Аса и Коджи переглянулись, но сказать было нечего. После мягких слов Мари вся группа направилась к армии. Их темп был медленным и размеренным. Каждый из них оставил свое оружие, даже деревянное, за поясом.

Клинки приближались, и первые ряды армии подняли копья, преградив путь. Это была проблема, но не такая большая, как стреляющие по ним лучники. Вылетело несколько случайных стрел, но большинство упало на безопасном расстоянии. Клинки шли дальше. После первых нескольких залпов атаки прекратились, и группа Мари продолжала беспрепятственно продвигаться вперед.

Взгляд Коджи метался, он задавался вопросом, как долго продержится их удача. Он видел сигнальные флаги, развевающиеся по всему строю, и не сомневался, что командирам приказывают атаковать. Но никто этого не сделал, и Мари и ее воины продолжали сокращать разрыв.

Мари тихо призвала их остановиться в десяти шагах от кончиков копий. Коджи изо всех сил пытался вдохнуть. Напряжение было сильным, но все равно никто не нападал. Клинок ночи почти хотел, чтобы кто-то это сделал, просто чтобы дать ему конкретную цель.

Мари позволила передовой хорошо разглядеть ее лицо. Коджи увидел, как кончики копий дрогнули, когда воины узнали леди дома, которому они служили. Последняя выжившая из правящей там семьи тихо заговорила, и клинки ночи возобновили приближение, ладони были далеко от настоящих и деревянных мечей, так они представляли меньшую угрозу.

Коджи думал, что напряжение не могло стать сильнее, но теперь оно было физическим, как сплошная стена, которую он пытался пробить. Кончики копий были в десяти шагах, в пяти. Он сделал еще несколько шагов, в любой момент ожидая, что Мари скажет ему остановиться, но приказ так и не поступил.

Не зная, как действовать дальше, Коджи решил проскользнуть через небольшие бреши в защите, неуклюже продвигаясь вперед. Он видел страх и замешательство на лицах копейщиков. Пот выступил у них на лбу, и их взгляды метались, пока они ждали приказа, который указал бы им, что делать.

Коджи и Аса прошли первый ряд, но не атаковали. Коджи чувствовал, как некоторые копейщики оборачивались, ожидая, что сталь врежется в них сзади, но атаки так и не последовало. Еще больше клинков ночи и, наконец, Мари пробили себе дорогу сквозь опускающиеся копья, и момент напряжения начал исчезать.

Коджи все это казалось сном, и он вонзился носком в землю до боли, просто чтобы убедиться, что он не спал. Если бы они попытались напасть, стена копий убила бы их.

Пока они шли, Коджи начал слышать ропот солдат.

— Это леди Мари.

— Кто тогда с Кё? Я думал, там леди Мари.

— Почему леди Мари с клинками ночи?

Большинство были растерянными. Некоторые сердились. Но никто не напал.

Мари и клинки продолжили путь через армию к центру, где сидели Кё и его почетный караул. Они прошли через ряды копий и среди пехоты. Здесь были пути, по которым можно было идти, разделение на отряды.

Коджи был удивлен разнообразием людей в армии. Были и те, кто был хорошо вооружен и держал оружие, сияющее в лучах утреннего солнца. Другие несли сельскохозяйственные орудия и носили то, что сложно было назвать доспехами.

Время от времени поднимался крик, спрашивая Мари, что происходит. Ее ответ был коротким и всегда одинаковым:

— Нас предали.

Они продолжали идти. Им преградил путь страж, умоляя их остановиться. Коджи осторожно оттолкнул его, и они продолжили путь.

План Мари сработал лучше, чем они ожидали, хотя Коджи не терял бдительности. Хватило бы одного человека, чтобы зажечь кучу сухих дров, на которых они стояли.

Если у них и было преимущество в нелепом плане Мари, так это то, что они носили свои мантии. Все в армии знали, что им предстоит столкнуться с клинками ночи. Коджи предположил, что знания спасали им жизни десятки раз при приближении. Сражение одной группы против другой создавало иллюзию безопасности. Но лицом к лицу, в ожидании, пока хоть один солдат сломает строй, многие знали, что нанести первый удар клинку ночи — это смертный приговор.

