Она переводит выдох, ее глаза краснеют.

— Хорошо, посидим на ступеньках на входе, хорошо?

— Ань, он же приедет? — хватаю за руки ее. — Приедет? Да? Он же не поступит со мной, как ты говорила? Не поступит же? — трясу ее за руки. — Ну, скажи же, что не поступит, черт тебя дери! — истерика вырывается ревом.

— Не поступит, не поступит! Глупости говорила тогда. Не слушай меня. Ты же знаешь, беременные, они фантазерки. Все будет хорошо.

— Он же любит меня, — отрываюсь. — Понимаешь, любит. А тот, кто любит, не может ранить. Не может же? Так? Или разлюбил?

— Любит, любит, — успокойся.

Присаживаемся на крылечко перед входом в святыню. Вечер быстро опускается. Не свожу глаз с дороги.

— Девушки, служба окончена.

— Подождите, — прошу. Не сдержавшись, всхлипываю. — Подождите! Мой жених, он должен приехать.

— Девушка, все, приходите завтра.

— Ну пожалуйста! — складываю руки. — Умоляю!

— Матушка! — берет слово Алена. Ну можно же как-то договориться? — перебирает пальцами сестра, подмигивая.

— Вы что? Побойтесь Бога. Вера не продается.

— Пожалуйста, ее жених едет, — в перепалку вступает Аня.

— Хорошо, сейчас спрошу у батюшки. Вообще сдурели, деньги предлагают.

Наступит завтра или нет?!

Уже не так уж важно.

И жизнь мне не нужна,

И смерть мне больше не страшна.

И на спасенье нет надежды.

Так отвори скорей же дверь, где догорает пепелище.

И на прощанье не спеша вонзи в меня кровавый крест.

Свою так называемую бесценную награду.

За безрассудную любовь.

***

«Господи, если ты меня слышишь, пусть это кошмар закончится, пусть окажется страшным сном», — перекрещиваюсь, ставлю свечку.

Снегопад за окном усиливается. Острые снежинки врезаются в стекла. Превращаясь в серую метель. Не свожу глаз с горизонта. Пока во мне горит огонь любви, я буду ждать до последней искорки надежды.

— Аксинья! Послушай меня, — берет за руки сестра. С другой стороны присаживается подруга. — Надо ехать, — вытирает тушь с моих щек. — Понимаешь?

Качаю головой, больше не могу выносить свою боль. Всхлипываю.

— Я не уйду.

— Уйдем. Он не приедет! — сжимает мои плечи. — Мне жаль, сестричка.

Поднимаю голову, хочу посмотреть в глаза Ане, она их отводит.

— Нет! — отталкиваю сестру. — Я дождусь. Хоть просижу всю ночь. Он обещал, — скулю как побитая бездомная дворняга. — Он же обещал.

— Да послушай ты! — дрожит и ее голос. Берет тональность выше. — Приди в себя, он не приедет! Прижимает к себе.

— Я не хочу в это верить.

Мы плачем все втроем.

— Девочки, смотрите, — стучит по стеклу Аня. — Гелик подъезжает!

Всматриваемся в окно.

— Точно! — подхватывает. — А ты вон зареванная!

— Ну сволочь, — смеется Анька. — Чуть раньше времени не родила.

Срываюсь на улицу, теряя туфли. Как сумасшедшая бегу навстречу. Девчонки за мной.

Черный Гелендваген заруливает во двор. Мы останавливаемся. Выходит водитель, раскрывая зонт. На землю спускается тонкая ножка на высокой шпильке.

— Это еще кто?

— Это сама мерзость — младшая сестра жениха.

****

Аккуратно делает маленькие шаги. Ничего не понимаю. Делаю босыми ногами пару шагов к ней.

— Аксинья! Дорогая! Как хорошо, что ты еще здесь, а то пришлось бы кататься по всему городу. Красивое платье.

— Иштар? А где Ияр? С ним все хорошо? — хватаюсь за последнюю соломинку, чтоб не утонуть.

Задумчиво смотрит мне в лицо, растягиваясь в улыбке, как у гиены.

— Конечно! А что с ним может произойти? — хмыкает. — Да лучше, чем ты можешь представить!

— Что… что? — не понимаю, часто начинаю моргать. Боюсь продолжить свой расспрос, но выхода нет. — А где он?

— Ой, сейчас покажу! Чтоб не упустить ни одну деталь! — достает гаджет. — Как говорится, лучше один раз увидеть, чем тысячу раз объяснить русской девочке.

