Аннатар, довольный своей затеей, отправился на поиски жертвы и нашёл Клбрмбра в мастерской. Майа вприпрыжку подбежал к столу, сел на него жопой и зашёл издалека:
— Тьелпэ, можно я съем вон того эльфа?
— Аннатар, нет!
— А давай построим оружие массового поражения?
— Аннатар, нет!
— Давай займёмся сексом?
— Аннатар…
Как и предрекал темный майа, эльф и покраснел, и побледнел, и стушевался. Его губы шевельнулись и выдали ответ.
И ответ был:
— Нет.
Саурон, не удержавшись, даже со стола брякнулся. Но быстро встал и возмутился:
— Тьелпэ! Ты что? Я ж майа! Все хотят переспать с майа! И твои шальные глазки все равно похабно блестят согласием. И да. Я не шучу. На полном серьёзе!
Во взгляде Клбрмбра заметалась буря. Минут десять он молчал, словно решаясь. Майа с замиранием сердца следил за этой умственной работой. И, наконец-то, нолдо опустил взгляд и огласил свой выбор:
— Аннатар, ты, конечно, очень красивый, талантливый и волшебный. Но… с друзьями, вообще-то, так не поступают…
— Но ведь мы можем быть не только друзьями. А ближе и лучше, чем друзья, — с надеждой ответил на то Аннатар, уже даже позабыв, что шел прикалываться.
Морда эльфа выразила какое-то сомнение в перемешку с мучительной жаждой. Он снова посмотрел на майа обжигающими и бушующими чувствами глазами. И сказал твёрдо:
— Извини, как-то по-дурацки вышло. Но нет. Ты вправе знать. Я люблю другого.
Вот те и раааз… Вот так тебе и надо, Саурон, приколист придурошный!
Помимо того, что шутеечка не зашла, так майа ещё и внезапно сам для себя обревновался весь. Мало того, что тебе отказали, такому всему под хохлому расписному, так ещё и отказали, выбрав другого.
Майа стрелой вылетел из мастерской, побежал в свои покои. Где полночи перебирал в уме список, кого первого изувечить.
«Кого он любит? Какого другого?! Гил-Галада? Глорфиндейла? Галадриэль? Э, точно нет! Сказал, что «другого»… Элронда, может?»
Его вопрос разрешился сам собой уже на следующий день.
Комментарий к Часть 3 На пару приколюх вдохновило чтение твиттера, но я не помню какого… кто знает – скажите, ссыль дам))
====== Часть 4 ======
Комментарий к Часть 4 Посвящаю эту часть автору «соня и её голова» (три минуты думал, в каком падеже, так и не придумал 😆) В комментах рождается всякая прикольная ржака😄
Пысы: я обещал вам всем отомстить за бороду? Наслаждаемся!😆😄
Денёк у Саурона с самого утра
обещал быть блядским. А каким он ещё может быть, если сразу начинается со стояка от сновидений с участием лучшего другана, а также с матюгов и расстройств из-за него же.
Майа в коим то веки никого не мучал, не доставал, не доебывал и не трогал, а мрачно сидел со сварочным аппаратом и тихо варил что-то похожее на маленькую водородную бомбу. И тут в цех зашёл Келебримбор. Взглянул на Аннатара и вместо «здравствуй, солнушко», как в своих влажных грёзах представлял Саурон, засобачился:
— Аннатар! Мать твою, Эру! Почему без щитка, блять, варишь! Техника безопасности, блять, ебаный врот!
— Нафига мне щиток? ЯЖМАЙА! Я хоть без штанов варить могу! — тоже рявкнул в ответ возмущённый таким приветствием Саурон, отмахиваясь от сварочной маски, которую, ругаясь, тыкал ему в морду эльф.
— Мы вообще-то договорились, чтобы ты ко мне не лез! — тихо и разочарованно отозвался Келебримбор и в бешенстве развернулся к выходу.
— Тьелпэ! Это же… — но эльф уже успел хлопнуть дверью, в которую со всей дури впечатался носом подскочивший майа. Саурон простонал в полотно завершение свой глубокой мысли: — …фразеологизм…
Саурон в конец разозлился и с удвоенным усердием продолжил клеить бомбу. Не уверенный теперь совсем, что не скинет её именно на Падубьё.
Белая звёздочка сварки, получив подпитку от огненной злой магии, разгоралась все сильнее… но, поглощённый придумыванием новых проклятий, способов пыток и убийств в адрес эльфа, Саурон и не сразу это заметил.
