На следующий день нас ожидал маленький праздник. Лидия Алексеевна еще вчера сообщила, что после уроков мы идем делать памятную фотографию. Мы были ужасно рады, и с утра оделись как можно лучше. Даже большинство мальчишек пришли в серых и темно с них костюмах, а девочки приоделись в черные или коричневые платится с белыми воротниками «под горло». Мы едва досидели до конца урока природоведения, где Вика Гришкова с запинками рассказывала у доски про зайцев-беляков и зайцев-русаков. Женька предложил нарисовать ей заячьи уши, что встретило дружный смех. Когда учительница отвернулась, он поднял руки и начал отчаянно махать ими, словно заячьи ушами. Вика прикусила губу.

— Кого еще из обитателей леса средней полосы, кроме зайцев, ты можешь назвать? — вздохнула Лидия Алексеевна.

— Мм… — растерялась Вика, механически подвинув тряпку. — Она, похоже, не открыла дома параграф.

— Грибников, — громко шепнул Алекс своему закадычному приятелю, но так, чтобы это слышали остальные. Послышались смешки.

— Туристов, — подмигнул Женька и довольно потер руки. Затем, потрепав волосы, он зачем-то сбил их в чубы.

— Садись, Гришкова. Четыре с большим минусом, — вздохнула Лидия Алексеевна.

— И это еще много, — протянула Юлька. Незнам подмигнул сначала Алексу, затем Машке.

— Янова! — строго пресекла ее Лидия Алексеевна.

По непонятной причине, Вику в классе не очень любили. Из-за чего, я понять не могла. Хотя возможно потому, что Вика была немного вредной и ехидной. Но та же Юлька не уступала ей во вредности, да и Маша была не подарок. Я заметила, что на демонстрации с ней были родители, как я слышала по их общению друг с другом, Влада, но не Вики. Она ему названная сестра выходит? Нет, вряд ли, особой дружбы между ними нет. Странно это все, но не буду лезть.

После урока Лидия Алексеевна повела нас счастливых во двор. Женька приплясывал по дороге, то и дело мешая Антону или рассказывая Вовке, как лучше доводить Гришкову. Мы построились в колонну по двое и, перейдя трамвайные пути, пошли в сторону Невского. В воздухе было уже морозно. Несмотря на промозглость, в серой дымке уже кружились снежинки. Студия «Фото-Арс» оказалась недалеко. Остановившись, мы с интересом стали рассматривать закрытые белые шторы и фотографии открытых автомобилей, в которых сидели улыбавшиеся люди в шляпах.

— Немецкие, — с видом знатока указал на машины Антон, — Их специально привозят оттуда.

— Постараюсь быть самой красивой, — с улыбкой протянула Маша.

— Соревнование? — подмигнула ей Лена, поправив зачем-то свой безупречный воротник.

Лучшая подруга согласно кивнула. Я усмехнулась. Эти двое про Ларису не думали, а она должна была сделать что-то стоящее, Мише обещала.

Мы набились в торжественно оформленный «предбанник», где стояла группа кресел с красными бархатными сидениями, белый полированный столик и большое зеркало в резной оправе. Ребята шумно спорили, кто и как будет стоять на фотографии. Споры закончила Лидия Алексеевна, указавшая, что строится все будут по росту.

Алексей, однако, казался немного задумчивым. Он отошел к столику и рассеянно посмотрел на занавеску. Не знаю, что на меня нашло, но я решила спросить его напрямик. Я подошла к нему и тихонько потрогала за плечо.

— А? — Алекс дернулся, забавно мотнув головой.

— Что-то случилось?

— Да так, ничего. Просто думаю об отце, — неожиданно спокойно ответил он.

— Кстати. Что произошло с твоим отцом?

— Знаешь, я сам не знаю… — вздохнул Алексей. — Мне кажется, что отца убили, — понизил он голос. — Мы ехали из Крыма на поезде, он читал какой-то журнал. Только вечером отошел, стал мне станции показывать и чай пить. Потом вышел в Ржеве и пропал.

— Вообще пропал? — спросила я. На душе было так неловко, что я вообще затеяла этот разговор.

— Нашли через несколько дней, — ответил Алекс. — Понимаешь, он ведь никогда о самоубийстве не говорил.

