На скулах Коннара ходили желваки. Он обернулся только раз, стремительно охватил взглядом окрестности и хмуро кивнул мне. Я догадалась, что его терзали похожие раздумья. Небольшим утешением было то, что нам удалось незаметно выскользнуть из строения с колодцем и присоединиться к собранию – так, чтобы попасться на глаза мейстеру. Ни к чему вызывать лишние подозрения и вопросы, рассудила я.

- Возлюбленные мои братья-в-Свете! - провозгласил Генар. Стоящие рядом с ним служители синхронно опустили свои инструменты: изогнутую трубу в виде змеи и металлический диск, в который колотили длинной палкой с блестящим набалдашником. Шум, производимый ими, и заставил нас явиться. - Не ради праздного развлечения я собрал вас здесь! Произошло немыслимое, и мне больно лишь от одной мысли о том, что один из нас начал отворачиваться от Света!

Паломники испустили нестройный вздох. Я окаменела. Значит, мейстер всё-таки догадался?

Коннар покосился на меня и процедил:

- Не переживай так, брат, а то эти святоши решат, что с тобой тоже нечисто.

- Как вы можете так говорить, господин Коннар! - возмутился кто-то рядом, и я узнала Джолана. - Ваш брат ещё даже не обращен к Свету, но я и подумать не смею, что этот немой бедняга отвернётся от того, в чём он видит своё спасение от ужасной болезни…

Коннар презрительно хмыкнул, но я заметила жалость в его глазах, когда он посмотрел на Джолана.

- Подведите сюда преступника! - скомандовал мейстер. К нему вытолкнули невысокого худощавого мужчину в хитоли, которая была ему явно велика. Он переводил испуганный взгляд с мейстера на толпу и беззвучно шевелил губами. Я узнала в нём одного из паломников, имя которого бесследно стерлось из памяти, и удивилась: до этого он производил впечатление глубоко верующего человека.

Ропот недоумения скользнул невидимой змеёй по толпе. Паломники узнали недавнего товарища и недоумевали, в чём его обвиняют.

Мейстер не сразу начал говорить. Сначала он выдержал паузу, с видом невыносимо оскорблённого человека подняв голову, и лишь потом молвил:

- Сей презренный посмел усомниться во Владыке нашем, Лиаре! - он толкнул паломника в грудь. Тот пошатнулся и открыл рот, умоляюще глядя на Генара. - Перед сегодняшним утренним бдением(190) он подошел ко мне и задал вопрос… о чем ты спросил меня, недостойный?

Мужчина глядел на мейстера, и глаза его расширились настолько, что едва держались в черепе.

- Я всего лишь хотел узнать, - еле слышно выдавил он. По сильному заиканию и дрожи в голосе стало понятно, что паломник еле удерживает рассудок от страха. - Я только хотел узнать, почему так похожи легенда о Семи столпах Лиара и сказание о Ишимари Куджо(191)!

Рот мейстера презрительно искривился. Генар жестом велел паломнику замолчать.

- Вы слышали, братья-в-Свете? - звенящим голосом вопросил он. - Сей человек, что и человеком-то недостоин зваться, сей червь, что извивается в пыли у ног Лиара, отважился предположить, что Светоч может иметь что-то общее с глупыми сказками грязных узкоглазых варваров!

В глазах мейстера зажглась искра сумасшествия. Я почувствовала себя очень неуютно. Услышать о крутом нраве настоятеля – одно, а увидеть его воочию во всей красе – совершенно иное. Собственно, и причина-то гнева мейстера пустяковая.

Собравшиеся откликнулись на слова Генара гневным гулом согласия, который меня покоробил. Я с тоской оглядела толпу: сурово насупленные брови, поджатые губы, ни малейшего признака смягчения в глазах. Кто-то выкрикнул: “Изгнать этого червя!” – и я узнала голос Шомаса.

Попадались и те, кто стояли, растерянно взирая на соседей, но таковых было меньшинство. Встретив почти единодушную поддержку, Генар благолепно улыбнулся и похлопал съёжившегося под огнём всеобщего гнева бедолагу.

- Лиар мудр и добродушен, и раскаяться никогда не поздно. Сожалеешь ли ты о хуле своей на Свет, недостойный?

Паломник растерянно посмотрел на своего мучителя.

