К сожалению, когда дверь распахнул, в кармане телефон затрезвонил, будь он неладен! Звонила мать, поэтому проигнорировать не мог, принял звонок, ступив в слабо освещенное служебное помещение.

Откуда-то издали доносился голос Стрекозы, тоже общающейся по телефону. Ладно, пять минут ничего не решат.

— Да, мам.

— Привет, дорогой. Ты уже вернулся?

— Да, я в городе.

— Снова работаешь? — в ее голосе тихий укор.

— Не совсем. У нас корпоратив.

— К нам когда приедешь? — родительница постоянно пытается затащить меня к ним в гости, и регулярно в то же самое время там оказывается какая-нибудь из ее подруг, и непременно с дочерью в репродуктивном возрасте. Мать хочет внуков, и всеми силами пытается меня к этому подвигнуть. Вот и сейчас включает любимую пластинку, — давай в воскресенье? У нас гости будут

— Не буду обещать, мам. Ты же знаешь, что зачастую и в выходные приходится работать.

— Жень, это не работа, а тюрьма какая-то! У тебя времени свободного совсем нет.

Здесь маменька в корне не права. Время свободное есть, предостаточно, другой вопрос — на что я готов его потратить.

— Тебе тридцать уже, а до сих пор семьи нет!

Началось…

— Детей нет! Мы с отцом так внуков хотим! А с таким сыном-карьеристом и не дождемся, наверное, никогда!

Дети? Я о них пока не думаю. Не думал. Вот до этого самого момента. Потому что впервые вместо раздражения из-за того, что разговор снова свернул на эту тему, я испытываю какое-то непонятное предчувствие. И перед глазами снова образ Стрекозы.

Тряхнуло нешуточно. Похоже, я не против того, чтобы ребенок был, но именно от нее. Это вот что за наваждение?

— Мам, все. Хватит об этом, — проворчал, пытаясь скрыть растерянность, — всему свое время.

— Ты всегда так говоришь, и по-прежнему женат только на своей работе!

— Мам…

И тут слышу шорох за спиной и сдавленное "ой".

Лика

Вздохнув, убираю мобильный обратно в сумочку, подумывая вернуться в зал, но тут выясняется, что в подсобках я не одна. Чуть поодаль разговаривает по телефону знакомый, которого на прошлой неделе щедро облила кофе.

Не лучший поступок в моём исполнении. Постыдившись за прошлую встречу, опускаю глаза в пол и спешу к выходу.

По-тихому проскочу мимо, он и не заметит.

Ага. Сейчас!

Нас разделяет всего ничего… метр-два… Мужчина по-прежнему стоит ко мне спиной, разговаривая с собеседником. И в этот момент я, со всей присущей только мне грацией, спотыкаюсь.

Опять!!!

Лечу прямо на знакомого.

Не в объятия, а на пол! К ЕГО ногам!

Конечно, я всячески стараюсь удержать равновесие и замедлить бесславное падение, поэтому машу руками, пытаясь ухватится за что-нибудь. Только получается беспорядочно… а что хуже — в один из таких судорожных махов… хватаюсь… за зад мужчины… Вернее за ткань брюк на его заду. Крепком таком, подтянутом… заду!

И то ли я удивительно хваткая и сильная, аки рак, то ли ткань дорогих брюк не рассчитана на безжалостные покушения, но раздается треск, и в кулаке оказывает лоскут, а перед глазами в прорехе виднеется мускулистая ягодица. Не голая, нет! В труселях! Но ведь ягодица!

Мужик в полном шоке оборачивается через плечо, и когда видит меня, неосознанно покушающуюся на его зад и стоящую на коленях у его ног, с куском ткани, совсем недавно прикрывающим его тылы, меняется в лице.

— Опять??? — не то рычит, не то взывает.

— П-простите! — лепечу, порываясь приляпать клок обратно.

Только он не прикрепляется… на чуть прилипнет и тотчас падает, открывая взору мужское белье.

Ыыыыыы…

— И-извините, — вновь заикаюсь, — сейчас все исправлю, — краснею до кончиков волос. Делаю очередную попытку прикрыть “форточку”, а мужчина синхронно мне старается увернуться, виляя задом:

— А-ну прекратите! — наконец в сердцах произносит, когда снова тянусь. И даже рукой машет, словно назойливую муху прогоняет.

