– Не могу, Витя. Нам еще некролог нужен. Ты же знаешь, что сейчас такими вещами работодатель занимается. Да и… Вить, ну Назар хороший же парень был! Душа рвется от того, что теперь предки его загнутся. Ну ты тоже пойми меня, – он судорожно затягивался, – что я за руководитель такой, если не могу в беде помочь? Ну?

– Я тебя понимаю. Просто как можно отправлять меня, когда сроки жмут?

– Если тебе так неймется, забирай материал с собой – во время поездки поработаешь. Туда приедешь, передашь деньги, от редакции поблагодаришь за такого паренька хорошего и сразу домой.

– Слава, мы можем, если что, цикл еще на выпуск отложить?

– Если все в порядке будет, то да, можем. Нам все равно еще юбилейный выпуск нужно верстать. Если хороший получится, то его вместо цикла выпустим. А со следующего «экстрасенсы» пойдут.

– Ну а Миша какой-нибудь не сможет денег отвезти и некролог написать?

– Не могу доверить ему это. Никому не могу доверить, ты же знаешь. Зинку бы отправил, да ее отпустишь, так она через месяц вернется, потому что: «О, в Екатеринбург заеду, к Вальке, к Настьке, к Маринке…» Ну, сам же знаешь.

– Ты узнай, куда ехать и как добраться. Может, сможем быстро все дело провернуть. Если на самолет раскошелишься, совсем сказка будет.

– Дело говоришь, – он пожал мне руку, – все узнаю, Вить! Все. Ты, главное, давай не огорчайся. Должен тебе буду. А насчет цикла не переживай – и не с такими сроками справлялись.

– Должен будешь? Это мягко сказано!

…Назар Волков пришел в нашу редакцию полгода назад. До этого печатался в «Месячном четверге» и «Правде». Ушел по собственному желанию и несколько недель искал, куда можно податься. Слава принял его как родного. Во-первых, Слава тоже с Урала, во-вторых, Назар имел уникальную особенность – чуйку. Таких журналистов Слава видел издалека. Находил ли он что-то подобное во мне – вопрос.

Я же с Назаром познакомился намного позже, так как он часто ездил в редакционные командировки. Объездил все от Байкала до Калининграда. До знакомства видел его лишь раз на новогоднем корпоративе. После нас поставили работать вместе над циклом о сектах и религиозных общинах. Мы с Назаром исколесили весь западный Союз и добились больших успехов – посетили более пятнадцати организаций: секты, общины и коммуны. Находили компромат и пробирались в ряды врага. В процессе мы с ним сдружились. Вот только о родине своей Назар распространяться не любил. Я же выкладывал ему все – где родился, учился, работал, с кем живу, как живу. Обычно я к этому не склонен, но Назар был отличным собеседником и слушателем. Знал, о чем хочется поговорить мне, и подыгрывал. И был таким во всем – делал все что скажут, и делал замечательно. Поэтому Слава его очень любил как сотрудника – на него можно было положиться.

Последний раз мы с ним виделись за день до его смерти, в редакции. Выглядел он на первый взгляд здоровым и в хорошем расположении духа, если не учитывать одну странную деталь – исходящий от него запах.

– Назар, привет! – я столкнулся с ним на лестнице в доме журналистов.

– Привет, – мы пожали друг другу руки.

– Ты куда собрался? Рабочий день еще не начался, а ты уже линяешь? – в тот момент я и почувствовал этот странный запах.

– Нет, нужно срочно в типографию сбегать.

– Тогда не буду задерживать, до встречи!

– Вить, подожди, можно тебя на секунду? – он взял меня за локоть и отвел в сторону, на лестничную площадку.

– Что такое?

– Можешь, – он приблизился так, будто хотел поделиться секретом, – не говорить никому, что сегодня видел меня?

– А что такое? – я пошатнулся, но не от просьбы Назара, а от запахов. Изо рта у него тянуло гнилью и сигаретами, при том, что он не курил.

– Просто… просьба такая, – он сделал виноватый вид.

– Хорошо, как скажешь.

– Вить, спасибо тебе!

Он снова пожал мне руку и устремился вниз.

