– Что вы думаете о человеческом мясе? – поинтересовался лицитатор. Он смотрел на неё с недоброй усмешкой, превратно расценив её улыбку. – Каково оно на вкус?

– Не знаю, – Арта нахмурилась. Очевидно, ей этот вопрос не понравился. – Я никогда не ела человечину.

– Вот как? А чем же вы питались?

– Крысами, болотными змеями и насекомыми. Кореньями, заболонью, травой, когда был сезон, грибами, побегами рогоза с южных болот. Иногда мне везло: находила гнезда с яйцами птиц на краю Долины. Но ходить туда мама запрещала – это было слишком опасно.

– Но вы всё равно ходили?

– Да. Голод толкает и не на такие поступки. Простите, господин лицитатор, но я не хочу вас шокировать подробностями.

Старик отвёл взгляд, догадавшись, что девушка периодически воровала на базаре продукты. Этим промышляют почти все опальные аристократы, чтобы выжить и помочь своей семье. Определённо, Арта Лдор не гордится своим прошлым.

Родители девушки не смогли смириться со столь ужасающими условиями в нижнем городе Долины. Они предпочли морить себя голодом, но никогда не есть мясо себе подобных. И им удалось воспитать достойную дочь. Только Моб сорвался… Арта прикусила нижнюю губу и на мгновение зажмурилась, чтобы не дать скатиться слезе. Она с благодарностью вспоминала родителей и брата.

Теперь она могла позволить себе поднять голову и полюбоваться приближающимся верхним городом. Глядя на шпили, сверкающие крыши домов, выложенные овальными камнями живописные заборы, Арта никак не могла понять, нравится ей этот город или нет. Кажется, она разочарована. Над головой со свистом пронёсся по тонкой полосе металла пустой аэробус, тащащий за собой несколько вагонов со знаками Лекола, гружёных колбами с радиоактивными породами. Прохожие шли, стараясь не касаться каменных заборов. Деревья все хилые и слабые, но по-настоящему живые, с зелёной листвой, не так как в нижнем городе.

– Это не рукотворные заборы, – заговорил лицитатор, словно догадавшись о её изумлении.

– Они растут сами на корнях Дома. К примеру, Дом начинает двигаться, то и заборы поднимаются высоко над землей, тогда камни могут падать на людей. Когда Дом замирает, то камни сами собой прилипают друг к другу, снова воссоздавая заборы, но уже по новым траекториям положения корней. Иногда, правда, крайне редко, такие заборы проламывают наши дома насквозь. И нам приходиться переезжать в новое жилище, так как там где проходят каменные заборы Дома, начинают твориться странные вещи: летают предметы, слышатся голоса или иные, незнакомые звуки. В моём доме пробитым таким забором, однажды случились миражи. Я видел удивительные живые картины неведомых миров и призрак юноши с длинными белыми волосами. Мне пришлось строить себе новое жилище.

Старик вдруг тихо засмеялся, заметив вскинутые тёмные брови девушки.

– Мы будем проезжать мимо Дома, – предвосхитил её вопрос лицитатор. – Но, я также, был бы счастлив, если бы вы не опасались задавать мне вопросы. Ваше молчание меня угнетает, княжна Арта.

Щёки девушки мгновенно вспыхнули. Однако в интонации лицитатора она не почувствовала искренности. Он явно чем-то раздражён и едва это скрывает.

– Простите меня, господин лицитатор. Моё воспитание не позволяет быть навязчивой. И, действительно, я очень бы хотела увидеть Дом. Но, если вы торопитесь, я не хотела бы вас задерживать.

– С радостью покажу его вам.

Вопреки собственным правилам Эльб устроил своей протеже небольшую экскурсию по верхнему городу, показав места, где собираются творческая молодежь, театр, парки для аристократов, рестораны и другие заведения. К Дому они подъехали ближе к вечеру.

Лицитатор был сражён искренностью девушки. Она определенно, честна, что заставило старика расслабиться рядом с ней и вести непринужденную беседу. Неприязнь к ней медленно исчезала. Уж в людях лицитатор разбирался очень хорошо, за исключением одного человека из близкого своего окружения. От воспоминания о нём, он резко нахмурился и потемнел, с силой сжав в кулаках вожжи.

