного. Витька просто подсел к этим нелюдям, считающим, что остальные – расходный материал. И чуть не погиб, потому что мне никто не передал о четвертом.

Несмотря на свое равнодушие к другим, я предпочитаю иметь выбор – наказывать только тех, кто этого и вправду заслуживает. А все побочные потери меня всегда раздражают и злят. Потому-то после спасения Витьки мы и разработали план по моему собственному убийству.

Я оглядела бойца отряда Каппа, который пришел к своей мечте не самым легким путем, и ухмыльнулась:

– Ты б ее помыл, пока сок внутри не застыл. Потом ведь только кислотой пятно вывести получится, вместе с кружкой.

– Воды нет, – совершенно спокойно ответил парень.

– За кустами, чуть на спуске, есть ручей. Мелкий, конечно, но на такое дело хватит.

– Нельзя, – Витька строго посмотрел на меня, пристегивая кружку на карабин.

– У меня было не меньше десятка возможностей избавиться от всех вас и вернуться к привычной жизни. Но я до сих пор здесь, – мои руки поднялись в жесте, демонстрирующем присутствие. – И до сих пор жду, когда за мной вернется кто-нибудь из твоих соратников.

Испытующий взгляд парня выдержать было несложно. Хотя, конечно, уже и забылось, каково это, когда на тебя смотрят с подозрением. Но едва он принялся изучать меня, будто обладает встроенным детектором лжи, как ко мне вернулись старые привычки.

Отчего я лишь усмехнулась и полезла в рюкзак:

– В общем, иди, мой кружку.

– А вы?

– Один не справишься что ли? У меня теперь другие дела есть.

– Какие? – все еще не встав с рюкзака, поинтересовался Витька.

– Футболку, например, сменить. Или ты хочешь остаться и посмотреть?

Парень на мгновение задумался. Уже прогресс. Не подскочил, не покраснел, а задумался. Значит, есть в нем что-то мужское, невоенное.

Чтобы доказать ему, что мои намерения вполне серьезные, я достала чистую, давно выцветшую футболку, почти близняшку той, в которую была облачена, и принялась стягивать одежду, не обращая внимания на присутствующего парня.

Тут же послышалось шуршание – Витька сдался первым, ретировался с места позора раньше, чем я осталась в одном спортивном лифчике, трижды зашитом по швам. Мне же было совершенно безразлично – останется он до конца или уйдет. Все женские тела одинаковы. Просто у одних грудь побольше, у других – складки на животе, у третьих – шикарный пресс. А так – анатомия не сильно отличается. Потому-то я не понимала, что он там ожидал увидеть и что увидеть побоялся.

Видимо полагая, что на смену одежды мне потребуется не меньше десяти минут, длинноволосый боец намывал кружку очень долго. Мог бы и до дыр затереть за столько времени.

И все же он нашел в себе силы вернуться, сохраняя на лице спокойное, даже немного строгое выражение. Парень прошел до рюкзака, сел на него и снова пристегнул кружку, покосившись на меня.

В его взгляде читалось разочарование. Видать, он думал, что мой следующий наряд будет более… соблазнительным? Или приличным? Ну, мы в лесу балы и приемы не устраиваем, а потому вечерних платьев не держим.

Молчание затягивалось. Витька не мог придумать новой темы, а к старой возвращаться явно не хотел. Мне же все эти разговоры и даром были не нужны. Если уж на то пошло, то семь лет одиночества помогают полюбить тишину и покой. А заодно учат слушать.

Внутренний будильник сделал первый пробный звоночек. Судя по личным ощущениям и наклону солнца, слабо видневшегося над деревьями, все еще обряженными в густую, богатую и зеленую листву, время близилось к обеду. А это означало, что мы пытаемся составить друг другу компанию не меньше часа. И если в мои подсчеты не прокралась существенная ошибка, то через полчаса, от силы сорок пять минут мы услышим уверенные шаги кого-то из солдат.

Снова захотелось есть – ягода не дала нужного, должного и долгоиграющего чувства сытости. Скорее просто усыпила желудок своим объемом, обманула ненадолго. Но организм умнее и потому ловко разбирается, когда его пытается наколоть мозг.

На мою удачу первым заурчал Витька. Он округлил глаза от смущения, чем вызвал у меня ехидную улыбку. Но корить парня за то, что скоро будет звучат и из моего желудка, я не стала. Лишь понимающе кивнула.