Человеческий мальчик.

Мальчик сидит, подперев голову рукой и скучает.

К нему приближаются трое — коренастый краснолюд в белых одеждах, изящная рыжая женщина немного повыше краснолюда и огромный по сравнению с ними обоими мужчина, весь в шрамах, с отрастающим и слегка тронутым сединой хвостом волос и жёлтыми кошачьими глазами.

Краснолюда Даррен уже знает, это Химе, один из алхимиков, заведующий этой лабораторией. Химе абсолютно непроницаем — Даррен мог бы говорить со статуей, если бы захотел добиться хоть немного больше толку.

Женщина будто бы светится изнутри и излучает спокойствие.

Огромный мужчина рядом с ней врезается в это спокойствие как мёртвый, ледяной топор.

От него пахнет смертью, силой и темнотой.

Он разрывает всё, что создаёт изящная рыжая женщина, как холод зимы вдруг разрывает нежные яблоневые цветы в начале мая.

Даррен смотрит на ведьмака округлившимися глазами и единственное, чего он хочет — это бежать отсюда. Перед ним неожиданно чётко встаёт то, что с ним собираются сделать. Отсюда нужно только бежать, как дикий зверь, бежать, стирая в кровь ноги, выцарапывать путь на свободу.

— Мда уж, — сжал губы Весемир и улыбнулся уголком рта.

— Из лаборатории нет выхода, — заверил его алхимик.

— А жаль, — вздохнул Весемир. Алхимик нахмурил брови.

Мальчик, тем временем, осознал, что выхода нет и ухватил со стола какой-то рогатый прибор. Рога блестели под светом фонарей и смотрели прямо ведьмаку в грудь.

Висенна незаметно взмахнула рукой и Весемир почувствовал успокаивающую ауру колдовства. Она приблизилась к мальчику и что-то ему сказала. Тот опустил рогатую штуковину.

Вместе с мальчиком, всё ещё боязливо поглядывающим на ведьмака, они пришли в комнату с парой мягких кресел, подушками на полу и столом, на котором стояли чай и какое-то нехитрое угощение. Здесь обедали алхимики и Висенна настояла на том, чтобы это место было началом их эксперимента.

— Откуда ты родом, парень? — спросил Весемир.

Тот промолчал, мусоля в руках пряник. Ведьмак уже думал, что он не ответит.

— Из Ривии, — сказал паренёк прянику и потом поднял глаза на ведьмака, — батя был скобарём, потом помер. Мамку взял к себе дядька, а нас было пятеро братьев вместе с ней.

— Понятно, — кивнул ведьмак, — я вырос в господском доме. Батя пил. Мамка была добрая, но померла. В общем-то, жизнь была получше, чем у тебя.

— Понятно, — отозвался парень и продолжил изучать пряник.

Он был тощий и весь в россыпи веснушек. Весемир знал — это не очень хорошо, если у него откроется кровотечение, то его тяжелее будет остановить. Часть человеческих снадобий действует на рыжих не совсем так, как нужно, хотя он видал рыжих ведьмаков, и немало.

Парень — Весемир знал, что его зовут Даррен, но не осмелился назвать по имени, — был ростом примерно такой же, как сейчас Вацлав, а Вацлаву одиннадцать, значит, он больше, чем положено по возрасту. На краснолюдских харчах ривийский доходяга успел отъесться — по крайней мере, кости через кожу не светились. Это было хорошо.

Он постарался абстрагироваться и отвернулся к Висенне. Та приняла эстафету.

— Даррен, дорогой, хочешь чаю?

Парень мотнул головой.

— Нет, спасибо.

— А эля? — подмигнула она.

Парень недоверчиво склонил голову.

— Ну, эля можно…

Висенна протянула ему кружку и заговорила про Ривию — рассказывала старую, как мир, легенду о том, как построили крепости Скалля и Спалля. На моменте, где два старых короля стали пытаться друг до друга доплюнуть со своих крепостей, Даррен улыбнулся. Наверное, он бы рассмеялся, если бы обстановка была менее напряжённой.

Тем не менее, кружка эля была допита уже наполовину.

Весемир знал, что каким бы оно ни было на вкус, в кружке далеко не эль.

— Парень, — позвал он, — Даррен.

Тот обернулся.

