Незаметно исчезли и все тревоги Аланы, по крайней мере на некоторое время. Несмотря на то, что воздух был холодным и влажным, солнце светило ярко, а небо было ясным, как в теплый весенний день.

В Фенгейте они бродили по узким извилистым улочкам, внимательно рассматривая выставленные на продажу товары. Радберн неотступно следовал за ними. Женевьева морщила нос, когда они проходили мимо загона с коровами. Алана же только смеялась.

После полудня они проголодались. По настоянию Женевьевы все трое разделили между собой каравай свежеиспеченного хлеба и кольцо горячей и ароматной колбасы. Некоторое время спустя Алана стояла позади Женевьевы, спорившей с торговцем о цене изящно вышитой, белой с золотом, головной повязки. Наконец Женевьева, улыбаясь, повернулась к Алане, радуясь, что отстояла свою цену.

— О, Алана, не правда ли, очень красивая вещь? Она напоминает мне ту повязку, что была у меня в девические годы…

Закончить фразу Женевьева не успела. Грязная рука схватила ее за руку выше локтя и резко развернула. Алана выпрямилась, но и ее постигла та же участь — твердая мужская рука толкнула так, что она чуть не упала на Женевьеву. Раздался гортанный смех:

— Что одна, что другая, обе аппетитные курочки, а, Этьен?

Алана похолодела. Этьен! Норманны, в ужасе поняла она. Теперь уже трое здоровенных дюжих парней окружали их. От них разило потом и элем. Алана лихорадочно огляделась. Боже милостивый, где же Радберн? Не мог же он их бросить! Мелькнула мысль, что, вероятно, Меррик был прав в своих подозрениях, и Радберн воспользовался удобным случаем и бежал…

— Жаль, нет еще одной, — самый громадный из троицы ухмыльнулся, обнажив в улыбке гнилые зубы. — Но неважно! — он показал на Женевьеву.

— Я займусь этой девкой, а потом вы можете взять ее по очереди, пока я буду развлекаться с другой, — он осклабился, поглядывая на Алану, которая заметно побледнела.

Лицо Женевьевы тоже стало мертвенно бледным.

— Оставьте нас в покое, — приказала она, безуспешно пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Иначе пожалеете! Потому как мой брат Меррик…

— О чем я жалею, — перебил ее другой, — так — это, что мы не заметили вас раньше. Давайте-ка не будем больше терять зря времени, а…

Продолжить он не успел. Темной массой кто-то метнулся из-за их спин, сбив с ног того норманна, что стоял ближе к Женевьеве. Она вскрикнула и уцепилась за Алану, оттаскивая ее в сторону. Только тогда Алана узнала Радберна в их заступнике.

Она пронзительно закричала.

— О, Господи! Он не вооружен! А их трое!

Двое других норманнов надвигались на Радберна. Они усмехались, словно радуясь возможности убить еще одного сакса. Послышался звук меча, извлекаемого из ножен одного воина, а второй вытащил из-за пояса зловеще блеснувший кинжал.

Хотя движения норманнов были медлительными из-за обильного количества выпитого спиртного, все равно они представляли для невооруженного человека смертельную опасность. Медленно начали головорезы кружить вокруг Радберна. Обе женщины вскрикнули, когда Радберн отпрыгнул в сторону, чтобы уклониться от кинжала, но невредимым ему ускользнуть не удалось: клинок прорезал рубаху. Сердце Аланы сжалось, когда сквозь ткань просочилась тонкая струйка крови.

Но Радберна не так-то просто было сломить. Стремительный взмах ноги — и меч упал на землю. Радберн выбросил вперед кулак, и тяжелый удар обрушился на челюсть норманна. Если бы обстоятельства не были столь ужасны, Алана рассмеялась бы, увидев ошарашенное выражение лица норманна, тяжело осевшего на землю.

Но тот момент, когда Радберн отвернулся от оставшегося стоять норманна, дорого ему стоил. Алана пронзительно закричала, когда дюжий норманн вонзил кинжал в спину сакса, выгнувшегося от боли. Но Радберн быстро оправился, и заехал в живот нападавшего. Тот согнулся пополам, затем выпрямился в бешеном рывке.

Оба покатились по земле в яростной схватке. Кто-то вскрикнул: то ли Алана, то ли Женевьева, но от ужаса сжалось горло у обеих, когда лезвие кинжала опустилось… раз… другой… третий…

Норманн свалился замертво, и все стихло.

