Высказывания Юли достигли своей цели — я стала сомневаться и в чистоте слов Алексея. Он, такой умный и проницательный, который наш с Юлькой план раскусил в два счёта, и вдруг не в курсе того, чем занимается его подчинённый, его друг? Меня терзают смутные сомнения. Он всегда всё знает, а тут смотрите-ка, какой бедняжка — обманули, развели! Так ли это на самом деле или Алекс действительно играет в какую-то игру против Паши и меня? В игру, правил которой он нам не сообщил?

Ближе к вечеру я застыла с ложкой сиропа от кашля в руках, так и не донеся её до рта дочери, потому что внизу раздался настойчивый звонок в дверь.

— Кто это ещё? — пробормотала я сама себе. — Я никого не жду. Давай, зайка, пей, маме надо посмотреть, кто там в дверь звонит.

Дочь послушно проглотила лекарство, я вручила ей стакан с водой, чтобы она запила слишком сладкий сироп, а сама спустилась вниз. Глянула в глазок и поняла по фирменной форме, что это курьер.

Открыла дверь и вопрошающе уставилась на молодого парня в кепке и с огромным пакетом в руках.

— Доставка продуктов на имя Таисии Востровой.

— Мы не заказывали, — ответила я, не собираясь забирать пакет.

— Заказывал мужчина, — сказал он. — И всё уже оплачено, так что я всё равно оставлю его здесь. Вы Таисия?

— Да, — машинально отозвалась я.

— Значит, пакет вам. Всего доброго.

— Подождите, — остановила я его. — Я же сказала, что не буду забирать пакет.

— А я уже сказал, что за него оплачено и я не потащу его обратно. Я оставлю, а вы сами разберитесь там между собой, ладно? Извините, у меня ещё доставки ждут.

— А кто заказывал-то? — спросила я его уже в спину.

— Там открытку положили, — ответил парень, открывая дверь своей «девятки». — Может, там написано кто? До свидания.

Он сел в машину и уехал, а я перевела взгляд на пакет. Ну и что мне с ним делать? Только хотела закрыть дверь и бросить его на морозе, как услышала детский голос за спиной.

— Какой ми-и-шка!

Дочка юркнула мимо меня прямо на мороз в носках и плюшевом костюмчике и потянулась руками к небольшому плюшевому мишке, который торчал из полиэтилена с брендом известного супермаркета и которого я до этого не замечала.

— Куда? — потянула я дочь обратно в тепло, схватила пакет, втащила его в холл и захлопнула дверь. — На мороз полезла, Ксюш! С ума сошла? Ещё и больная.

— Прости, мам, — топталась дочь на месте, пытаясь подойти снова к пакету. — Но мишка такой красивый! Это мне?

Я позволила ребёнку всё-таки взять в руки игрушку, раз уж она всё равно его увидела.

— Такой классный! — восхищалась Ксюша и трепала белого медвежонка за лапки и ушки.

Ну да, красивый медведь. Плюшевый зверь ребёнку точно понравился бы.

Алекс решил её подкупить? Кому из нас был адресован мишка? Нам обеим? Впрочем, всё равно глупо. Мне от него подарки не нужны, и его медведь моего сердца уж точно растопить неспособен.

А это что за акция добрых дел? Окинула пакет критическим взглядом. Это Алекс у нас сегодня добрый самаритянин, больше просто некому.

— Мам, тут зефирки прикольные, — сунула дочь нос в пакет и дальше. Я вздохнула. Выкинуть весь пакет уже не выйдет — ребёнок уже увидел угощения. — Можно я возьму?

— Ну, возьми, — разрешила я и, когда она вынула пачку розового зефира с пони на обёртке, убрала пакет в кухню.

Заглянула внутрь и посмотрела, что он такого накупил — крупы, бакалея, сыр, колбаса, пара лотков с фаршем, овощи, чай, сахар, хлеб… Ничего особенного, но всё нужное к любому столу.

Мой взгляд упал на цветастую открытку — курьер сказал, что в ней была какая-то записка.

Вынула её из пакета и поднесла к глазам. На лицевой стороне ещё один медведь, который во рту держит цветок. Усмехнулась про себя — да ты романтик, Алекс? Не замечала. А ещё подхалим: дочке — плюшевого медведя, а мне — рисованного и с цветами. А, да — и палка хорошей колбасы. Ухаживания — что надо.

