Американцы в погоне за стабильностью даже в гены залезли, ищут там дьявола —и на нас сваливают. Подбрасывают общественному мнению идейку, что если возмутителей спокойствия время от времени отстреливать, то все остальные заживут счастливо. Тоже ерунда. Вот это лицемерие с головой выдает братьев-мальтийцев, тех, кто хотел бы остаться единственными князьями мира сего. Мы не отдадим им эту страну. Так нам первый Великий магистр Александр Данилыч Меншиков завещал. Мы тут живем.

Неужели кто-то всерьез решил, что нас победили? Гипнозом? Как вы говорите, виртуальной реальностью? Жлобскими ценностями? Или регалиями крестоносцев?

Пусть тешатся братья-масоны. Пусть ведут нас, как тот крысолов. Мы пойдем и даже поучаствуем. Пусть строят со всей серьезностью и страстью небоскребы из людей и «Виагры». Но когда будет видно, наконец, на чем у них все держится — они услышат наш смех. Николаич, брось дурака валять, скажи мне сам, в чём духовное завещание Петра? Не то, поддельное, которое мы ради шутки сделали своим священным текстом, а настоящее, которое и ты, и я носим в нашей русской скоморошьей душе? Скажи мне, майор, что, по-твоему, нам государь завещал?

— Не быть спесивым — и уметь сбивать спесь с других. Не закоснеть от избытка серьезности. Прикапываться побольше.

—Умница! Так, встали... за Россию. —Они выпили стоя, сели. — Такая у неё историческая роль. Юродивый, шут, но шут —вовсе не обязательно уродливый карлик. Это может быть здоровый ловкий мужик, как сам Пётр. Или вот Шико — Дюма читал?

— Конечно.

— Шут-государь или шут, государями управляющий — но кто скажет, что эта роль почетна? Завидна? Пусть, дурак, попробует...

Абрамцево. 8 августа 1999 года. 20.11.

Солнце скрылось за горизонтом. Подполковник Тимашов и майор Борисов беседовали уже четвертый час, на столе стояло пять опустошенных бутылок, а в шестой ещё немного оставалось. Но офицеры российской службы безопасности славятся своей загадочной аномальной способностью не пьянеть от любого количества водки. Им предстояло ещё вернуться на машине в столицу — причём благополучно.

— Слушай, кому пришло в голову заслать в наш здоровый... я бы сказал, в наш здоровенный коллектив эту девку? —спросил Борисов.

— Знаешь анекдот про двух ковбоев: один спрашивает: «Чего это от тебя так воняет?» Второй рассказывает ему длинную историю о своих приключениях, а в конце выясняется, что это просто пахнут его носки.

— Черт с тобой, давай длинную историю.

— Пацаны у тебя хорошие, современные, веселые. Для жестких структур страшно неудобные. Ты знаешь, кадровый отдел и внутренняя служба пытались к ним ко всем подобрать ключик. Разумеется, мне это известно по неофициальным каналам. Угадай, что получилось.

— Попробую. Ренат сослался на плохое знание русского языка и отказался.

— Но ему не поверили и всё-таки уломали. Он, мерзавец, стал изредка писать короткие записки. Всё больше о нехватке радиоаппаратуры, кляузничает на центральный склад и в каждом слове делает по три ошибки. Что ни донесение — просьба обновить автопарк. Объясняли, внушали, о чём —то есть о ком надо писать... Не понимает. О группе ни слова.

— Илюша согласился сразу же и стал писать много.

— Даже очень много. И такое стал пороть... Хотели уже комиссию собирать, расследование начинать. Или обследование. Потихоньку проверили: ни слова правды. Можно было сразу догадаться. Разве можно поверить, например, что Ларькин большую часть времени занимается дрессировкой морских свинок?

— А про меня что?

— Материшься много.

— Так это правда. И всё? Боится.

— Уважает. А вот прапорщик Ахмеров конструирует подземный танк, стреляющий радиоуправляемыми подземными торпедами. Большаков сигнализировал, что это может быть опасно для московского метрополитена.

— Это серьёзно. Я бы поверил.