Замираю, прижимая к груди клок, и с искренней виной гляжу на знакомого незнакомца, всё также стоя на коленках. Неудобно, конечно, но встать не успела. А мужчина гневно на меня взирает сверху-вниз. Секунда, две… Взор мутнеет. Гнев быстро сменяется странной темнотой. Я бы даже сказала, поволокой желания. Такой чарующей и гипнотической, что на миг ныряю в пучину неведомых до селе мыслей. Ни одной не различаю ярко, но они точно не невинные. Совершенно. Абсолютно… не невинные. И даже мерещится, что знакомый незнакомец тоже не о погоде думает. Вон как крылья носа жадно трепещут. Губы… поджимаются… искушающе чувственными кажутся. И от того становится ещё неудобней. Я задаюсь жаром, щеки горят, сердце неистово колотится. Удушливо хватаю воздуха, будто хочу что-то сказать, да язык не слушается.

— Лучше, не трогайте, — первым нарушает нашу диковатую сцену мужчина. На жалкую попытку, клочок вернуть, меня за руку дергает вверх, а только оказываюсь на ногах, толчком оставляет в покое, но напоследок махом забирает лоскут. — Спасибо!

А потом медленно, боком двигается от меня в сторону выхода, прикрывая куском ткани, пикантное место. При этом не сводит с меня подозрительно настороженный взгляд.

Видимо ожидает очередной подвох… Ещё бы, каждая наша встреча — для меня позорное падение, для него — испорченный костюм! А сейчас так вообще, ему бедному придётся вернуться в толпу…

— Стойте, — шагаю следом, — куда же вы?

— Туда, — решительно кивает на дверь в зал.

— У вас же… дыра… на … брюках, — запинаюсь на словах.

— Серьезно? А я не заметил, — скрипя зубами и блеснув темными очами в мою сторону так сердито, что аж под ребрами екает. Сильно екает, а по венам тягучее жжение расползается. И в голову ударяет стыдом. Удачно, между прочим, я сразу вспоминаю, что в сумочке, на всякий пожарный, валяются булавки. Как говорила моя бабушка, булавки — самая необходимая вещь в жизни любой девушки! Можно и приколоть, и подколоть, и уколоть, и заколоть! Да и от сглаза помогает.

Я всегда скептично относилась к таким заявлениям, но сегодня, по ходу дела, звездный час булавок пробил!

— Я помогу, — робкий шаг к мужчине.

— Не-не! Не стоит, — категорично жестом меня тормозит знакомый незнакомец. — Как-нибудь… сам. У меня в зале… пиджак, — чеканит сбивчиво, — накину его и…

— И дыра все равно будет видна, — виноватым кивком убеждаю в очевидном. — Идите сюда! — распахиваю первую попавшуюся дверь, и не церемонясь, утягиваю мужчину за собой в маленькую комнатушку для персонала.

Пострадавший не горит желанием следовать за мной, но своим напором я его обескураживаю, поэтому удается затащить внутрь и прикрыть за нами дверь. Шлепком по переключателю, — а они у нас в здании стандартно установлены, — и комнату наполняет блеклый свет.

Секундная заминка. Мужчина глядит на меня исподлобья с выражением “где же это я так нагрешил?”. У меня нет ответа, поэтому нервно выдохнув, принимаюсь с упоением копаться в сумочке. Как назло, маленькую связку нахожу только внизу — девять булавок на десятой.

Должно хватить!

— Поворачивайтесь! — командую, вооружившись инструментами.

Мужчина даже не шелохнулся, с красноречивым сомнением рассматривает на мою физиономию и переводит взгляд на колющее оружие в моих пальцах.

— Если стесняетесь, напомню, — дружески, почти ласково, — я уже видела ваш задницу, — заминка. — Красивая… — хочу разрядить обстановку, но брякаю еще большую нелепость. Повисает щекотливое молчание. Мужчина в откровенном оцепенении. Пожимаю плечами, и дурашливо хмыкаю, теперь стремясь наступивший глубокий казус устранить: — Или снимайте штаны! — Чёрт! Нервно хихикаю, потому что сама на грани истерики. И даже слезу пустить готова.

— Это самый нелепый подкат, который я слышал, — категорично кивает он. Но злости на лице нет. Скорее безмерное удивление, смешанное с миролюбивой задумчивостью. Похоже, ситуация начинает его забавлять.

— Я, между прочим, замужем! — решают внести ясности. — Так что не подкат, а предложение помощи!