Эльб опустил глаза и изумленно раскрыл рот, заметив обувь княжны из грубой бумаги, в которую продавцы южного базара заворачивают человеческое мясо покупателям. Туфельки расписаны изысканными узорами вручную обыкновенным углем! Лицитатор усмехнулся, догадавшись, что кроме продуктов, девушка воровала плотную бумагу.

Большинство лотов садились в его экипаж босыми, пачкая пол открытой коляски и распространяя неприятные запахи. Кажется, мастерство создавать из бумаги фигурки называется оригами. Очень древнее искусство. О нём Эльб читал в старинных книгах. Никто уже не владеет этим навыком. Аккуратные туфельки получились у девчушки.

– Сама делала туфли? – деланно строгим голосом полюбопытствовал он, отворачиваясь, чтобы не дать слабину и не улыбнуться во весь рот.

Арта испуганно поджала ноги, накрыв их длинным подолом платья. Она с трудом оторвала взгляд от гигантского Дома с деревянными, не крашеными окнами, простеньким, но широким крыльцом, но снова завороженно уставилась на него с изумлением. Двери будто вырезаны инсталляцией на поверхности стены. Кажется, они никогда не открываются, столь нереально выглядят. Весь Дом “построен” из белого ракушечника или его имитации. Многоярусная вальмовая крыша с сотней вариаций тяжело нагружала весь вид огромного Дома. Псевдобаллюстрады под окнами, выпуклые бассажи на углах, простенькие капители, колонны, полуколонны. При приближении коляски лицитатора и его пассажирки здание внезапно задвигалось, вытягиваясь вверх, светлея стенами. Крыльцо потянулось вперёд, раздвигаясь и украшаясь белоснежными периллами, словно приглашая войти. Захрустели на ступенях белые мраморные плиты, разворачиваясь откуда-то из нутра всей конструкции. У двери справа возникло светящееся красным окошечко с отпечатком небольшой руки, внутри которой бежали сверху вниз значки и цифры.

– Да, господин лицитатор, – с опозданием, чуть рассеянно ответила девушка, не в состоянии оторвать взгляд от гигантского компьютера в виде здания. – Вы видели? Дом зашевелился.

В ответ старик вытянул свои ноги, демонстрируя отменные узкие туфли в полоску из неизвестного девушке материала, имитирующего кожу животного.

– Да, видел. Он часто меняет форму и цвет. А мои туфли не так привлекательны, как твои. Отличная работа. Думаю, в высшем обществе ты бы могла стать законодательницей новой моды. Особенно, если украсить твои туфли цветами или бижутерией.

– Или узорной росписью золотой краской. Если покрасить бумагу в тёмный, глубокий, благородный красно-коричневый цвет, то золотые узоры будут смотреться достаточно импозантно, чтобы подчеркнуть неординарность и статус хозяйки, – нерешительно мяукнула Арта и покраснела.

– Восхитительная идея! Любой насыщенный цвет будет прекрасно сочетаться с золотой росписью! – Против воли рассмеялся старик. – Кстати, это и есть Дом. Похоже, ты уже сама догадалась.

– Да, господин лицитатор. Он удивителен.

– Все части строения самопроизвольно двигаются, изменяя облик Дома невероятным образом. Он никогда не повторяет предыдущую форму. Но я никогда не видел, чтобы он проявлял свой кодовый замок с фронтальной своей части. Этот замок многие годы был доступен только с внутреннего двора. Удивительное событие мы застали. И открывается Дом, а вернее, только его вестибюль Хранителям – это тем, кто занимается обслуживанием аэробусов, доставляющих Дому ресурсы для существования. А еще он “дышит”. Хотите послушать?

– Да, с удовольствием.

– Идём.

В глазах старика внезапно загорелись шаловливые юношеские огоньки. Он быстро схватил девушку за руку и, буквально, стянул её с сиденья, потащил к Дому. Арта едва поспевала за его размашистыми шагами. Приблизившись к белой стене, лицитатор прижался к ней щекой, подавая пример, которому девушка незамедлительно последовала. Через кости черепа мгновенно ударила тяжёлая, густая волна звука, неслышимого ушами. Она медленно затухала, снова импульс и снова затухание. Каждый импульс проходил через всё тело, отдаваясь во всех костях, отчего возникало ощущение полёта и потери ориентации. Каждый удар отрывал слушателя от земли все выше и выше.