Я с жалостью посмотрела на него и прикинула, что от долгого стояния в такой позе точно заболит спина: поднос даже на вид весил прилично. Интересно, как он один справился и с сундуком, и с калифским даром? Хотя ему могли помогать.

- Благодарю вас, Тариб, - улыбнулась я. - Передайте калифу мою глубочайшую благодарность. Я счастлива принять его приглашение. Что же касается распоряжений, то, возможно, нам понадобится что-нибудь через некоторое время. Как вас позвать?

Слуга сунул поднос выскочившему из комнаты Дарсану. Похоже, последний понял, что его опасения оказались призрачными. Тариб с явным наслаждением разогнулся и протянул мне миниатюрный нефритовый свисток в виде капли:

- Подуйте в него, хэннум, если что-то пожелаете. Я услышу, где бы ни находился.

Я с благодарностью приняла безделушку. Тариб наклонился, коснувшись ладонями пола у моих туфель, и степенно удалился. Проводив взглядом его неестественно прямую спину, я задумчиво покрутила в пальцах свисток. Подобные были распространены в богатых домах Алдории – литанээ из дома Нефрит специализировались на таких штуках, подстраивая их индивидуально под каждого слугу, дабы только он мог услышать зов хозяина.

Я торжествующе повернулась к Дарсану:

- Видишь? Мы произвели неизгладимое впечатление на визиря, раз приглашение подоспело так скоро.

Парень пожал плечами. Он явно не разделял моей радости.

- Осмелюсь предположить, хэннум, что он рассчитывает получить с вас определённого рода… м-м-м… услуги.

Я плотно прикрыла дверь и нахмурилась:

- В какой-то мере я и рассчитывала вызвать у него подобные ожидания. Однако сдаётся мне, ты упомянул об этом неспроста.

Дарсан замялся, выразительно покосившись на лист бумаги. Не усмотрев в нашем разговоре ничего предосудительного, я легкомысленно махнула рукой - говори не таясь.

- Каэрре-хэннум, боюсь, первый визирь принял вас за блудницу, - запнувшись на последнем слове, выпалил юноша и покраснел. Не дождавшись от меня реакции, он продолжил. - Видите ли, Священная книга предписывает женщинам придерживаться строгих правил поведения и одежды, а вы их почти все нарушили. Вот я и боюсь, что визирь мог превратно истолковать то, как вы себя вели.

- Я же чужеземка! - возмутилась я, прокручивая в голове наш диалог с Аль Эхматом. Кажется, секрет его напряженности был раскрыт.

Дарсан кивнул:

- Конечно, это извиняет вас, однако я думаю, что к встрече с калифом вам следует… м-м-м… подготовиться. Ему могут не понравиться ваши манеры.

- Какие, например? - нетерпеливо спросила я. Дарсан принялся загибать пальцы:

- Наши женщины не смеют смотреть в лицо мужчине, открыто кокетничать с ним, громко говорить или смеяться. Они не имеют права начинать разговор прежде, чем к ним обратятся. И уж конечно, - Дарсан вновь покраснел. - Они не носят таких нарядов.

- Но я-то взяла… в смысле, эту одежду мне одолжила подруга, а она родом из Ранаханна! - у меня пошла кругом голова от сказанного юношей. Похоже, я и в самом деле слегка переборщила с образом взбалмошной богатейки.

Дарсан пожал плечами:

- Наверное, ваша подруга, хэннум, надевала подобное лишь дома или при супруге. Странно, что она не просветила вас относительно правил приличия в Ранаханне. Поверьте, нам оказали неслыханную честь, пустив сюда, да ещё выделив слугу. Обычно о том, чтобы мужчина прислуживал женщине, невозможно и помыслить! На первый раз нам сошла с рук ваша дерзость, но впредь надо быть осторожнее.

Возразить было нечего, поэтому мне оставалось лишь ехидно заметить:

- Между прочим, ты сам ни словом не обмолвился относительно местных обычаев, когда мы только направлялись в “Лилию”.

- А вы меня и не спрашивали! - дерзко парировал Дарсан, вздёрнув кверху подбородок. Затем, вспомнив о своём положении, он поспешно опустил голову, ожидая порицания.