Протягивает мне телефон.

На экране прямая трансляция какого-то события. Очень много людей, все танцуют, радуются.

— Не… не понимаю.

— А вот смотри лучше…

Камера берет фокус, приближая пару. Девушка в красивом вечернем платье принимает поздравленья, и рядом с ней молодой человек. Лицо никак не попадает в кадр. Закрываю глаза, мне страшно.

— Что там, Акси? — голос подруги.

— Анна, ты тоже тут? Подходите, посмотрите. Не стесняйтесь.

Еще раз вглядываюсь в видео.

Не может быть.

Это свадьба, но не моя. Это… это… это… Земля останавливается. Руки дрожат, роняя телефон.

— Потише, девочка, телефон по особенному дизайну, — вытирает перчаткой снег с экрана. — Вижу, узнала. А теперь верни, пожалуйста, то, что принадлежит нашей семье. Колечко. Оно не для тебя. Не надо терять сознание, плакать. Давай снимай, мне некогда тебя уговаривать, не хочу пропустить торжество.

Почему я не слышу? Почему вокруг меня все так тихо? Только мое сердце делает толчки. Мне хочется вдохнуть жизненно необходимый воздух, но на гортани оседает пепел.

Выколите мне глаза, но я не верю.

— Что застыла? Вырядилась! — начинает смеяться во весь голос. Прикрывая рот рукой. — У-у-у-у-у! Стой, ты реально думала, что все по-настоящему? Сначала я тоже об этом думала! Все так реалистично было: встреча, сумасшедшая привязанность, чудное предложение, свадьба… Прям герои любовного романа! Потом поняла, что мой брат — самый хитрый сукин сын. Кстати, никогда не думала, что кому-то скажу это искренне. Спасибо, Акси! — Не сбавляя насмешливого тона, продолжает изощряться в остроумии: — Одним махом ты открыла все дороги. Вернула все, что принадлежит нам, убрала главную занозу. И как это мы раньше до этого не додумались? — постукивает себя по подбородку. Ты можешь гордиться собой!

Удар ржавым ножом в самое сердце. Задыхаюсь. Хоть рви глотку, чтоб не упасть. Пячусь назад. Меня сгибает пополам. Флешка! О боже, флешка!

Пячусь назад.

— Алена, дай телефон! Скорей! Скорей, пожалуйста.

— Сейчас! Да где же он. Нашла.

Отхожу от них, набирая маму. Гудки, гудки.

— Алло! — кричу. — Мама, алло!

Загробный голос мамы:

— Ты нас предала, дочь. Предала! Как ты могла?

Смотрю на экран. Одновременно приходит СМС:

«1:1 Возвращаю долг».

Я убита, я мертва. Роняю телефон, он вдребезги разлетается, как и я.

Оседаю на землю.

Гул в моей голове.

— Что ты несешь?

— О, Анна, и ты тут! Еще не потеряла свое нагулянное мясо внутри тебя?

— Иштар, если не хочешь, чтобы родители отмечали похороны, убирайся, пока ветер без камней.

— Ты мне угрожаешь? Безродная.

— Аксиньюшка, колечко отдай. И это тебе лично от Ияра: «Я не приду в том случае, если разлюбил». Все карты на стол. Он и не любил! Ты всего лишь пешка, разменная глупая карта…

Каждое сказанное ею слово будто огненная плеть, оставляющая шрам. Я затыкаю уши, потому что еще немного — и из них потечет кровь. Поднимаюсь на ослабевших ногах, снимаю кольцо, которое никак не хочет слезать с безжизненных рук. Дергаю, разрезая кожу. Бросаю на снег. Все ложь! Ложь! Меня нет, больше не существую. Я теперь воспоминание.

глава 73

«Фа, фа, фа», — звук объезжающей газели.

— Дура, сойди с дороги!

— Девушка! Вас подвезти? Че такая неразговорчивая? Сбежавшая невеста, что ли?

— Вам не холодно? Может, вам помочь?!

И еще десятки останавливающихся машин на моем пути по встречной полосе.

Ветер резал лицо, легкие горели. Ступни прилипали к мокрому льду, и с каждым шагом отрывался слой кожи, оставляя кровавую цепочку следов.

Все крепче обнимала плечи, пытаясь прикрыть кровоточащую дыру в груди. Истекала болью. Но брела, босая, вдоль магистрали, прорываясь через обрушившуюся бурю. Мокрый снег утяжелял мое белое платье, забирая периодически силы, заставляя падать в талый снег, перемешанный с грязью.