Колени у Аланы подгибались. Рядом всхлипывала Женевьева. Сквозь застилавшую глаза пелену Алана увидела, как Радберн встал, шатаясь, и направился к ним. Она обняла Женевьеву и рванулась к Радберну, но ему удалось сделать всего лишь один шаг.

Он был жив… но очень близок к смерти.

Как только они въехали во двор замка, Женевьева хлопнула в ладоши:

— Эй, вы там! Ты и ты! Отнесите этого человека в комнату рядом с моей… не так! Осторожнее! Он ранен. Смотри, парень, потише, а то он истечет кровью!

Радберна, потерявшего сознание, унесли. В комнате наверху, пока Алана бегала за травами и снадобьями матери, Женевьева сняла с пострадавшего окровавленную рубаху. Осмотрев раны Радберна, обе женщины судорожно вздохнули. Кроме глубокого разреза у лопатки, страшная рана была и на другом плече, и на боку зияла еще одна…

Алана быстро сделала снадобье, чтобы раненый заснул, так как две из трех ран были очень глубокими, и нужно было их сшивать. Она содрогнулась. Много раз ей доводилось видеть, как делала это мать, но самой ни разу не приходилось сшивать раны.

Она старалась закончить все как можно скорее. Капельки пота выступили на лбу. Сделав последний стежок, Алана перепела дух.

Женевьева взглянула на ровный ряд стежков.

— Отличная работа, — похвалила она.

Алана смочила салфетку в чистой воде и отерла лицо Радберна. Нахмурившись, приложила она тыльную сторону ладони к его лбу.

— Жара нет, но он бледен, как полотно, — сказала она, покачивая головой и закусив губу.

Теперь, когда самое трудное было позади, весь ужас того, что чуть было не произошло, и того, что произошло, обрушился на нее сокрушительным ударом.

— Это я во всем виновата! Я… я сказала, что Радберн — очень надежный человек, потому что знала: Меррику не хотелось бы, чтобы он сопровождал нас, — от страха у Аланы сжалось сердце. — Господи, а вдруг он умрет? — голова у нее закружилась.

Женевьева подтолкнула поближе стул, нажала ей на плечо и заставила сесть.

— Алана, мои познания в искусстве врачевания не так обширны, как твои, но посмотри: ему уже сейчас лучше!

Алана опустила взгляд. Радберн лежал спокойно, тихо — так тихо, словно… «Нет, — подумала она, — о, нет! Нельзя даже думать о смерти».

— Теперь нужно старательно ухаживать за ним, — тихо произнесла она, — особенно в первые дни. Он должен как можно больше спать, а раны следует перевязывать чистой тканью и менять по вязку по крайней мере раз в день.

— Он не умрет, — уверенно произнесла Женевьева. — Ты сумеешь его выходить.

Алана склонила к плечу голову.

— Вы мне доверяете, — медленно проговорила она. — Почему? Другие относятся ко мне с недоверием, даже те, кто принадлежит к моему народу…

Ни одна из женщин не заметила Меррика, притаившегося у двери. Странное чувство бушевало в его душе, и он не мог совладать с ним. Конечно, Меррик не завидовал Радберну. У каждого рано или поздно появляется шанс испытать судьбу. Раны Радберна были серьезны, но в том, что великан-сакс выживет, Меррик не сомневался. Сам он не раз бывал ранен, и гораздо сильнее, однако же выкарабкивался. Могущественный лорд Бринвальда досадовал на то… что внимание Аланы было поглощено Радберном в гораздо большей степени, чем повелителем, овладевшим ею прошлой ночью.

Меррик был чрезвычайно зол на самого себя… и на Алану.

В глубине души Меррик был собой недоволен: такая мелочность прежде ему не была свойственна. Он нахмурился при мысли, что ревнует. Но трудно было отрицать очевидное. Меррик испытывал сердечную муку, видя Алану рядом с этим человеком: ее маленькую белую ручку на его лбу, озабоченное и опечаленное выражение лица… Она никогда не бывала такой с ним! По правде говоря, мрачно признал Меррик, этого и не могло случиться! Ведь Алана презирала его, как никого другого.

Он подошел к сидевшим у постели женщинам. Стоя рядом с Аланой, Меррик глянул на Радберна с бесстрастным выражением лица.