— Майрон? Это ты? — осторожно поинтересовался Тьелпэ.

— Ты становишься предсказуемым, Келебришка. Мог бы и пооригинальнее вопросов напридумывать!

Эльф вспыхнул радостной улыбкой, всплеснул руками, а следом схватил гнома в охапку, поднял и закружил.

— Как же я рад, о, Эру! Это не передать ни словами, ни песнями! — плакал от счастья и смеялся эльф, теребя густую и мягкую медную бороду.

— Ну, прекрати уже эти эльфячьи нежности! Пошли лучше делом займёмся! — все никак не получалось у коротышки Саурона вырваться из крепких объятий.

— Да, конечно! Я так счастлив, что ты больше не орк, что в благодарность готов вместе с тобой всю ночь писать приказы! Хоть две ночи! Да хоть неделю! — заливисто щебетал эльф, утирая растроганные слезки.

Однако Саурон на то ворчливо бросил:

— В жопь засунь себе свои бумажки! Пойдём покопаем да покуём, друг мой алмазный!

«Вот это дело! Вот это разговор!» — обрадовался Келебримбор.

Гном Саурон потащил другана не так уж и далёко. Они вышли из башни и прямиком потопали к Роковой горе, только не со стороны Саммат Наура{?}[Sammath Naur с Синдарина — Огненные Палаты, там Саурон создал Единое кольцо], а чуть дальше, там, где в недрах вулкана были разработки полезных ископаемых и драгоценных минералов.

— Заброшена, видно, не разрабатывают, потому что были обвалы, — сказал Келебримбор, оценивая похожий на жадную пасть спуск в шахту.

— Да и хер с ним. Жопой чую — там алмазы! — горели золотым жаднючим пламенем глаза гнома.

— Майрон, это опасно! И у нас даже снаряжения нет!

— Зато есть лопаты, кирки и мешки для моих камешков. Не пизди и полезай в шахту.

— Но, Майрон!

— Лезь уже!

Гном подтолкнул эльфа к рваным краям земляной дырки. Нолдо ступил на старые ступеньки лесенки и, пугливо цепляясь за сырые скалистые стены, начал спускаться. Но прогнившие доски не выдержали даже его легкую эльфийскую поступь. Нолдо с громким воплем из пяти всем известных рун{?}[БЛЕАТЪ!] улетел в темноту.

Дождавшись характерного звука встречи туловища с землей, гном спросил:

— Надеюсь, ты не убился?

В ответ из темноты послышался болезненный стон:

— Вроде неееет. Но плечо рассек и на балде шишаааак.

— Не беда, до свадьбы внуков заживет. Главное, что ноги не поломал и сможешь тащить мои алмазы.

Саурон покрутил в креплении на лбу волшебный кристалл, и он тускло загорелся голубоватым светом. Но этого освещения хватило, чтобы хитрый гном углядел ведущие в шахту вполне надежные выступы, вырубленные прямо в каменной стене по-соседству с рухнувшей лестницей. По ним он и спустился к эльфу, помог подняться и вручил ему кирку.

Алмазов в шахте и правда было много. Келебримбор набрал полный мешок и только потом подумал, какой же он идиот. Тащить-то все это добро придётся на своём горбе. А проклятый гном тем временем сам уже собрал ещё два полных мешка.

— Майрон! Харош копаться!

Но Саурон его не слышал.

— Алмазы, рубины, сапфиры, копать-копать-копать, алмазы, рубины… — леденящей кровь присказкой без остановки повторял гном, с каждым словом все активнее махая лопатой и все глубже вгрызаясь в вулканические породы.

И так продолжалось пока Келебримбор внаглую не подошёл и не вырвал из его рук инструмент.

— Хватит! Я не допру это все!

— Ладно. На сегодня богатств нарыли, — утёр капельки пота с низкого смурного лба Саурон, — завтра ещё покопаем. А теперь пошли в кузню.

До Огненных Палат гном шел вприпрыжку и напевал на ходу себе под нос весёлую песенку:

И даже назгул черный вовсе не крут,Когда с пещер подгорных гномы идут.{?}[Из песни «Гимли», исполнитель Сауроныч]

Келебримбор плёлся следом, шатаясь, едва переводя дыхание и согнувшись в три погибели под двумя тяжеленными мешками с камнями. Свой он нахер «забыл» в шахте.

Эльф и гном пришли в эпическую сауронову кузню. Саурон встал к наковальне, хрустнул пальцами, тряхнул шелковистой бородой и обратился к нолдо:

— Ну что, брильянтик мой, колец нахерачим?

