Витька все еще сидел на своем рюкзаке. Но взгляд его начинал приобретать нотки явного беспокойства. Видать, для него мое отсутствие показалось слишком долгим.

– Ну что, заскучал? – подходя к нему, поинтересовалась я и кивнула в сторону кружки. – Подставляй.

– Зачем?

– У начальства ты тоже всегда причины и объяснения спрашиваешь?

– Вы – не начальство.

– Правильно, я полезней и нужней. Так что давай свою кружку.

Парень поколебался не больше полуминуты и все же отстегнул посуду, подвешенную за ручку к лямке рюкзака простым, но крепким карабином.

– Что это? – наблюдая, как в кружку ссыпается ягода, спросил он.

– Голубика, дитя цивилизации, – с усмешкой ответила я и стряхнула с футболки остатки мелкого мусора, а, заметив пару красных разводов, сморщилась. – Эх, жалко, придется замачивать, иначе не отстирать даже с вашей химией.

– Это сок?

– А ты думал, что я потом и кровью тебе ягоду доставала?

– Кто ж знает, какие у вас тут порядки, – Витька осторожно достал из кружки одну ягодку, оценивающе оглядел ее и закинул в рот.

Видать, она сразу лопнула у него на языке, вызвав улыбку на лице длинноволосого бойца. Какая-то скучная голубика превратила парня в совсем мальчишку.

– Как в детстве? – не удержалась я, несмотря на то, что сама мечтала заткнуть его хотя бы на полчасика.

– Нет, – отрицательно покачал головой Витька. – В детстве мне столько за один присест не доставалось. Бабушка клала голубику только в мороженое, творог или молочную кашу, чтобы придать им ягодный вкус. Иначе мог часами сидеть над тарелкой.

– Даже с мороженым?

– Особенно. Всегда ждал, чтоб хорошо подтаяло. А потом ел эту жижу.

Я усмехнулась. Сложно поверить, что когда-то этот крепкий парень с Абаканом наперевес ковырялся в тарелке с творогом, ожидая, когда бабушка насыплет ему туда ягод и перемешает, чтоб он сразу их все не съел.

– А ты был привередливым ребенком.

– До сих пор молочку ем только с ягодой или шоколадной крошкой.

– Еще и лакомка.

– Мужчины тоже имеют право на слабости.

– А никто и не спорит. Зато вот тебе пример, что не все на вид то же, что и внутри. ты любишь сладкое, а я – одиночество.

– Странное сравнение.

– Простейший пример, – я пожала плечами и уселась на корягу, оседлав ее, как коня. – Что тебя с такими «слабостями» вообще привело в армию?

– Спецподразделение, – поправил меня Витька, многозначительно взглянув со строгим выражением лица.

– Ой, станешь хотя бы Гаммой, тогда и будешь строить из себя серьезного хрена, а пока даже не пытайся.

– Откуда такие познания в нашей структуре? – парень, наконец, решился на вопрос, который прежде только проскакивал во взгляде.

Ну вот он снова пытается убить время беседами со мной. А мне совсем не хочется выкладывать перед ним всю свою правду. Оттого я безразлично пожала плечами и ответила:

– Были кое-какие знакомства.

– Мастер допроса, – заключил он и высыпал в рот остатки ягоды, тщательно похлопав по донышку кружки.

– А ты чего ожидал? Что я перед тобой всю свою автобиографию выложу, чтобы развлечь или поплакаться в жилетку?

Витька смутился, но все же отрицательно покачал головой:

– Нет, не ожидал.

Я удовлетворенно кивнула и перенесла вес на выставленные перед собой руки:

– А ты? Как попал во всю эту петрушку?

Боец замолк, думая, что рассказывать, а о чем стоит умолчать. Но, видимо, понимание, что в первый и последний раз видимся, решился на откровенность:

– С детства мечтал о военной карьере. Не той, когда сидишь в штабе и командуешь, а той, когда можно нырять в окопы, участвовать в спецоперациях и чувствовать, что живой.

– Ну, много кто о таком в детстве мечтает. И редко у кого желание остается после школы.

– Но не у меня. Я после выпуска сразу вступил в ряды срочной службы. Год оттрубил, как полагается, и понял – хочу остаться. Только не так, чтобы марш на параде стал главным событием. А так, чтоб и в окопы с головой, и на секретное задание. Или хотя бы туда, где стреляют не холостыми.