Фермер первым вышел из строя. Он бросился на Коджи с косой, отчаянно отталкивая любого солдата на своем пути.

Коджи не понадобилось чувство, чтобы увидеть приближающуюся атаку, и он спокойно обнажил деревянный меч. Он слегка пригнулся под косой и ударил мечом по шее мужчины сбоку. Фермер рухнул. Это был единичный момент, но он прорвал дамбу.

Они подходили один за другим, каждый солдат принимал индивидуальное решение атаковать. Многие отступили в более безопасные места в строю, но некоторые нападали. Все клинки обнажили оружие, и битва началась.

Несмотря на хаос вокруг них, Коджи чувствовал себя умиротворенным, и мир стал более ярким, все стало четче и яснее. Он знал, где будут атаки, еще до того, как они достигали его. Он тек, как вода, двигаясь вперед, не сопротивляясь, всегда находя способы обойти противников.

Если бы он умер, он знал, что это было ради Мари и ее идеи. Коджи верил, и он был готов пожертвовать всем ради нее. Его дар отвечал этой ясности цели.

Ощущение могущества и силы опьяняло. Он привык быть сильным и быстрым, но это было совсем другое. Он мог следить не только за своей зоной, но и за другими клинками. Если казалось, что клинок вот-вот сломается под атакой, Коджи менял свое положение, поддерживал товарища.

Иногда его внимание падало на Асу, которая казалась совсем другой женщиной. Две ее палки плясали замысловатыми узорами вокруг противников, разбиваясь их, как нос корабля — воду.

Несмотря на атаку, клинки продолжали двигаться вперед. Коджи ощутил, как жизнь уходит из одного из одаренных позади него. Она на мгновение забыла, что сражалась деревянным мечом, и попыталась заблокировать атаку. Сталь противника полностью прошла сквозь ее меч и туловище.

Они продолжали идти. Каждая жизнь стоила жертвы, если они достигнут цели, и они были близко. Когда Коджи освобождал хоть немного места, он смотрел, как далеко находились ряды почетного караула Кё.

Пятьдесят шагов.

Двадцать.

Десять.

— Вытащить сталь! — крикнула Мари.

Коджи ощутил следующую волну атаки. Теперь он видел более яркие цвета почетного караула в пределах досягаемости. Он услышал команду Кё убить леди Мари.

Клинок ночи вонзил свой деревянный меч глубоко в живот солдата, который бросился к нему с безумием в глазах. Этот свет погас, когда солдат рухнул, и Коджи позволил ему забрать меч с собой.

Настоящий меч Коджи вылетел из ножен, его руки сжали рукоять, как давно потерянного друга. Два быстрых удара унесли жизни двух стражей караула, и Коджи оказался в самом центре хаоса.

Он не пытался понять, что мог сделать. Все, что имело значение, — это Мари. Он продолжал двигаться и резать, двигаться и резать. Почетный караул Кё, якобы лучшие не одаренные фехтовальщики на его родных землях, падал один за другим.

Но их было много, и они хорошо работали вместе. Коджи добился прогресса, но даже он чувствовал, что импульс начал сдвигаться. Изменение было незаметным, но то, что когда-то было легким продвижением, превратилось в утомительную работу. Один за другим начали падать клинки ночи.

Они начали уставать. Большинство из них были в отличном состоянии, но бой был утомительным, и за это они платили. Когда дело дошло до острой стали, даже небольшое колебание, небольшое снижение скорости могло иметь значение между жизнью и смертью.

Коджи двигался вперед с новой силой, отрезал себя от других клинков. Если бы он смог привлечь достаточно внимания, возможно, они смогли бы прервать контратаку и немного выдохнуть.

Его чувство было всем, что поддерживало его жизнь. Сталь пела вокруг него, воздух был наполнен мечами, жаждущими его крови. Каким-то образом он избегал смертельных атак. Но он не оставался невредимым.

Его кожа была вскрыта в десятке мест, порезы, которые он выбрал вместо более опасных ударов. На его правой ноге была глубокая рана, и, хотя нога держала его вес, он не мог прыгнуть так, как ему хотелось бы. Сотня маленьких порезов могла быть столь же фатальной, как и один глубокий, и он постепенно поддавался огромному количеству атак.