— А почему не сможем-то, Келебриш? Я вот вполне смогу, и уже даже готов…

Гном полез лобзать приоткрытые в охренении губы Тьелпэ, распахнул на нем одежду и принялся сразу двумя руками с короткими ловкими пальцами то страстно облапывать красивый торс, то собственническим жестом зарываться в его гладкие тёмные волосы. Нолдо дёрнулся в отчаянном порыве, оплёвываясь от тошной бороды, но ничего не получилось.

Келебримбор только сейчас осознал, что он рано расслабился. Саурон хоть и приобрёл милейшие гномские черты и привычки, но все равно остался майа. И он все равно сильнее. Намного сильнее.

Тьелпэ ничего не оставалось, кроме как и накануне, пуститься от него наутёк. Он, подловил момент, резко выскользнул из широких грубоватых ладоней и бросился к выходу, только тапки сверкнули.

— Ты куда? — обиженно возмутился Саурон.

— Майрон, извини, ничего личного, но гному я не отдамся!

К несчастью, Саурон был не только сильнее обычного гнома, но и мчался он со скоростью эльфийского спринтера. Нолдо пока что спасало лишь то, что он бежал ещё быстрее, держась обеими руками за свою уже потенциально не девственную задницу.

«Блин, гребаный чайник! Лучше бы я Майрону раньше, ещё до всего этого пиздеца, позволил собой овладеть, он же столько раз просил! Вот она, расплата за гордость! Теперь моим первым будет ГНООООМ!!!»

А тем временем этот самый гном быстро нагнал беглеца и, почти наступая ему на пятки, закричал:

— А ну иди сюда, дорогой! Я тебе две эпохи честно под хвост давал. Довольно! Теперь я буду тебя ебать!

Знаете почему Келебримбор, презрев все традиции, повертев на болте все устои и послав далеко эльфийских родственников переехал к Саурону в Мордор? А потому что его любимое развлечение — танцы на граблях. Побегав по тому же самому этажу Барад-Дура они забежали все в тот же глухой коридор, где эльфу подставили подножку и приперли в тот же самый темный уголок. Только вот цели у преследователя были другие.

— Ты же любишь гномов! А гномы сейчас полюбят тебя, лапушка моя, остроухонькая! — похабно приговаривал коренастенький мерзавец, развернув страдальца к стенке и облапывая накаченную и уже голенькую эльфийскую жопку.

«Эрушки-баребушки! Пендальфский кофейник, лучше бы меня сожрали!»

Внезапно похотливые ручищи растаяли на нолдорской заднице. Эльда развернулся и увидел, что фигурку мелкого развратника объяли струи яркого пламени, так что вырви глаз, ничего не видно.

Келебримбор нашарил рукой стенку, другой держался за сердце, готовое выпрыгнуть, и тяжело переводил дыхание. Он ошарашено зажмурился, явно не ожидая от нового сауроновского превращения ничего хорошего.

====== Часть 4 ======

Секунды замерли в молчании.

Келебримбор приоткрыл один глаз, готовясь увидеть что-то страшное.

Сознание выхватывало из-за огненного марева то длинные волны золотых волос, то тонкие ручки, как крыла, то розовые губки и, наконец, глаза, золотые, огромные и нежные. А когда огненные вихри разом рухнули оземь и растаяли, мозаика полностью сложилась. Перед ним оказалась…

Блондинистая майэ, очень похожая на синдарскую эллет. В светло-голубом платье с кружевными рукавчиками.

Келебримбор открыл второй глаз и чуть дубу не дал от радости.

«Да! То что надо! Вот так счастье! Хотя грудь можно было и побольше, но я не в претензию, нет!»

И тут же до самых ушей залился краской, потому что понял, что стоит перед девой без штанов.

Майэ странно на него взглянула, пропустила сквозь изящные пальчики прядь своих мерцающих волос и счастливо улыбнулась. Но милая улыбка быстро стекла с девичьего личика, когда она посмотрела на платье, а потом оттянула вырез и заглянула внутрь.

Келебримбор едва успел на бегу завязать портки и почти у самого пола подхватил в объятия лишившуюся чувств деву.

Часы на башне пробили полночь. Эльф поднял Саурона с пола и с великим трепетом, словно хрустальную вазочку понёс в покои, где положил драгоценную ношу на ложе.

Майэ бессознательно потянулась к тёплому туловищу и уютно прильнула на грудь эльфа. Он со всей любовью прижал деву к своему горящему восторгом телу.