— Ты помни, что всё когда-нибудь заканчивается. И помни, что нужно бороться до последнего. Думай об этом, как о туннеле, по которому идёшь, и в конце его свет, и, раз видишь свет, то когда-нибудь ты выйдешь.

Парень непонимающе посмотрел на ведьмака, но на середине фразы что-то почувствовал и его взгляд расфокусировался.

Резкое понимание пронзило его и в глазах появился ужас.

— Я умру, да? — сказал он.

Да, — подумал ведьмак.

— Нет, — Висенна уверенно поймала покачнувшегося на стуле паренька, — ты не умрёшь. Делай, что сказал Весемир — и не умрёшь.

Даррен что-то промычал, глаза его закатились и он обмяк в руках чародейки.

Весемир подскочил к ней и поднял мальчика. Ноги безвольно болтались, голова запрокинулась, но он дышал глубоко и ровно. Похоже, просто спал.

Висенна уже колдовала над ним, опутывая тело светящейся паутинкой, которая исчезала, стоило ей убрать руку и начинала легонько пульсировать белым светом, стоило поднести руку опять.

Алхимик, тем временем, собрал свою команду и уже ждал в лаборатории. Скоро Весемир и Висенна присоединились к ним.

В глубине хорошо освещённой комнаты стоял Унылый Альберт. Так его называли в Каэр Морхене — это был стол, к которому привязывали проходящего Испытание. Те, кому везло, просыпались на нём и проводили так ещё пару-тройку очень интересных ночей. Те, кому не везло, не просыпались уже никогда.

Краснолюдский Альберт был совсем не так уж и уныл — по крайней мере, на нём был соломенный матрац, лазаретская простынь и ремни были из очень мягкой кожи. Волшебная сеть всколыхнулась огоньками, когда Весемир опускал мальчика на это ложе, и алхимики тут же начали возиться с ремешками, вводить какие-то трубки и вкалывать иглы в вены.

Это было неправильно.

Висенна подошла и легонько сжала его ладонь.

Я ему обещала, — уверенно сказала она в мыслях Весемира.

Много с того толку, — не смог сдержать мысль ведьмак.

Он посмотрел на прозрачную жидкость, уже начавшую капать в вену мальчика и посмотрел вопросительно.

Это укрепляющий раствор, — всё так же беззвучно пояснила чародейка, — пока что с ним вообще ничего не сделали. Просто очень сильное снотворное и то, что поможет ему пережить процесс.

Скоро Висенна покинула его и стала колдовать над мальчиком дальше, вместе с алхимиками.

Спустя минут десять к прозрачной жидкости добавилось нечто синее. Весемир видел, как оно растекается по венам мальчика и исчезает под кожей. Волоски у него встали и он слегка задрожал. Висенна убрала волосы с лица и сделала пару пассов руками — дрожь прошла.

Ведьмак чувствовал себя, наверное, хуже всех присутствовавших. По крайней мере, алхимики и Висенна были заняты работой — пусть и грязной, отвратительной и бесчеловечной. Весемир же не делал ничего — он ни черта не смыслил в настоящей алхимии и ещё меньше — в настоящем чародействе, и вообще-то ему бы не стоило присутствовать.

Но все были уверены, что уж как раз ведьмаку-то стоит присутствовать при создании нового ведьмака, и никто даже не сомневался в том, что он потребуется. Пока что его задача состояла в том, чтобы смотреть, всё ли идёт так, как надо. На самом деле, он понятия не имел, как оно должно идти, так как не присутствовал ни на чьём Испытании Травами, кроме своего собственного — память о котором была своеобразной. Кроме того, Весемир должен был говорить с Дарреном, если тот придёт в сознание и «как-то его наставлять».

Последние лучики надежды на то, что «как-то кого-то наставлять» является в его жизни просто временной тёмной полосой отчаяния и беспомощности, с каждым днём угасали.

Сейчас Весемир чувствовал себя, как слон в посудной лавке. Маленькие краснолюды и маленькая Висенна скакали вокруг опутанного трубками мальчика, вены которого то вздувались, то снова расслаблялись, колдовская сеть время от времени издавала мелодичный звон, а яркие газовые фонари давили своим светом. Весемир присел было на стул, но долго не просидел — так он чувствовал себя не наготове.

Наготове к чему?..

Наконец, спустя вечность, Висенна и краснолюды оторвались от мальчика — явно уставшие, но довольные.