Только после этого «расплетения» началось «плетение» новой идеологии. Здесь в игру вступили основополагающие тексты о социальной справедливости и интерсекциональности. Расчистив пространство, они, как оказалось, освободили его для своих идей.
В 1988 году Пегги Макинтош из колледжа Уэллсли (чьей специализацией было поле фем-исследований), опубликовала работу «Белая привилегия: распаковывая невидимый рюкзак». Работа сама по себе была не то чтобы статьей – скорее списком заявлений длиной в несколько страниц. В нем Макинтош перечисляет 50 явлений, которые называет «повседневными проявлениями белой привилегии». Среди них – такие, как «если я захочу, я всегда могу оказаться в компании людей своей расы» и «я могу пойти по магазинам одна, будучи уверена в том, что не подвергнусь преследованию или домогательствам»[64]. Многие из заявлений, которые делает Макинтош в 1988 году, на сегодняшний день выглядят абсурдными и неактуальными. Большинство не является применимым исключительно к белым людям, и ни одно не служит доказательством тому выводу, который пытается сделать Макинтош. Но «Белая привилегия» на удивление ясно написана и делает понятное заявление – что люди должны признать привилегии, присутствующие в их жизнях. Она говорит, что люди, получающие выгоду от существующих структур власти, не «заработали» эту власть. И, что самое главное, она утверждает, что множество групп (включая людей, обладающих различными сексуальными ориентациями и относящихся к разным расам) страдают от «взаимосвязанных видов угнетения». Будто бы все представители «кафедр исследования обид» собрались на одном большом семинаре.
С точки зрения Макинтош, а также Кимберли Креншоу и других, кто делал похожие заявления, необходимо выявить природу этих взаимосвязанных видов угнетения. Всегда есть ощущение, будто, когда мы их разберем, случится что-то чудесное, хотя, как это часто бывает с утопиями, карта не прилагается. Как бы там ни было, Макинтош убеждает людей в том, что нужно «повышать уровень повседневной осознанности» по поводу природы привилегий и пытаться использовать «нашу власть, которой мы произвольным образом были наделены, в более широких масштабах». Из этого можно предположить, что Макинтош не против власти – скорее за то, чтобы иным образом ее перераспределить. Все это настолько расплывчато сформулировано, что в любые нормальные времена подобный список не вышел бы за стены колледжа Уэллсли. И в течение многих лет он точно не выходил за пределы академического мира. Но «Белая привилегия» выжила в очень необычные времена – времена, когда люди спешат давать новые определения вещам. И, как оказалось, сколь бы ни был он прост, этот призыв к осознанности и перераспределению был действительно весьма эффективен во времена интеллектуального хаоса.
Одновременно с этим другие делали такую же работу, но немного иным образом. Один ведущий постмарксист, уроженец Аргентины Эрнесто Лакло (умер в 2014-м), провел 1980-е в попытках решить некоторые проблемы, которые, как он считал, возникли. Вместе со своей супругой и соавтором Шанталь Муфф он создал то, что потом стало одной из ранних основ будущей политики идентичности. Свою работу 1985 года «Гегемония и социалистическая стратегия» они начинают с того, что благородно отмечают, что социализм столкнулся с «возникновением новых противоречий». «Традиционный дискурс марксизма», по их словам, «фокусировался на классовой борьбе» и «противоречиях капитализма». Однако понятие классовой борьбы теперь необходимо изменить. Они спрашивают:
«До какой степени необходимо изменить понятие классовой борьбы, чтобы можно было работать с новыми политическими субъектами – женщинами, национальными, расовыми и сексуальными меньшинствами, антиядерными и антиинституциональными движениями и т. д. – явно антикапиталистического характера, но идентичность которых не сконструирована вокруг конкретных «классовых интересов»?»[65]
Необходимо отметить, что это – не какая-то непонятная книга, а регулярно цитируемая. Действительно, Google Scholar показывает, что ее цитировали более 16 000 раз. В «Гегемонии и социалистической стратегии», как и в других работах, включая «Социалистическая стратегия: куда дальше?», Лакло и Муфф предельно честны относительно того, что, по их мнению, должно быть достигнуто и как.
Тот факт, что капиталистическая система пока не рухнула, не означает, что этого не случится. Неудача их проекта на сегодняшний день лишь предоставляет Лакло и Муфф еще больше противоречий, которые необходимо преодолеть. Среди них – тот факт, что «условия политической борьбы при развитом капитализме становятся все более далеки от модели XIX века»[66]. Политическая борьба в наше время должна включать другие группы людей.
Естественно, они осознают, что эти новые движения могут привнести и новые противоречия. К примеру, они говорят, что «классовая политическая субъектность белых рабочих» может быть «определена расистскими или антирасистскими настроениями», которые «очевидным образом важны для борьбы рабочих-иммигрантов»[67]. Оба автор являются исключительно многословными, и совершенно непонятно, как продраться через такие сложные формулировки. Они постоянно пишут об «определенных занятиях», «организационные формы», а временами почти каждое слово – слово «частично»[68]. Несмотря на то, что целый ряд выводов в работе Лакло и Муфф довольно расплывчат, есть то, о чем они говорят четко, а именно – о полезности новых социальных движений, таких, как женское движение, для социалистической борьбы.
Полезность таких групп очевидна – их «крайне разнообразная борьба: городская, экологическая, антиавторитарная, антиинституциональная, феминистическая, антирасистская, этническая, региональная или за права меньшинств» придает смысл и драйв социалистическому движению, которое нуждается в новой энергии. Более того, до тех пор, пока они не согласуются между собой, эти группы могут просто следовать своей собственной повестке и удовлетворять свои собственные нужды. Необходимо собрать все эти движения воедино под одним зонтом: зонтом социалистической борьбы. Лакло и Муфф пишут о том, что их интересует в этих новых движениях, и объясняют, как это «приводит нас к созданию этих движений как продолжению демократической революции, ведущей к появлению новых видов социальных отношений. Благодаря новизне эта цель возлагается новые движения тем фактом, что они ставят под сомнение новые формы субординации»[69].
В статье «Марксизм сегодня», которую Лакло и Муфф написали в период подготовки к изданию своей книги, они еще яснее выразились о полезности этих движений. Поскольку, хотя они могут быть против вещей, против которых выступают социалисты, эти «новые политические субъекты» («женщины, студенты, молодежь, расовые, сексуальные и региональные меньшинства, как и участники разнообразных видов антиинституциональной и экологической борьбы») имеют непосредственное преимущество. Основное преимущество звучит так:
«Их враг определяется не своей функцией эксплуатации, но обладанием определенной властью. И эта власть также не проистекает из отношений производства, но является результатом особенности формы социальной организации в современном обществе. Это общество – капиталистическое, но это не единственная его характеристика; оно также сексистское и патриархальное, не говоря уже о том, что и расистское»[70].
Лакло и Муфф четко подробно описали свою попытку найти или создать новый вид «эксплуатируемого» человека. Рабочие классы могли быть эксплуатируемы, но не способны осознать этот факт; они подвели своих теоретиков и в целом не смогли проследовать путем прогресса, изложенным перед ними. Для Лакло и Муфф этот прогресс был очевиден: он проходил через II интернационал, ленинизм, Коминтерн, Антонио Грамши, Пальмиро Тольятти и сложности еврокоммунизма. Но не все действовали согласно им. В любом случае, можно если не заменить разочаровавших рабочих кем-то, то добавить к ним кого-то еще.