А заметил часа через два, когда ему вдруг стало как-то непривычно горячо и херовенько. В глазках замелькали красивые звёздочки, а вошедший в цех Келебримбор чуть не выронил из рук чашку.
— Знаешь, про щиток ты вообще-то был прав… — пристыжено признал Саурон и поднял на эльфа налитые кровью и пылающие огнём глазищи.
— Ой, балдааа! Я же предупреждал! Зато теперь у тебя будет кликуха «багровый глаз», ахаха!
С этими словами сквозь громкий ржачь эльф достал из кружки чайный пакетик и примостил на морду другану.
По этому заботливому жесту и озорной нежности, промелькнувшей на миг в эльфячих глазах, Саурон понял, что хоть, видимо, и пожёг себе нахер сваркой ебучей всю сетчатку, но зато вполне имеет шансы побороться за дубовое сердце.
Весь день до самого вечера Саурон в красках представлял, как будет покрывать поцелуями желанного Тьелпэ, а тот обязательно будет смотреть на него обжигающим влюблённым взглядом, а потом Саурон его завалит и… В этих радостных и развратных мечтах, едва дыша от перевозбуждения, майа зашёл в гостиную.
И увидел как на диване сидит Келебримбор. И упоенно сосется с… Нарви.
При этом гном внаглую закинул ногу эльфа себе на… то место, где у нормальных существ должна быть талия, и облапывал бедро Тьелпэ своей огромной волосатой ручищей. Нолдо же кокетливым жестом наматывал рыжую бородищу на палец и свивал ее в колечки.
И нет бы чтобы вежливо удалиться и пойти курить и плакать куда-то в другое место. Так нет же ж! Саурон нагло подошёл вплотную, чтобы, раскрыв хлебало, наблюдать своё горюшко прямо из первого ряда.
— Какая жа… га… – начал Аннатар, но так и не определился на какое понятие это священнодействие больше похоже: на «жалость» или на «гадость».
Нарви оторвался от эльфийских губ, приподнял косматую бровь, сморщил нос-картошку и грозно сказанул облизывая слюни:
— Слышь, ты, блондинка крашена! Будешь на моего серебряненького вешаться — получишь хирдом по еблищу!
Гном хлопнул эльфа по жопе и отвернулся от майа, чтобы как ни в чем не бывало продолжить лобзаться. Но Келебримбор вдруг вырвался из его рук.
— Нарви! Ты охренел! А ну быстро извинись! Аннатар мне тоже дорог!
— Дорог как друг, надеюсь? — сердито прищурился бородач.
Келебримбор заворожённо посмотрел на майа. Тот состроил умилительно невинное и прекрасное выражение лица, с понтом «сами мы не местные, очи у нас честные». Любой, глядя в эти щенячьи глазки отдал бы ему все: кольца, деньги, сердце, почку. Но Келебримбор ответил только:
— Да я уж и сам не знаю…
Гном и майа с ненавистью переглянулись и хором потребовали:
— Выбирай, Тьелпэ!
Эльф посмотрел на Нарви, потом на майа, снова на любимейшего гнома. С силой зажмурил глаза и растерянно простонал:
— Но я не могуууу… вы мне оба нравитесь!
Аннатар грустно подумал, что зря он делал бомбу. Думал-то на государства эльфских разлучников сбросить. А при таком раскладе… скидывать новую бомбу на гномское царство смысла нет никакого – как знали и в морийском бункере окопались. Но майа все же взял инициативу в свои руки.
— Значит так. Я облегчу нам всем задачу. Объявляю турнир. Кто выиграет, тот и будет трах… любить Тьелпэ.
Вот только Аннатар забыл, что обычно инициатива делает с инициатором именно то, что он мечтает проделать с эльфом.
— Первый раунд: песенный поединок! — хитро объявил Саурон. Но Нарви оказался не таким уж и дебилом.
— Вздумал наебать меня, чудище? Хер тебе в ухо! С волколаками своими песни вой!
— Это правда нечестно! — поддержал гнома Келебримбор. — Айнур не переорать, если только ты не Лютиен. Пацаны, давайте лучше танцы. И, желательно, эротические.
В предвкушении приват-концерта нолдо развалился на диване, достал вино и бутерброды.
Саурон загадочно сверкнул расплавленным золотом глаз. Победа, считайте, у него в кармашке. Гном наверняка не знает, что все айнур танцуют почти также хорошо, как и поют. И Саурон вдохновенно, со всем пылающим чувством, идеально исполнил партию чёрного орла из балета «Орлиное гнездо». Вывертывать балетные фигуры ему не мешали даже рабочая форма и тяжёлые сапоги.
