«Братство».

«Для защиты интересов русского этноса и сохранения государственного суверенитета основателями России было создано наше Братство. Используя те методы, которыми на Западе пользуются уже более двухсот лет, мы воспроизводим власть, принимая любые обличья — бизнесменов и банкиров, чиновников и генералов, преступников и следователей, политиков и газетчиков, священников и лидеров неформальных организаций.

У нас одна цель — возрождение России в качестве могущественной сверхдержавы. Россия встанет из пепла ещё более величественной, чем раньше. Она уже прошла дорогой Равенства и знает вкус Свободы. Новым девизом возродившейся России будет — БРАТСТВО!»

«Лозунги, в общем, все не новые, только немножко сумбурно составленные, —подумал Борисов. —Впрочем, это характерно. Тяжелое наследие диалектического материализма. Так вот оно, значит, что... Не спецслужба, а масонское Братство. Точнее, Братство, действующее руками спецслужбы. Это как два медведя в одной берлоге. В любом случае должен остаться один. Все вещи — не новые под луной. Есть повод и смысл порассуждать письменно».

Он любил рассуждать письменно. В его кабинете, как и во всех рабочих помещениях штаба, стоял персональный компьютер. Борисовская машина не была подключена к локальной сети. У него был и свой персональный принтер, поэтому майор, не любивший читать с экрана, набрав текст, мог сразу же распечатать его. Однако свои рассуждения по поводу документов таинственного Братства он оставил в файле.

«Предлагается поверить, что мы имеем дело с тайной организацией, созданной как бы в противовес аналогичным западным, —рассуждал он, вытряхивая из пачки очередную сигарету. — А чего хотят?» Следующие документы, являвшиеся, по сути дела, программными, дали ему ответ на этот вопрос. Даже несколько ответов.

Первая программа была насквозь коммунистической. Итоги приватизации предлагалось пересмотреть, важнейшие отрасли промышленности —национализировать. Укрепить коллективные хозяйства в аграрном комплексе, сделать упор на артельно-бригадную организацию труда с использованием хозрасчета.

«Так, вся страна должна превратиться в бригаду плохо оплачиваемых калымщиков. Каменщиков, —подумал майор. —А что у нас во внешней политике?»

Во внешней политике, судя по словам «помощь братским партиям и дружественным странам», предлагался беспощадный экспорт революции. Во внутренней, с учетом ошибок прошлого, большой упор делался на пропаганду и воспитание, введение жестких цензурных рамок, возрождение коммунистических молодежных организаций и т.п.

Вторая программа оказалась прямо противоположной. Страну предлагалось вести и дальше по либеральному, западному пути. Вслед за теперешней фазой, которая именовалась «стадией первоначального накопления капитала», обещалось установление цивилизованного регулируемого рынка с квотами, льготами и социальными гарантиями на манер западных. Утверждалось, что только на пути демократических преобразований Россия может в полной мере реализовать свой научный и культурный потенциал. Обещалось, что со временем Россия займет достойное место в ряду цивилизованных государств и по-прежнему будет оказывать большое влияние на мировую политику.

«В общем, это тоже знакомо... — рассуждал Борисов. —Только как эти две программы соотносятся? Или они к Братству вообще не имеют никакого отношения? Да нет, вроде бы оба манифеста заявляются как программные документы российской тайной организации. Только в первом заговор предполагается держать в тайне, главным образом от продажной псевдодемократической верхушки, опирающейся на социальный слой «новых русских»... кои именуются в отдельных фразах просто «жлобами»...

А согласно второму, — теневая структура демократических заговорщиков должна в любом случае оставаться в тайне, потому что большинство населения успело разочароваться в демократии —с чего бы? —и готово поддержать любого диктатора. А посему это население следует всячески обводить вокруг пальца, используя его... опять-таки «жлобские» настроения...

Так, похоже, оба документа написаны отъявленными интеллигентами, только кого считать врагами-жлобами они между собой не договорились».

Борисов заварил себе ещё чая и продолжил чтение. Оставалось ещё две бумаги.

Следующий программный документ вообще представлял собой нечто странное. Россия в нем объявлялась страной больше восточной, азиатской, чем европейской, и призванной развиваться по своему особому пути. Основными стратегическими союзниками на международной арене назывались Индия и Китай. Предполагалось даже образование военно-политического Оборонительного Блока Азиатских Народов, в состав которого входили бы три великих державы. Самостийную Украину предлагалось вернуть в единую упряжку трех славянских рысаков не мытьем так катаньем. Без неё российский орёл объявлялся одноглавым.

В отличие от коммунистической программы никаких особых требований к общественному устройству соседних и союзнических государств не предъявлялось, но и за Россией сохранялось право самой выбирать свой социально-политический строй. Предлагаемое же политическое устройство было таким, что Борисов едва не поперхнулся своим чаем.

Для начала следовало вернуться к сословному обществу, ограничивающему многие гражданские права, в том числе избирательное. Вводились имущественный и почему-то образовательный ценз. Однако выборной власти место отводилось незначительное. Выборными предлагалось сделать только муниципальные и земские органы, а центральную государственную власть намечалось организовать «без всякого лицемерия» — очевидно, просто в ходе государственного переворота она должна была перейти в руки мафиозной правящей хунты. Из политических форм правления с наибольшей симпатией говорилось о диктатуре и монархии. Идеалом общественного устройства провозглашался Сингапур, где просвещенный диктатор смог установить порядок и наладить экономику.

«Сравнили тоже с пальцем, —хмыкнул Борисов. — Сингапур из-под ногтя не видно, а с Россией поди управься. В этой стране, чтобы руководить народом, его сперва надо поймать. Стоп, позвольте, и это тоже — политическая программа того же самого Братства? Я что- то не понимаю, это конспиративная масонская организация или дискуссионный клуб? Они что, своим членам — или как их там — братьям — программы на выбор дают? Так сказать, на вкус. Хочешь —борись за эту, хочешь — за ту. Но непременно борись и непременно тайно. В наших рядах. Шизофрения какая-то. Бедный Литий Нукзарович, пахать вам и пахать. В три смены без выходных».

Майор некоторое время пытался соотнести между собой три совершенно разных программы, но из этого ничего толкового не получилось. Так ничего и не придумав, Борисов махнул рукой и взялся за последний документ, озаглавленный по названию файла «Печора 6».

Прочитанное заставило майора вспомнить, что он всё же историк по образованию, и обратиться к книгам и к бывшим коллегам за дополнительной информацией.

Москва. 13 июля 1999 года. 21.13.

Если Ренат Ахмеров плохо владел с собой в минуты гнева, то Илья Большаков не всегда мог контролировать свои поступки в минуты торжества. Безусловно, победу «Рожна» в единоборстве компьютерных программ нужно было отметить, но старлей на радостях немного переборщил. Крепкими горячительными напитками Большаков не увлекался, но в тот вечер, празднуя триумф, он так упился своим обожаемым пивом, что способность соображать у него притупилась. Несмотря на это, он все же попытался, по привычке, вечерком поработать. Дело шло плохо, он лепил ошибку за ошибкой и через полчаса обнаружил, что пошел в Составлении программы по неверному пути, и все, что он сегодня сделал, —никуда не годится. К тому же приходилось время от времени отрываться от трудов и мчаться на первый этаж, где возле лестницы в районе хозблока находился туалет. Нет, все- таки день сложился не вполне удачный. Илья вздохнул, по старой привычке записал содеянное, чтобы потом не жалеть, что стер: вдруг потом, на свежую голову он сумеет разобраться, что тут наколбасил. Затем опять встал и направился к выходу.