- Но я ведь ничего такого…

- Спрошу ещё раз! - проревел Генар. - Понимаешь ли ты всю глубину своей вины и готов ли держать ответ перед лицом Лиара?

В наступившей тишине послышалось козье блеяние, раздавшееся где-то вдалеке. Я насторожилась: последняя фраза мейстера меня смутила.

Паломник судорожно сглотнул. Этот звук получился довольно громким.

- Готов, - выдавил он.

Улыбка Генара стала ещё шире.

- Лиар всемилостив и справедлив, - промурлыкал он, поглаживая беднягу большим пальцем по щеке. - Уверен, он не станет держать на тебя зла и отпустит эту нечаянную ересь!

На лице несчастного задрожала испуганная улыбка. Он обессиленно склонился перед мейстером, униженно бормоча слова извинения. Генар с видом глубочайшего смирения закивал в такт произносимым речам. Рукава хитоли упали на голову паломника, почти скрыв от зрителей его лицо, когда мейстер вдруг сделал резкое движение, будто стряхивая что-то с руки, и быстро отпрянул.

Воздух стал горьким и душным.

Тело бедолаги зашаталось. Белый песок обагрился струей крови, хлынувшей из распоротого горла. Из-под нижней челюсти паломника торчала длинная рукоять ножа.

Глухой стук возвестил о падении того, что мгновение назад было человеком.

В глазах потемнело. Я согнулась над землёй, зажимая руками рот и отчаянно давясь воздухом. Голову плотно обвило кольцо мутной пелены, расчерченной иглами страха. В горле яростно бился тугой комок, и мне пришлось стянуть с лица повязку, чтобы унять паническую тошноту.

Я повидала многое, но сейчас все произошло слишком внезапно, чтобы можно было сохранить невозмутимое спокойствие. Если раньше мейстер казался святошей, одержимым религиозной придурью, то теперь я почувствовала себя надежно запертой в клетке, где рыщет сумасшедший фанатик.

- Шар’ракх! - донесся далекий голос Коннара. - Ничего себе порядочки! Братец, ты ещё не передумал сюда вступать? Они же тут людей режут, как поросят!

Закаленных в боях северянин говорил с убийственным спокойствием. Это слегка разрядило обстановку, дав толчок настороженным перешёптываниям вокруг. Его слова привели меня в чувство, пусть и покоробив цинизмом. Я разогнулась, прикрывая лицо. Наёмник поймал рассерженный взгляд и сардонически изогнул губу, мол, сама сюда сунулась, теперь получай сполна. Гул толпы становился всё громче. Генар, сохраняя прежний благолепный оскал, воздел обе руки к небу.

- Да восславится Лиар! - воскликнул он. - Да узрит он наши старания во благо и во имя его!

Ветер трепал белоснежную хитоль, на которой подсыхали кровавые цветы.

- Слава Лиару! - вдруг завопил кто-то из толпы, и нестройный хор голосов подхватил этот крик. Он моментально перерос в знакомый речитатив, и люди принялись раскачиваться взад-вперёд, аккомпанируя себе хлопками.

Мы переглянулись и отошли от беснующихся поклонников Лиара. Краем глаза я заметила, как помощники мейстера, оставив музыкальные инструменты, оттаскивают тело паломника прочь. Их невозмутимость и деловитость свидетельствовали о том, что подобные занятия им далеко не в новинку. В этот момент я подумала: может, бросить всё и убежать подальше? Стоило только представить свою комнатку на такой далекой Аэдагге, как нахлынула такая волна радости, что я едва удержалась на ногах. Однако её быстро перебило другое воспоминание – о Камне, сиротливо лежащем в келье, обо всём, через что я прошла в лихорадочном поиске Призрака. Оставить всё это в тот момент, когда пальцы почти коснулись каменной флейты? Да ни за что!

- Сборище недоумков, - кратко резюмировал Коннар. Я молча кивнула.

- Гляди-ка, - продолжил он. - Похоже, кому-то удалось сохранить остатки разума!

Я пригляделась, и поняла, что он имел в виду.

Сумасшедший религиозный экстаз охватил не всех. Кое-кто с неподдельным ужасом на лице, как и мы, пытался выбраться из эпицентра. Среди них я заметила Джолана. Он с перевёрнутым от страха лицом поглядывал на мейстера, и я испугалась, что парнишка вполне может пополнить ряды трупов на сегодня, свалившись с разрывом сердца.