Настя подошла, улыбнулась мне и протянула свою узкую ладошку. Ее тело под накидкой тоже было испачкано в серой глине. Я увидел, что левый сосок проколот и туда вставлена какая-то финтифлюшка.

«Привет» – сказал я. А что я мог еще сказать на это?

Полина просто помахала мне рукой и молча заползла в палатку.

«Перегрелась чутка на солнце» – сказала Валя, поглядев на нее – «Отсыпаться пошла».

Тут в дело вступил Тролль – «Валюха, к тебе есть маленькое, но ответственное поручение. Рома сегодня проставляется – поможешь ему затовариться, чтобы лишнего не покупал и покажешь, где недорого»

«Запросто, собирайся»– сказала Валя, обращаясь ко мне.

По узкой лесной тропинке мы вышли из зеленых зарослей и зашагали по дороге к морю, которое находилось метрах в двухстах от нашего (теперь уже «нашего») лагеря.

Идя за Кошкой, я постоянно оглядывался назад, пытаясь запомнить дорогу – вообще не понимаю, как они тут ориентируются. Хрена-с-два ночью лагерь найдешь в темноте.

И вот мы подходим к чему-то, что напоминает короткую улицу, по обеим сторонам которой находятся строения из фанеры, камыша, веток, говна и палок. Улица упирается одним концом прямиком на пляж.

«Это наша Пикадилли» – с оттенком гордости говорит Валя – «Наша улица. Тут у нас и магазины и кафе и ночные клубы. Ночью» – зачем-то поясняет она

Мы оба без одежды. Причем я в шлепках, а Валька вообще голая и босиком – видимо, привыкла за лето так ходить. И, блин, никого это вообще не парит!

А мне здесь нравится!

Мы побродили по этой импровизированной торговой линии, закупили продукты и, главное, выпивку. Выпивки мы закупили много. Выпивка – это жизнь. Я познакомился со всеми продавцами жизни. Со всеми мы знакомились, потом, естественно, пили за знакомство и совершенно бесплатно, поэтому наш с Валюхой поход за продуктами затянулся часа на три. Мы, впрочем, от этого ничуть не расстроились. К концу дня я уже знал по именам человек тридцать из постоянных жителей этого места, а они худо-бедно узнавали меня.

Вернулись в лагерь к вечеру. Принесли продукты и вино. К этому моменту на костре уже приготовилась какая-то хряпа, сделанная из всего, что девчонки нашли съестного в лагере. Выпили портвейну. Удивительно, как этот традиционный напиток меняет свой вкус в зависимости от близости морского побережья. В городе я таких напитков вообще не употребляю – сладко, приторно и голова болит.

Зато как меняется портвейн, если его пить на море … Он превращается в божественный нектар, а если его еще разбавить умело газированной минеральной водой – то это вообще универсальное питье. Хочешь пить – доливаешь больше воды. Хочешь ощутить опьянение – доливаешь меньше воды. И так целый день. Можно даже ничего не есть при этом.

Как рассказала по пути Кошка, Маленький Тролль по существу, к ним относится, как папа. Он собрал вокруг себя девок, таскает им дрова и воду, играет на гитаре, отгоняет грозным рыком по вечерам назойливых самцов. Девчонки же ему обеспечивают уют в лагере, во-время приготовленную еду, дружескую поддержку всегда, когда это требуется. А поддержка, она всем нужна, даже таким брутальным. Все довольны, всем весело и комфортно. Так и живут.

Вечером я на себе прочувствовал, что такое настоящая «фестивальная атмосфера». Также я понял, зачем было покупать так много алкоголя сразу. Не то, чтобы я был против, просто интересно было – зачем. Но Валюха сказала – надо и я решил не спорить. Ей виднее, она здесь давно живет. Как выяснилось, она была права. Алкоголя не было много.

Так вот, как только на небе начали появляться первые звезды – к нам на запах еды и звуки гитары стали подходить первые гости. И они подходили к нам так в течение четырех часов подряд. Одни приходили, другие уходили, кто-то оставался.

Я опомниться не успел, как на полянке возле костра уже расположились несколько человек с музыкальными инструментами – два барабана, флейта, гитара. И понеслась тягучая, завораживающая мелодия, длинная и насыщенная, как море. Позже, совсем уже в темноте, подошла даже скрипка в лице молоденькой девушки с распущенными волосами, но она начала выступление с полного стакана портвейна, чуток расслабилась и выступление решили перенести на другой раз. Ведь и так было хорошо. Так я впервые узнал, что такое настоящий джем-сейшен.