Назар никогда не казался мне противником гигиены. Я не раз видел, как он подолгу сидел за своим рабочим столом и натирал ботинки пастой Гойа. Он не выходил из дома без расчески в нагрудном кармане. Но в тот день, почувствовав от него странный запах, я не смог удержаться и обратил внимание на его зубы. Казалось, его десны в некоторых местах побелели, а в некоторых приобрели бурый оттенок. И шея – странные язвочки виднелись из-под воротника. Большего мне заметить не удалось, так как стало неловко разглядывать товарища. Я бы и не вспомнил тот момент, если бы не новость о его смерти…

…После разговора со Славой я вернулся в общий кабинет, где до сих пор шел спор о теме цикла.

– Ну, что там? – спросила Зина.

– Я… – я все еще не мог прийти в себя от новости, – думаю, Вячеслав сам вам расскажет. А пока, наверное, стоит продолжить.

– А что продолжать? Мы уже решились на «горизонт событий», правильно? – Миша обращался ко всем.

Я двинулся к своему месту за длинным столом.

– Да кто решил-то? – Зина перешла на крик.

– Ты издеваешься? Да я…

Голоса моих коллег ушли на второй план – я провалился в свои мысли, мысли о Назаре. У меня не шел из головы тот факт, что я, возможно, последний, с кем он говорил. И что же такое было с его зубами? Разве от кариеса или стоматита люди умирают? И почему он вдруг закурил? А может, он курил, но просто хорошо шифровался? Получается, я его больше не увижу? Смерть для меня – дама незнакомая. На своем веку я еще никогда не хоронил ни родных, ни друзей. Я не знаю, что такое горечь утраты. Поэтому мое отношение к смерти всегда было отрешенным и неясным. Еще эта просьба со стороны Славы… На самом деле, я его понимал: он не хотел отправлять в Белый Рог кого-то другого, так как мог доверить крупную сумму только мне. Да и в таких дружеских отношениях он больше ни с кем не состоял. Как я мог отказать? Но… Ведь мог.

– Вить! Витя! – Зина пощелкала пальцами перед моим лицом.

– Прости, я… – от смущения я начал перебирать бумаги на столе.

– Так, привет всем еще раз, – в кабинете вошел Вячеслав.

– Слав, ну что такое? Все пришли вовремя. Ждем только тебя…

– Так, Зина, хватит, – Слава пребывал в дурном настроении. – Виктор вам сказал уже?

– Нет, а что случилось? – обеспокоенно спросила Зина.

– Товарищи, должен сообщить вам страшную новость. Назар Волков, наш репортер, чья работа всегда была ценна для нашей редакции, покинул этот мир.

В кабинете воцарилась давящая тишина.

– Ну что вы молчите, скажите что-нибудь, – Слава сел на свое место, налил себе воды. Он не знал, куда деться. Ему еще не приходилось сообщать такие новости.

– Что с ним произошло? – прервала Зина всеобщее молчание.

– Говорят, сердечная недостаточность. Но там еще разбираются.

– Горе какое… Вчера только видела его, – Зина уткнулась лбом в ладони.

– Значит, смотрите, я уже Виктору дал указание. Он сегодня пройдет по редакции, соберет денег. Они и на похороны пойдут – если родные согласятся тут его похоронить, – и на помощь близким. И пусть, – он вдруг включил начальника и погрозил пальцем, – только кто-нибудь попробует зажать рубль, я его четвертую!

– Слав… – Зина сделалась еще мрачнее.

– Ну а что? Хороший, блин, человек же был, ну… Нам таких бы еще двое, мы бы зажили!

Я никогда не думал, что Вячеслав может так привязаться к сотруднику. Ко мне он относился хорошо, и об этом все знали. По большому счету потому, что мы с ним, грубо говоря, вместе поднимали редакцию. А вот свое отношение к Назару он не афишировал – по крайней мере, до этого момента.

На этом совещании относительно темы было принято следующее решение:

«Через два дня придет верстка юбилейного номера. Если мы его утвердим, то в следующем месяце выйдет он. А через месяц будем выпускать “экстрасенсов”. Если юбилейный номер не понравится коллегии, то запускаем “экстрасенсов” в экстренном порядке».

Меня это устраивало.

Весь следующий день я был сам не свой. Сказать, что работа не шла, – ничего не сказать. Я все время вспоминал о запахе, исходящем от Назара. Мой разум тщетно пытался свести все факты воедино.