– Самоубийца что ли? Или патриот?

– Экстримал, – с усмешкой ответил Витька и продолжил. – Ну вот. Отслужил. подал документы в спецподразделение. И оказалось, что не пригоден по здоровью.

– А траншеи копать пригоден был? – с насмешкой уточнила я.

– Видать.

– Но, судя по тому, что мы с тобой разговариваем, тебя все-таки взяли.

– Счастливый случай.

– Так не бывает.

– Бывает, когда на тебя рекомендацию пишет сам подполковник Аверин.

Вот оно что, значит. Опять дядь Саша расстарался. Интересно, а у этого что за плечами, что его пропихнули в Каппы?

Задавать вопросы, показывая свой интерес, я не стала. А лишь чуть подняла подбородок, предлагая продолжать историю.

– Все просто. Документы я подавал в несколько отрядов, учитывая свои силы и возможности. Все отказали. По одной и той же причине – сердце слабое.

Вот и очередное доказательство, что книгу по обложке судить не стоит. Кто бы мог подумать, что у парня с таким телосложением есть какие-то проблемы со здоровьем, да еще и с сердцем?

– Сдаваться я никогда не умел, – продолжил Витька. – Так что отправил заявки повторно. Но сам же чуть все ни перечеркнул, – заметив мои удивленно приподнятые брови, парень сразу перешел к пояснениям. – Шел как-то с тренировочного полигона для соискателей. Подобрали веселые ребята на белом джипе. Предложили подвезти. Мы разговорились, рассказал им грустную историю о том, что не нужен своему государству. А они вдруг так обрадовались. Расспросили, где служил, кого знаю, чем хочу заниматься. В общем, обычная болтовня. И тут вдруг резко как-то машину повело, закрутило, думал голову оторвет. Но просто выкинуло с дороги, причем с такой силой, что один я только и уцелел.

– Это как? – начиная вспоминать, уточнила я.

– У меня одного хватило мозгов пристегнуться, как только водитель потерял управление. А потом еще и сгруппировался, перепрыгнув в середину, между сиденьями.

– Хорошая реакция.

– Спасибо.

– Когда это случилось? – я уже знала ответ, была уверена в нем процентов так на девяносто, но не решила делать ставку на свою самоуверенность.

– Семь лет назад. В марте. Намного позже я узнал, что эти ребятки там часто катались и подбирали таких, как я – боевых, но ненужных. Располагали к себе, узнавали подробности. А потом вербовали в свою группировку. Мол, раз с одной стороны отпихнули, к другой притянут.

– И что было дальше?

– Честно говоря, у меня такие провалы в памяти были в тот день. Помню, как полетели куда-то, как сгруппировался, а пришел в себя уже в раскуроченной машине среди трех трупов. И знаете, что самое странное?

Я лишь вздернула подбородок. Витька усмехнулся и продолжил:

– Самое странное, что все всмятку, в стекле и крови. А на мне ни одной царапины. Даже испугаться порядком не успел, ни пока летел, ни когда очнулся. Потом правда меня какая-то рука вытянула из машины, и я снова провалился в сон. Второй раз пришел в себя, когда на носилках грузили в машину скорой помощи. Пришлось согласиться на обследование, иначе угрожали привязать. В общем, ничего никто не нашел – легкие ушибы и синяк под глазом не в счет. Даже сотрясения не заработал. А вот, кто меня из джипа вытащил, не сказали. Говорят, просто приехали по вызову какого-то неравнодушного автолюбителя, заметившего аварию с дороги.

– Это не объясняет, как тебя потом в Каппы занесло, – стараясь не выказывать, что продолжение знаю сама, заметила я.

– Говорю же – счастливый случай, – весело хмыкнул парень. – Через пять дней после происшествия, про которое я даже забывать начал, пришел вызов на конечный тест в Каппы.

– Подписанный самим А.А. Авериным, – заключила я за него.

– Верно. Именно подполковник его и подписал, надеюсь, что лично. В любом случаем, на тот раз все у меня получилось, прошел полосу препятствий, хорошо ответил на тестировании, а обследование проводить не стали. Сказали, что взяли справку с первичного досье, которое на срочке оформляли. Я сам своему счастью не поверил.