— Извини, но что-то мне больше не хочется ковать.

— Это потому что ты — эльфийская изнеженная баба. Эльфы все слабаки.

Келебримбор в протест на такое заявление демонстративно сложил руки на груди и задрал гордый нос, всем видом показывая, что к инструменту он даже не притронется. Но гном этого даже не заметил. Потому что взял самый тяжёлый из всех молот и — ну херачить со всей дури.

То ли у гномов ковка в крови, то ли Саурон всё-таки когда-то считался лучшим кузнецом Ауле, но интересно, что каким-то немыслимым хером, из-под этого хаотичного долбления вдруг выходили прекрасные и удивительные вещи. Правда все подряд, без разбора.

«Подковы — 115 штук,

Замки для сундуков — 86 штук,

Ножи — 17 штук,

Дверные петли — 104 штуки,

Доспехи — 3 комплекта,

Вешалки — 15 штук…» — разинув пасть считал нолдо.

— Майрон куда все это добро девать? Зачем тебе сорок одинаковых подсвечников?

— Как зачем? На базаре толкать! И не сорок, а тридцать восемь. Сейчас ещё два докуем и продавать почешем. Я буду бабло сгребать, а ты встанешь за прилавком и орать будешь: «Художественная ковка! Ручная работа! Замки, дверные петли, ворота! Замерка и расчёт бесплатно! Волшебные кольца по заводским ценам! Ограниченная партия! Скидка по предзаказу! Магнитик с Ородруином в подарок!» Запомнил? Главное ори громче всех — кругом одни конкуренты!

Такая перспектива Келебримбора, мягко сказать, не порадовала.

«Что ещё любят гномы, кроме ковки и деньжищ? — судорожно соображал Тьелпэ, поминая своих гномьих друганов в Эрегионе, и просиял великолепной идеей, — Ага, точно!»

— Майрон, не хочу тебя расстраивать, но ярмарка сегодня не работает. Она вообще не работает. В Мордоре вообще нет ярмарок, как и частной торговли. Забыл что ли? Тут у тебя диктатура, все государственное.

Саурон посмотрел на эльфа и грустно вздохнул:

— Ну я и ослина! Это срочно надо исправить!

И пока майа не начал люто-бешено организовывать торговые ряды, Келебримбор обнял его за плечо и заговорчески да хитро сказал:

— Организуем, так организуем, что весь мир купим. Ну или весь Мордор продадим. Только завтра. А сейчас пойдем-ка выпьем по крыночке пивка! За мой счёт!

Никто и не сомневался, что подействует на отличненько.

— Молодец! Эх, ты мой серебряный! Это же действительно важное дело! Особенно, когда нахаляву! — хотел было хлопнуть эльфа Саурон по плечу, но пришлось по коленке.

Вечерок Келебримбора заканчивался в той же самой столовке, отделанной в стиле ампир, где днём проходил его романтический обед с орком. Нет, Саурон больше не клал ноги на стол. Он забрался на него весь и вдохновенно дул пивище, как не в себя. При этом майа расплескивал из кружки снежную пену во все стороны, пританцовывал вприсядку и голосил:

Если в кузню ты зашел — как красиво, вай-вай-вай,Если хочешь мне помочь — отойди и не мешай, ДА?!{?}[Народное творчество]

А когда наплясался, сел рядом с усталым, но вполне довольным Келебримбором и приобнял его за плечо.

— Знаешь, эльф, а ты такой сладенький… — облизнул полные слюнявые губки Саурон, и вытер с них бородой остатки пивной пенки.

«Побочка что ли от орка пошла? Странно…» — напрягся нолдо.

— Ты хочешь меня сожрать? — аккуратно спросил Келебримбор, на всякий случай навострившийся бежать.

— Зачем мне тебя жрать? Я что, орк какой-то, чтобы эльфятиной питаться? Эльфятина слишком калорийная — одни сопли с сахаром.

«Фух, кажись пронесло…»

— Тем более ты такой красивенький, глазки звездненькие, волосики шёлковые, мордочка симпатичненькая, фигурка ладная, да жопка упругая…

На похвальбу эльда, истосковавшийся по доброму слову, внезапно повелся.

— Ну слава Эру! Хотя бы не тварь остроухая! Знаешь, тебе на пользу быть гномом, несравнимо с орком. Хотя… я все же скучаю по твоему майарскому воплощению. Жаль, что мы больше не сможем заниматься любовью. Но зато ты мне снова будешь лучшим и бесценным другом. Да и гномы мне всегда нравились!