Ну, конечно! Теперь понятно, почему этот “аромат” показался таким знакомым. Именно так пахло на заднем дворе Фергуса, главного коннемарского мясника. Он славился среди хозяек своим умением за несколько мгновений отделять ещё дымящееся мясо от костей и в один присест забивать коров и свиней.

- Ты что, хочешь показать свалку трупов? - саркастически осведомился наёмник. - Меня этим не удивишь, я ещё и не такую дрянь видел!

Я молчала, ожидая, пока разгорятся магические светильники. Из-за неожиданной догадки мысли потекли в очень мрачном направлении, и при воспоминании о колодце я зябко передёргивала плечами.

Потому, что теперь мне мерещилось, что он доверху полон мертвецами. Казалось, что я даже слышу клацанье мёртвых челюстей, зияющих дырками на месте давно выпавших гнилых зубов, а совсем рядом в воздухе витает тонкий, как писк гнуса, звук скрежета мёртвых ногтей по внутренней поверхности крышки…

- Кошка!

Я растерянно заморгала. Наваждение сгинуло. Даже запах как будто разочарованно отхлынул.

Коннар испытующе смотрел на меня, облокотившись на колодец.

- Это и есть то, что ты искала? - после крохотной паузы спросил он, но я почувствовала, что сказать наёмник хотел другое.

Я кивнула и рассказала – правда, не без досады – о неравной борьбе с крышкой. В глазах Коннара вспыхнуло самое ненавистное выражение: превосходство, приправленное презрением. Не проронив ни слова, он наклонился и принялся толкать крышку. Поначалу он делал это без натуги, играючи, словно проверяя свои силы. Когда это не принесло результата, его толчки стали натужнее, а на руках вздулись змеящиеся вены. Глаза Коннара сузились под упрямо сведенными бровями, и из груди размеренно вырывались хриплые выдохи – в такт покачиванию тела.

И колодец сдался.

С тихим шуршанием деревянный круг сдвинулся на пару пальцев. Увидев это, я бросилась на подмогу, встав бок о бок с северянином. Уничтожающе глянув в мою сторону, наёмник прохрипел:

- Мне не нужна помощь слабых женщин!

“Вцепиться бы тебе в лицо за такие слова”, - рассеянно подумала я и произнесла так ласково, как позволяло дыхание:

- Шуточки у вас, капитан… иной раз слабой женщине тоже хочется почувствовать сопричастность!

Коннар едва слышно пробормотал что-то насчёт мыслей о такой сопричастности и налёг грудью на крышку. Я последовала его примеру, и вскоре деревянное полотно сдвинулось ещё на пару пальцев. Все дальнейшие усилия оказались тщетными. Сколько бы мы ни старались, проклятая крышка оставалась на месте, как прилипшая. Запах, хлынувший из разверстого отверстия, был намного сильнее, чем раньше. У меня заслезились глаза, а северянин, кажется, вообще старался не дышать.

Я сдалась первой, придирчиво оглядев плоды наших усилий. Чёрный полумесяц, образовавшийся благодаря нам, был достаточно широким, чтобы пропустить меня в недра колодца. При одной мысли о том, что от каменной флейты отделяет всего лишь несколько шагов, я почувствовала, как забурлила кровь, а голова сладко закружилась. Стук в ушах заставил забыть о сильнейшей вони, и я шагнула к колодцу, положив ладони на его края.

- Мне нужна веревка и что-то вроде факела – осветить путь, - услышала я свой голос со стороны. Коннар подошёл ближе, заглянул в чёрную бездну и недоверчиво уточнил:

- Ты что, на самом деле полезешь туда? Одна?

- Одна, - безапелляционно отрезала я.- Уверена, что прекрасно справлюсь и достану ф… то, за чем я сюда явилась!

- И, конечно же, ты так и не откроешь, что это, - подытожил северянин, скрещивая руки на груди и жёстко глядя на меня. Я отрицательно мотнула головой. Коннар отвернулся.

- Я в этом и не сомневался, - сказал он. Сквозь кружева безразличия в его голосе проскочила искра глубокого разочарования. - Ты остаешься верна себе – полезешь в самую глотку Хэлля, если втемяшишь в голову, что жить без этого не можешь. Твоё безрассудство граничит то ли с безумием, то ли с глупостью, и у меня это уже в кишках сидит!

Каждое его слово безжалостно било в точку. Я не на шутку разозлилась:

- Не думай, что меня знаешь, капитан! Убирайся прочь, если невмоготу, клятва тебя давно уже не связывает!

Плечи северянина напряглись. Он стремительно развернулся ко мне. Я с вызовом вскинула подбородок, готовясь отразить очередную словесную атаку, но Коннар только издевательски расхохотался.