«Какое нежное и прекрасное воплощение. О, Эру! Сколько оно рождает огня и желания!»

Нолдо все никак не мог наглядеться на округлые, манящие формы и небесные черты, которые во сне разгладились и стали ещё мягче и очаровательнее. Тьелпэ ласково провёл по белоснежной тонкой шейке, остреньким ключицам. Остановился, судорожно переводя дыхание, запустил руку под тонкое платье и коснулся небольшой и нежной девичьей груди.

«Может трахнуть по-тихому? Все равно в отрубоне. Уж сил нет терпеть!»

Красавица лишь невинно вздохнула во сне. Эльфу стало совестно.

«Нет! Так нельзя! Я же его люблю. Да и воплощение же у него новое. Прекрасное, хрупкое и, наверняка, непорочное».

Келебримбор нехотя убрал руку из декольте, завернул Саурона потеплее в одеялко и сквозь его ткань обнял майэ за тонкую талию. В тут ночь сны его были полны сладострастной негой и предвкушением.

***Саурон проснулся утром, окружённый лепестками роз. Рядом сидел сияющий и счастливый эльф с подносом, на котором была чашка и пирожные.

— Нихрена себе! У нас что второй медовый месяц?

Но, услышав свой тонкий голосок, майа вспомнил, к чему приурочена эта романтика.

— А. Понял. Это потому что я баба. — стараясь не показывать своего разочарования, сказал он.

— Конечно! — не распознал скрытого возмущения эльф. — Дев надо любить, о них надо заботиться!

«А о Сауронах, значит, не надо?» — грустно отметил майа.

Келебримбор с трудом, но всё-таки удержался от того, чтобы не напасть на целомудренную деву прям с утра.

— Майрошенька, счастье моё лучезарное…

— Какой я тебе «Майрошенька»!

— Ну, хочешь буду звать тебя «Аннушка»?{?}[В зарубежном пространстве у Саурона подпольная кликуха «Анечка» от Anna(tar)] Подарочек мой бесценный! Ты завтракай, а я пока в кузню схожу и скоро приду.

«И заодно сброшу напряжение. Пока не сдох от радости и перевозбуждения», — мысленно добавил эльда. Но тут произошёл нежданчик.

— Погодь, я с тобой! — майэ встала с кровати и абсолютно целенаправленно пошла к двери. Тьелпэ принялся возражать:

— Принцесса моя ослепительная, но девы не куют!

— Даааа? Я тебе докажу, что я даже в бабской шкурке кую лучше тебя!

Да, они пошли к Ородруину вместе. Однако в Огненных Палатах бабской ковке все же быстро и неотвратимо пришел трындец. Майэ путалась в платье, наступая на подол. Расплескала всю воду, еле-еле приперев ведра, уронила на ногу Келебримбору клещи, испачкала свои кружева в угле. В ужасе глядя на этот погром, Келебримбор произнёс:

— Милая, оставь, тебе нельзя таскать тяжелое! Ты же будущая мама!

На что Саурон, гневно сверкнув пламенем глаз, ответил:

— В жопу иди!

Но так и не смог даже на сантиметр отодрать тяжёлый молот от пола. Майэ притухла, однако, смирилась и оставила эти бессмысленные потуги. Обратно в башню она шла грустно надувшись.

— Как бы там ни было, но выбиваться из рабочего графика нельзя! А по плану у меня боевой смотр и проверка волколаков, — сообщила майэ уже в тронном зале и нацепила сауроновскую шипастую огромную корону, чуть не согнувшись под ее тяжестью. Однако через пять минут перестала корчиться и снова, каким-то чудом, приняла царственную осанку.

— Я провожу! — Кинулся за владычицей галантный нолдо. Майэ развернулась и горделиво выдала:

— Не смей! Что я баба, чтобы меня провожать? — Секунда вспоминания, и Саурон с воплем: «Аааа, блять!» широким размашистым шагом пошёл прочь.

Но уже через полчаса он вернулся, быстро закрыл дверь на самый мощный осадный засов и с перекошенной симпатичной рожицей оперся на деревянное полотно.

— Майрош, ты как-то быстро!

— Я до волколаков даже не дошёл! Келебримбор, спаси меня! За мной погоня! — Закусила губу майэ.

— Они не поверили, что ты Владыка? Обижали? Приставали? — гневно и ревниво требовал ответа нолдо.