— Да и ожидаемо, — пожал плечами Антон. — Наташа с детства привыкла быть в центре внимания и воспринимала мир, как собственный театр. Да, она непостоянна, да, она насмешлива, но искренняя. Настоящая. Чем и очаровывает, кстати.

— Как посмотреть, — вскинула руку Аленка. — С предсказуемой хоть ясно, что ей надо.

— Разумеется, ясно, — ввернул Влад. — Такие люди редко попадают в неприятности, потому что живут по правилам. Такие люди ответственны и умеют контролировать чувства и мысли, но в этом и слабость. Они одинаковые.

— Они всегда пребывают в одном и том же настроении, — не сдержалась, наконец, Маша. — Сегодняшний день похож на завтрашний, а завтрашний на послезавтрашний. Они никогда ни на что не претендуют. Понятны и просты, как раскрытая книга. Может стать и скучно.

— Но кто, собственно, сказал, что жизнь — сплошное веселье? — пожала плечами Вера Дмитриевна. Она всегда была рада дискуссиям между учениками.

Мария хлопнула пушистыми ресницами. Слону ясно, что Влад с Тошкой подразумевали вовсе не героиню романа. Это ее шанс. Возможно, не единственный, но шанс. И она его не упустит.

— Наташа и Андрей считались парой слишком короткий срок, — вскинула руку Маша. — Ей не хватило времени привязаться по — настоящему. Когда она осознала свою вину, то раскаялась. Она была готова на что угодно, лишь бы получить прощение. Да, Наташа виновата, но она способна подняться над собой и признать свои ошибки, что дано, объективно говоря, далеко не каждому. Да, она не сразу просила прощения, но потому, что понимала — на красноречие способны все.

— Это правда, — кивнула Вера Дмитриевна. — Но, опять же, как посмотреть. Признание ошибок не исправит ситуации, не так ли?

— Она нашла в себе силы осознать, — пожал плечами Влад. — Она сумела поставить чувства другого человека выше собственных. Она искренне мечтала повернуть время вспять, что дорогого стоит. Не каждая смогла бы.

Мария нахмурилась. Она неоднократно сопоставляла себя с главной героиней произведения и обнаруживала немало сходств. И та, и другая привыкли считать себя лучшими, да и, честно говоря, отнюдь не без оснований. И той, и другой всегда было легко находить общий язык с людьми. И та, и другая обладали, честно говоря, несносным нравом, но окружающие, несмотря на это, и к той, и к другой относились с искренним теплом. И та, и другая весьма самоуверенны и самовлюбленны, но способны, казалось бы, признать свои ошибки и подняться над собой.

***

Мария Гордеева отошла от размышлений на Невском проспекте. Эва куда занесло. Что же, отлично. Можно пройтись по магазинам. Вот, например, грандиозное белое пальто. Вот зеленая куртка с белыми узорами известной фирмы. Вот и косметический отдел с помадами самых разнообразных вариантов: и блестящие, и матовые, и яркие, и бледные.

Мария обернулась к зеркалу и глубоко вздохнула. Объективно говоря, всё это ложь. Рано или поздно любую косметику придется смывать и любоваться на самое обыкновенное лицо. Рано или поздно приходится возвращаться домой, в самую обыкновенную квартиру, где нет ни нарядов последней моды, ни зеркальных стен. Она могла бы, теоретически, нарядиться хоть королевой Англии, но на самом — то деле это отнюдь ничего не меняло. Фактически она оставалась все той же Машей из четвертой школы. Она может сколько угодно притворяться на глазах у Влада, что абсолютно не расстраивается, но на самом -то деле это далеко не так. Но правда — то оставалась правдой.

Радужные оттенки губных помад сразу померкли, зеркальные стекла будто перестали отражать. Это ложь. Всего лишь ложь, хоть и, разумеется, красиво замаскированная.

Она и сама не могла до конца понять зачем после осмотра магазинов пошла бродить куда-то вбок. Возле Макдональдса валялись пластиковые стаканы и бумажки. Маше вдруг ужасно захотелось есть, но у нее как на зло не было с собой денег. Чувствуя в душе странную тревогу, Мария свернула за угол, а затем свернула в подворотню.

К удивлению Маши здесь было то ещё местечко. Некоторые торговцы фруктов с интересом смотрели на неё. Чувствуя, что надо вырваться отсюда поскорее, Маша свернула за угол дома. Так-то лучше. Однако теперь Маша оказалась возле забора какой-то строки. Или какой-то закрытой территории. Маша не успела, казалось бы, и вздохнуть, как к ней мгновенно подошли три рослых парня. Один был смуглый, второй долговязый блондин, третий невысокий и рыжий.

— О, какие дамы, а? — улыбнулся рыжий. — Ходим, гуляем, а пацанов не замечаем? «Мужиков надо ценить».

Парни подошли близко. Угрожающе близко. Спокойствие. Спокойствие. Главное — не паниковать.

— Я и ценю, — ледяным тоном ответила Маша. — Тех, кто этого заслуживает.

— Будьте проще, девушка, — пробасил рыжий.

Мария неприязненно посмотрел на зеленые шорты до колен. «Какая мерзкая одежда», — с отвращением подумала она.

— Что уставилась? Низшей расой нас считаешь? — хмыкнул смуглый. — А сама какова?

К изумлению Марии в его руке мелькнул нож. «Почему… — затравленно подумала девушка, глядя на забор. — Почему именно я?» Очень хотелось бы, конечно, отделаться пощёчиной или пинком в промежность, но здравый смысл подсказывал, что она и с одним из них не справится, не то что со всей троицей.

— Трудно сказать, — усмехнулся блондин. — Всё закрыто одеждой.

Мария не успела и вздохнуть, когда с неё рванули пальто. Пуговицы посыпались градом и разлетелись по асфальту.

«Красотка, покажись!» — блондин снова засмеялся и сорвал с Маши шапку. Не сдержавшись, Гордеева всё же влепила наглецу пощечину. Осознание, разумеется, пришло. Но уже было поздно…

«Что я наделала? Что я, Мерлинова борода, наделала?» — думала Маша. — Они же на месте меня теперь угробят».

— Скажите пожалуйста, какие мы смелые, — фыркнул смуглый. В следующую же секунду Маша отлетела в сторону. Боже правый, даже если они начнут бросать ее по кругу, только бы не нож пошёл в дело, только бы не нож… «Пожалуйста», — сокрушенно думала Маша. Антон. Родители. Полиция. Хоть кто-нибудь. Хоть ненадолго…

— Оставьте её в покое! — послышался знакомый тенор. Маша вздрогнула. Она узнала бы его из всех голосов мира.