- А знаешь, Кошка, я никуда не уйду! Не потому, что путь отсюда перекрыт – если захочу, я даже из задницы Пожирателя Волн выберусь – а потому, что мне интересно, как далеко на этот раз такая полоумная ведьма, как ты, зайдёт!

Ярость бешено застучала маленькими молоточками в висках. Коннару раз за разом удавалось виртуозно выводить меня из равновесия парой-тройкой фраз. Я сорвала с лица ткань и со свистом втянула воздух, чтобы высказать северянину, всё что думаю. Слова обожгли гортань, но застряли на самом кончике языка. Последняя фраза наёмника заставила меня мгновенно остыть, напомнив кое о чём несоизмеримо более важном, чем постоянные пикировки.

- Тебе говорили про твой отвратительный характер? - хладнокровно осведомилась я, возвращая маску на место, чем заметно обескуражила Коннара. Он нахмурился и в замешательстве уставился на меня.

- В чём дело, Кошка? По-моему, ты только что хотела мне глотку перерезать! Откуда такое спокойствие?

- Женщины – существа переменчивые, - кокетливо ответила я. - Просто вспомнила, что нашла способ побега отсюда.

Северянин потёр переносицу большим и указательным пальцами и недоверчиво протянул:

- Да ну? Урожайная у тебя выдалась ночка. И что же это за способ?

Когда я рассказала про дракониц, Коннар хмыкнул, давая понять, что ничуть не убежден в их существовании.

- Я обошёл весь этот хэллев монастырь и нашёл только толпы святош в хитолях, коз и песок. Хочешь уехать отсюда на козе?

- А я провела здесь ночь! - всё-таки наемник был неисправим, - и сумела не только найти колодец, но и узнать много полезного! Так что советую засунуть свои насмешки подальше и постараться узнать, где они прячут дракониц!

Я балансировала на грани. С каждой новой ссорой взгляд наёмника становился всё тяжелее и тяжелее, грозя когда-нибудь рухнуть на меня неподъёмной скалой.

- Что ещё желает ваше высочество? - со свистящей вкрадчивостью спросил северянин и вдруг переменился в лице. Я вопросительно подняла брови, и Коннар тихо произнёс:

- Святоши проснулись. Я слышу, как снаружи кто-то прошёл.

Эти два слова окончательно отрезвили меня. В самом деле, что за глупость – препираться на пустом месте, тратя драгоценные мгновения!

Глаза северянина быстро смягчились, потом посерьезнели, и он коротко уточнил:

- Значит, драконицы?

- Да, - в тон ему прошептала я. - А ещё веревку подлиннее, факел, свечу, да хоть гнилушку, лишь бы я не потерялась в этой вонючей обители Хэлля!

И, помолчав удар сердца, едва слышно добавила:

- Пожалуйста.

Несколько мгновений Коннар молча рассматривал меня, словно прикидывая, смеюсь я или говорю серьёзно. С улицы донесся тягучий вибрирующий звук, и северянин оглянулся на выход.

- Надеюсь, никто и никогда не узнает, что я был на побегушках у полоумной ведьмы, - негромко произнёс он, явно заботясь о том, чтобы я не пропустила ни слова.

- Вернёмся сюда сегодня ночью, - перебила я его ровным голосом. - Надеюсь, она станет последней, проведённой здесь!

***

Мейстер Генар стоял там же, где мы увидели его впервые – в тени статуи Лиара. Бог с отеческой любовью взирал на собравшихся вокруг паломников. Казалось, ещё чуть-чуть, и он умильно улыбнется, склонив голову чуть набок. Лицо же Генара не выражало ничего подобного. Его черты застыли погребальной каменной маской, оставив живыми лишь глаза. Те непрерывно скользили по толпе, словно стремясь запомнить каждого присутствующего.

Впрочем, не сомневаюсь, что именно к этому мейстер и стремился.

Мы с северянином встали позади – на всякий случай. Я не знала, почему настоятель вдруг решил объявить общий сбор, но чувствовала, что это отнюдь не повседневная традиция. Паломники, перемешанные со служителями монастыря, тоже пребывали в недоумении, переглядываясь и перешёптываясь. Местные обитатели отличались большей сдержанностью, но и они то и дело склонялись друг к другу, почти соприкасаясь капюшонами хитолей. Меня терзали нехорошие предчувствия. Я постоянно оборачивалась, отыскивая и оценивая возможные пути к отступлению. То, что виновницей этого собрания явилась открытая по моей вине ночью дверь, сомневаться почти не приходилось. Рассчитывать на быстрый и незаметный побег было глупо, поэтому я приготовилась к открытому бою.