Я миролюбиво протянула:

- Хорошо, давай забудем об этом. На этот раз нам предстоит предстать перед самим калифом, и я не хочу, чтобы он мог вообразить себе нечто более того, что есть на самом деле. Давай не мешкать. Расскажи мне всё о традициях и требованиях к поведению женщин.

Лицо Дарсана прояснилось.

- Как скажете, хэннум. Итак, прежде всего, вам нельзя надевать красное, зелёное и белое…(39)

***

Лазурный зал “Лилии Небес” получил своё название благодаря эмали цвета осеннего неба, которой были облицованы стены и потолок зала, плавно уходящий ввысь величавыми изгибами. При попадании в зал создавалось впечатление, что находишься внутри огромной полой луковицы, поставленной стоймя. На стенах сверкали белоснежные ажурные раны(40), запечатлевшие мудрые изречения Великого Пророка из Священной книги (я не поняла ни единого слова, Дарсан шёпотом пояснил мне, что в основном изречения, написанные на древнеранаханнском, содержат свод строгих правил и ограничений для любого правоверного). Раны перемежались небольшими – с ладонь – концентрическими кругами, заключёнными друг в друга. Они шли друг за другом в строгом порядке: самый большой – тёмно-синий, в нём – белый, и, наконец, самый маленький – ярко-жёлтый. Россыпь таких же кругов виднелась на потолке, создавая впечатление, что я нахожусь под обстрелом сотен глаз. Ощущение было не из приятных. Я невольно поёжилась.

- Это глаза великого Элоаха, да благословлён будет он и Пророк его, - прошептал Дарсан, благоговейно глядя вверх. - Они напоминают нам, что Лучезарный видит всё, даже самые сокровенные тайны и помыслы.

Я неопределённо пожала плечами. Теперь понятно, почему по прибытии в Ранаханн этот узор попадался на каждом шагу.

“Глаза” не вызвали у меня благоговейного восторга. Возникло лишь желание побыстрее покинуть Зал. К тому же, дневной свет, мягко сочащийся из круглого отверстия в вершине “луковицы”, падал на «глаза» таким образом, что казалось, будто зрачки шевелятся. Неприятный холодок вновь змейкой юркнул между лопаток. Я поспешила опустить глаза.

Мы стояли на пороге Лазурного Зала, смиренно ожидая калифа. Его царственная особа опаздывала. Перед нами сверкало пустое золочёное кресло. Изящные узоры на нём частично скрывала шкура неизвестного мне животного. Пустовал и Зал, если не считать двух стражников в длинных тёмно-синих халатах, подпоясанных витым золотым шнуром. Они стояли навытяжку по обе стороны двери и, почти не моргая, остекленело глядели перед собой. В руках стражники держали кривые ятаганы, нацеленные в потолок.

Их неподвижность заставила меня вспомнить, что среди пиратов Двух Океанов толковали о глиняных големах, находящихся в услужении ранаханнского калифа. Интересно, это живые люди?

С трудом поборов искушение дотронуться до стражника, я наклонилась к Дарсану, чтобы поделиться своим наблюдением, когда мелодично запели силлы(41). Широкие двери в противоположном конце зала, украшенные фамильным гербом калифа – пустынным тайгором, душащим змею – распахнулись. В Зал величавой поступью вошёл калиф, сопровождаемый первым визирем и тремя слугами, наигрывающими на силлах. В хвосте этой процессии горой высился капитан Коннар, угрюмый, как и в прошлый раз. При взгляде на него внутри всё захолонуло; не то чтобы появление капитана явилось сюрпризом, однако я до последнего надеялась, что у него найдутся дела поважнее присутствия на нашей с калифом неофициальной встрече.

Дарсан сдавленно вздохнул. Я ободряюще коснулась его руки. Он дёрнулся, как от разряда молнии.

- Спокойно, друг мой, - хладнокровно прошептала я. - Обратного пути нет.

***

Теймуран Восьмой оказался субтильным молодым человеком, вряд ли разменявшим третий десяток. Не знаю точно, можно ли ранаханнским калифам брать в гарем родственниц, но у человека, стоящего передо мной, налицо были явные признаки вырождения: бесцветные, чуть навыкате глаза, жидкие тёмно-каштановые волосы и тощая бородка, которой, по всей видимости, придворные цирюльники пытались придать пышность, но не преуспели. Кожа у царственной особы была не смуглая, как у его подданных, а сероватая.