Его было жаль. Я вспомнила разговор родителей — не верилось, что Суховский старший совершил самоубийство. Выходит, его кто-то убил! Это просто ужасно. Но кто? Я не знала, однако и сына, и отца было очень жаль. Тем более, что Леша всегда был хорошим другом!

От неприятных мыслей меня отвлекло появление фотографа: невысокого человека лет сорока с пухлым лицом. Одет фотограф был в изрядно поношенный костюм: должно быть когда-то он был темно-синего цвета.

— Какой фон желаете? — подмигнул он. — Море? Динозавры? Осенний лес?

— Динозавры! — мгновенно отреагировал Алекс. Я вздрогнула: все-таки Француз отлично владеет собой, раз переключается сразу на шутку.

Женька и Антон прыснули. Юлька, Не знаем и Влад закивали в знак согласия, а Машка аж подпрыгнула от удовольствия. В моем детстве все не понятно почему обожали динозавров. Мы с детства знали наизусть их названия. В ателье часто были фотопанно: вид Крыма с Ласточкиным гнездом, а над ним — птеродактили. Или первобытное озеро с громадным диплодоком и стегозаврами в колючках. Помню висевшую на Невском рекламу «Росгермторга»: «Автомобили прямо из Германии!» На картинке в черном лимузине сидели мужчина в костюме и кокетливая дама в шляпке. Машина мчалась мимо моря и пальм, перед которыми важно разгуливала пара брахиозавров.

— Есть панно «Первобытный лес», — черные глаза фотографа весело смотрели на нас.

— Какие еще динозавры, Суховский? — возмутилась Лидия Алексеевна. — Взрослые ребята вроде бы, не в первом классе!

— А я хочу в первый, — хмыкнул Женька.

— Нет, давайте осенний лес… — сказала учительница.

— Прошу… — фотограф невозмутимо указал нам на правую металлическую дверь.

Комната для съемок оказалась темной и торжественной. Кое-где тусклым бежевым светом горели маленькие круглые плафоны. На обоях был изображен осенний лес: смесь сосен, красного клена и желтого дуба. Под кленом лежало прикреплённое бревно из папье-маше, а возле него — настоящие кленовые листья.

Мы встали в три ряда. Вверху — ребята, в центре которых устроился Мишка. Несмотря ни на что, он также важно смотрел из-под очков. Справа крайними стали Алекс и Незнам; слева — Женька и Вовка. Забавно, что они вместе — терпеть не могли друг друга. Ниже встали девочки повыше, а мы в переднем ряду. Я встала между Лерой и Викой. Лидия Алексеевна села в центре — между Иркой и Юлькой.

— Улыбку! — скомандовал фотограф из-под белой простыни.

Моя улыбка вышла немного натянутой, так как Лариса все еще не выходила у меня из головы. Потому я, наверное, и не успела понять, как нас обдала светом магниевая вспышка. Так мы и застыли навсегда на этой фотографии третьим «Б».

====== Глава 4 ======

Настя

После фотостудии я пришла домой пораньше, и с удивлением заметила в прихожей чужую одежду. На вешалке помимо привычной шинели отца висело белое драповое пальто. Рядом на маленьком черном комоде лежала серая мужская шляпа. Из зала доносились смех и веселые голоса отца и матери: похоже, они были рады гостю. Быстро сбросив верхнюю одежду, я побежала к ним.

Зал был наполнен табачным дымом — настолько, что я сразу закачалась от кашля. Оба наших кресла у большого коричневого стола оказались заняты. В одном сидел мой отец, а в другом — высокий сухопарый человек с тонкими черными усами. Одет он был в военной гимнастерке, хотя и без знаков отличия, и в черных хромовых сапогах, которые удивительно сходились с его усами. Рядом с гостем стояла пепельница, битком набитая смятыми окурками. Гость говорил весело, хотя его черные глаза сияли настороженно и строго. Мама пристроилась на стуле. Сейчас она надела свое лучшее синее платье, в каком обычно принимала гостей на праздник или свой день рождения.

— Вот и она! — всплеснула мама руками. — Настя, познакомься с нашим другом Павлом Сергеевичем Щебининым!

— Да мы с Настей уже знакомы! — подмигнул гость. — Я ее помню, когда ей было два года. Какая выросла…

— Тебя тогда отозвали из Берлина, — улыбнулась чему-то мать.

Я, опешившая, стояла в дверях, не зная, что делать. Родители во всю болтали с этим Щебининым — похоже, им было весело и без меня.