Перевернула открытку другой стороной в поисках текста. Что же он мог мне написать, интересно?

Снова усмехнулась и покачала головой — догадался, что я первым делом его пакет выбросить захочу, а точнее, хотела его бросить прямо за дверью нашего дома на морозе. И сделала бы это, если бы не выскочила Ксюша и не увидела мишку и сладости.

Что это — точный расчёт или просто удача на стороне мишкодарителя всея Руси?

А конфеты с марципаном в самом деле я очень люблю. И ведь помнит же…

Ночь прошла практически без сна. Как ни пыталась я успокоиться — ничего не выходило. Стоило огромных трудов загнать себя в постель в преддверии тяжёлого и физически, и эмоционально дня, но, как только я пыталась прикрыть веки, тут же снова видела перед глазами то лицо Паши, то Алекса, в голове так и крутились все эти мысли, а душу заполнило такое чувство отчаяния, что сил не было это выносить.

Нас с дочкой я вытяну, найду работу, решу вопрос с деньгами, но Паше я никак не смогу помочь, кроме как нанять адвоката. Едва я думала о том, что он реально сядет — что, в общем-то, справедливо, — как к глазам подкатывали слёзы, а в горле образовывался противный ком, который никак не выходило сглотнуть, и он мешал мне дышать.

Утром накормила Ксюшу — у девочки был очень плохой аппетит в связи с болезнью. Дала необходимые препараты и, держа в руках чашку кофе, ждала Юлю, чтобы она осталась с племянницей, а я смогла решить все свои вопросы.

Время тянулось словно резина. Хмурое небо полностью соответствовало моему настроению. Ужасно не хотелось ехать по всем этим делам — мало приятного, что уж там. Но есть такое слово «надо», и сейчас я руководствуюсь исключительно им.

Юля приехала около девяти утра, и её настроение тоже не отличалось особыми красками. Лицо какое-то потухшее.

— Привет, — сказала она, переступив порог гостиной.

— Привет, — столь же тусклым голосом отозвалась я.

— Ксюнь, доброе утро, малыш! — ласково потрепала сестра за щёчку дочь, которая с неохотой доедала сырники.

— Доброе утро, Юля, — ответила девочка тёте и попыталась улыбнуться, но улыбка вышла очень вялой.

— Чего такое? Невкусные сырники? — задала ей вопрос моя сестра.

— Вкусные, — ответила Ксюша. — Это же мама готовила. Просто я болею.

— Ах вот что, — хмыкнула Юля. — Значит, будем тебя лечить. Да?

— Мама уже лечит.

— И я полечу. Я же врач, помнишь?

— Помню.

— Вот и отлично. Мы сегодня с тобой вдвоём остаёмся, кнопка, — Юля мягко щёлкнула ребёнка по носику. — Будем мультики смотреть и есть пиццу, пока мама не видит.

Сестра заговорщически подмигнула дочке.

— Эй, я всё слышу! — отозвалась я.

— Ты всё равно скоро уйдешь, — парировала та.

— А мама? — Ксюня смотрела на меня.

Ребёнок очень ко мне привязан — и дня не может без мамы. Для неё всегда целая трагедия, если я ухожу надолго, а она остаётся дома. Пока в саду она, моё отсутствие не так ей заметно — заигрывается с другими детьми. Если же она дома, да ещё болеет, обязательно будет плакать, что я ухожу и оставляю её, пусть даже и с горячо любимой тётей, которая, как видно, балует её у меня за спиной. Вот уже глаза ребёнка заблестели и начали наполняться слезами.

Я села рядом с ней и обняла дочь.

— Милая, не плачь, — сказала я, мягко поглаживая детские хвостики. — Мне нужно съездить по важным делам. Я обязательно вернусь чуть позже. А Юля купит тебе пиццу, я разрешаю. Хочешь пиццу?

— Да, с помидорами, — кивнула она. — И сыром.

Я вздохнула с облегчением. Удалось переключить её внимание на вкусняшку, которую обычно я не разрешаю, как и весь вредный фастфуд, но сегодня я готова сделать исключение из правил, и мы с Юлькой обошлись малой кровью.