— Но руководство оказалось мудрей, оно всё-таки не поверило. Не будь он таким гадёнышем, он бы уже давно был капитаном. Но если бы не был таким талантливым, его бы давно вышибли из Службы.

— Ну, прям моя история, —скромно сказал майор.

— Похоже, —согласился Тимашов. —У тебя полно врагов. Не таких, чтобы желали твоей смерти, а таких, которые давно и успешно мешают твоему продвижению по службе. Но как специалиста тебя ценят все, есть и друзья. Не скажу, что покровители, а друзья. Так что твое назначение на полковничью, прямо скажем, должность — у тебя ведь как минимум полковничья должность —это равнодействующая баланса интересов, симпатий и антипатий.

— В целом мне на моей полковничьей должности неплохо. Форму я не ношу, от недостатка звездочек не страдаю, — Борисов говорил подчеркнуто равнодушно и поспешно ушёл от этой темы. — Так что Илью так и не наказали за шалость?

— А кто с ним захочет связываться? Не тебе же на него жаловаться. Яковлев тоже в нем души не чает. Поручили одному из внутренней службы с Ильей разобраться. Да ты его знаешь, Котов.

— Ну, этот ещё ничего...

—Угу. Он на кадрах давно, Илью знает лет пять, если не больше. Велел секретарю зарегистрировать, что Большаков прибыл и убыл, беседа проведена. Секретарша выражает легкое недоумение. Ну, ты же понимаешь, что ей велено на Котова стучать, поэтому она эдак глазки округляет, чтобы он объяснился. А Котов говорит: Большакову всё равно ничего не будет, а мне после разговора с ним неделю обтекать.

— Умный мужик, —усмехнулся Борисов. —А вот как Ларькин поступил, я не знаю.

— Да проще всех. Скучные научные отчеты. Ни слова лжи. Подробные психологические портреты, вплоть до физиологических подробностей. Цитаты из трудов великих ученых: психологов, биологов, философов. Протоколы собраний. Мелкие проступки, например, опоздания на работу. Самокритики много, сам на себя жалуется, что по небрежности портит много ценного химоборудования. Самое главное, все пишут, никто не отказался — а подразделение не под контролем! Непрозрачна твоя группа, закрыта для внешней структуры —хоть плачь.

Пришлось заново ставить аппаратуру. У вас же стояла раньше, но...

— Да, это я убедил руководство, что радиоимпульсы с этой техники могут быть использованы противником, а при нашем режиме секретности это недопустимо.

— Сняли. Потом раскаялись. Вот поставили заново — А толку? И вот тогда начали думать о замене Ларькина или Ахмерова другим человеком.

—Даже так? — удивился майор.

—Именно так. Стали обыгрывать варианты. Представь себе на месте Ларькина человека типа моего Лесника. Званием поменьше, но такого же.

—Лесник хороший мужик и службу знает. Вероятно, его доклады месяцев через десять стали бы напоминать доклады Ларькина.

— И кадры так решили. Выходило, что ГРАС получит дополнительный источник информации во внешней структуре, а вот сама структура... неформальные связи прочнее формальных. Получалось, что ГРАС после этого в выигрыше. Если кого и внедрять в твою группу, так это законченного стукача, явное и необратимое дерьмо. Но вспомнили одну афганскую историю...

— Решили не рисковать. — Всякое может в жизни случиться, —согласился майор.

—Тогда кадры обратились к подполковнику Тимашову и попросили у него отдать своему старому другу майору Борисову юную прекрасную лейтенантку.

— Кадры заранее знали его ответ. Тем более что он это всё и придумал.

— Без комментариев. Но и без ложной скромности. Да, это пахнут мои носки.

— Хитро.

— Уповая на ваши рыцарские чувства. И вообще чувства.

— И инстинкты.

—Отцовские, в твоем случае. Рубцова — девка нормальная, а у тебя в стойле такая тройка... Не исключено, что вы её постепенно перевербуете. Но об этом первым узнаю я.

— Лесник.

— Нет, я, как человек, обладающий всей полнотой информации. Хочешь, я дам тебе знать, что все, мол, она уже полностью ваша. Ты мне поверишь?

Они взглянули друг другу в лицо и усмехнулись.

— Не надо.

— Ну так как, ты надумал?