Ну, я тоже сыграл. Сначала стеснялся, потом попробовал – зашло. Народу понравилось. Сначала про траву, кокаин и проституток, потом перешел на баллады про войну и про любовь – тут уж девчонки подсели поближе, глаза заблестели – долго меня не отпускали. Я понял, что теперь здесь мне точно будут всегда рады.

Потом, как я еще помню, мы уже совсем ночью все вместе ходили на Пикадилли встречать группу ребят, только-только приехавших из Киева.

С ними мы опять что-то пили, по-моему, чачу. Чача – это такая штука… не знаю, как бы вам рассказать… В общем, чача – это очень круто. Но очень крепко.

Потом опять играли на гитаре, но уже военные песни, которые обычно поют мужчины хором в определенной степени подпития. Видимо, таким образом мы усиливаем приятное чувство алкогольного объединения.

Потом мой новый друг, машинист паровоза из Ярославля, Леха Воробьев, стрелял вверх охотничьими сигнальными ракетами и кричал «Мы убьем их всех и надругаемся над их трупами!». Непонятно было, кого он имел ввиду, но стрелял он в сторону Турции. Впрочем, все веселились, обнимались и кричали «Ура!».

На этом месте я уснул, прямо на теплом песке пляжа, под шум моря, подстелив под себя большое банное полотенце. Так закончился мой первый день в Пёсьей бухте.

Глава 3. Про молоко, которое не молоко, а также про грех невоздержанности.

Просыпаюсь я как-то в палатке. Или еще не совсем просыпаюсь, а как бы уже, но не совсем. И сквозь этот как-бы-сон слышу голоса. Не у себя в голове, а прямо у нас на стоянке. Кто-то настойчиво кого-то уверяет, что нужно приготовить молоко. Мой друг Загар уверяет кого-то, что молоко вредно для здоровья и готовить его не нужно.

Я же пытаюсь спросонья сообразить, как молоко можно готовить, если, традиционно, его доят. То есть его добывают из коров уже в готовом виде.

Ну, выползаю из палатки, спать уже не хочется, а даже наоборот – интересно. У костра стоит Загар и незнакомое лицо с рюкзаком.

«Чего, блять, с утра пораньше уже по коровам соскучились?» – произнес я бодро «Девок уже не хватает?»

«Ага» – отвечает Загар – «Не по коровам, а по молоку. Евгений Иваныч, вот, подсуетились» – кланяется Загарчик в сторону незнакомого лица, раскрывает рюкзак и он оказывается не с вещами. Он оказывается с травой.

Видели ли вы, дорогой читатель, целый рюкзак травы? Не пакет, который легко спрятать в карман, не мешок, который можно убрать подмышку. Нет!

Целый гребаный рюкзак! Литров на семьдесят!

Надо отдать мне должное, я сразу понял, что это трава. И даже догадался, какая именно. Хозяин рюкзака оказался человеком здесь известным, Загаровым другом, с которым они даже жили в одном городе. Звали его Женя, или Жека. И этот самый Жека ехал в Пёсью бухту, путешествуя по Крыму и заезжая к разным своим друзьям, где передвигаясь на попутках, а где пешком, однажды после полудня проходил по какой-то степной дорожке в одном из районов Старого Крыма. Идет наш Жека, идет, долго так идет и вдруг видит, что тропинка постепенно все меньше становится, а вокруг неё, по бокам, растет трава, которую в учебниках рисуют не иначе, как в виде сорняка. Да и не трава это – а вовсе даже деревья, просто маленькие еще, им вырасти не дают. Большая такая трава, сочная. Не поверил Жека своим глазам. Забрался в самую гущу, на вкус и запах проверил – а и точно, трава. Дикорастущая, правда, но зато много – сколько хочешь бери. Ну он и взял. Взял столько, сколько смог. Вытряхнул рюкзак, благо, ценных вещей там почти было, и весь рюкзак до отказа набил. Попрыгал на рюкзаке для уверенности, еще допихал туда внутрь, сколько смог, после чего грустно вздохнул, взвалил рюкзак на плечи и бегом пустился в путь. Через день к утру он уже был у нас на стоянке.