Я уселся за стол, торопливо написал несколько строк на бумажке и завернул в нее какашки Снежка. У меня не было времени придумывать что-то изысканное, инерционный след стремительно угасал.

Но магия снова меня слушалась. Я потянулся мыслью, почувствовал тот тающий канал, по которому мой разум вернулся домой, всеми силами зацепился за два ярких образа и дернул на себя.

Призвал к себе их владельцев.

Вератор смотрел на это с любопытством, но вопросов не задавал. Мы волшебники, мы привыкли ко всему. Нет ничего странного для нас, творцов чудес.

И в этот раз у меня все отлично получилось. Призыв прошел безупречно, и в комнате появились два животных – собака и попугай. Щенок сразу забился в угол и затравленно заскулил, а попугай расправил крылья, с воплями описал круг по комнате и уселся на вазу с фруктами.

– Итак, ты похитил двух животных, – подытожил Вератор. – Все было ради этого? Знаешь, в Валестре зоомагазины есть.

– Они помогли мне спастись, – пожал плечами я, гладя щенка. – Тихо, тихо, чего ты так жмешься? Ребра целы, лапы целы?.. Дай посмотрю… Снежок, иди сюда, лечи собаку!

– Я не буду лечить грязную блохастую собаку! – зашипел мой кот.

– Снежок!..

– А на какой «странице» ты побывал? – спросил Вератор. – Мне просто ужасно интересно, где это собак и попугаев меняют на кошачье дерьмо.

– А, это… там больше нет.

Я не стал рассказывать Вератору подробности своего приключения. Сейчас, спустя полвека, я сам смеюсь над своей незадачливостью, а вот тогда умирал со стыда и желал поскорее все забыть. И да, я проявил мелочность, за которую мне сейчас стыдно. Знаете, что я написал на той бумажке, которая отправилась к бородатому и лысоватому вместе с кошачьим дерьмом?

«Вот вам ваше желание».

Последнюю часть истории Дегатти рассказывал уже при участии половины своего зверинца. Гладил пса Тифона и чесал шею попугаю Матти. Снежок недовольно бурчал себе под нос и сетовал на неблагодарность человека, который всем обязан своему коту, а теперь жирностью его попрекает.

– Как это мило, – ухмыльнулся Янгфанхофен, перегнувшись через стойку и рассматривая могучего боевого пса. – Мы тоже как-то так выбираем щенков. Если зверь вцепляется тебе в горло и пытается сожрать – значит, твой.

– Ха, Дегатти, а ты и вправду мелочный, – ухмыльнулся и Бельзедор. – Послать своим мучителям кошачье дерьмо… классическая мелкая пакость.

– Я три дня провел в теле олуши, – пожал плечами волшебник. – Был немного раздосадован.

– Кстати, а записку ты на каком языке-то написал?

– Заметил, да? – хмыкнул Дегатти. – До меня тоже потом дошло, но было уже поздно.

– Да не переживай, все равно доходчиво получилось. Только вот… у тебя после того случая последствий никаких не осталось?

– Типа у меня по-прежнему птичьи мозги? – поджал губы Дегатти.

– Многое бы объяснило, – кивнул Бельзедор.

– Ха-ха, очень смешно. Я знал, что эта история вас повеселит. Чужая беда, неловкая ситуация… что еще может порадовать демона и падшего титана?

– Ты прав. Расскажи еще что-нибудь о том, как ты садился в лужу.

– Да, как ты завел остальных фамиллиаров? – присоединился Янгфанхофен. – Коня, змею, рыбу, енота…

– Жеребенка мне однажды вручили вместо гонорара. Рыбку подарили друзья. Змею я банально купил в зоомагазине… я был уже лауреатом Бриара, когда ей обзавелся. А вот с енотом тоже вышла интересная история. Сразу после магистратуры я заключил пятилетний договор с королевством Хагадеш… слышали о таком, нет?.. Неважно. Я хотел сменить обстановку, да и предложение было выгодное, так что я на пять лет стал, так сказать, сельским волшебником. Я ведь говорил, что мне понравилась практика в Инкитии?.. Только в Хагадеше на моем попечении была уже целая страна – я должен был оказывать местным магические услуги по сниженной ставке. Кстати, жеребенка мне тоже вручили там. А енот… знаете, страна была большая, я постоянно был в дороге. Ночевал где попало, постоянным жилищем не обзавелся. И однажды, когда я на целую луну застрял в одной деревеньке, мне пришлось жить одному в старой лачуге. Не буду уж вдаваться в подробности. Ничего особенного, кроме избыточного интереса крыс, бродячих собак и енотов…

– Крыс, бродячих собак и енотов, – повторил Бельзедор. – Ну надо же.

– М-м-м… я тогда был очень занят, некогда было даже стряпать, питался чем попало. И один енот особенно ко мне зачастил… это был очень умный зверь, который быстро выучил расписание моих трапез и появлялся аккурат когда я выкидывал объедки за окно…

– Выкидывал объедки за окно…

– В палисадник. Там и без меня была грязь.

– Какая?

– Ну… кусты всякие. И земля. Земля – это грязь.

– Логично.

– В общем, мы с этим енотом нашли общий язык, – подытожил Дегатти. – И я в конце концов подумал – а что это он у меня задарма столуется? И я… дал ему работу. Он был не против.

– А из-за чего ты застрял в той деревеньке на целую луну, что тебе даже стряпать было некогда? – полюбопытствовал Янгфанхофен.

– А это уже отдельная история. Я бы рассказал… я много чего могу о себе рассказать, но мы тогда тут еще неделю просидим, а я и так уже у тебя загостился.

– Но ты же еще побудешь? – спросил Янгфанхофен, подливая своим гостям.

– До утра еще побуду.

Дегатти посмотрел в окно, где все больше тускнел Нижний Свет. В Паргороне наступил вечер, подходил к концу лиловодень. Три дня и три ночи они сидели в «Соелу» и травили байки, выслушали больше полусотни историй и выпили столько, что хватило бы на целый легион.

И расходиться пока еще не хотелось, но все понимали – пора закругляться, посиделки затянулись.

– Да, до утра, – вздохнул волшебник, подперев голову руками. – Последняя ночь, еще несколько историй – и будет.

– Хорошо, тогда буду тщательно выбирать, чем тебя попотчевать напоследок, – пообещал Янгфанхофен. – Кстати, насчет твоей байки про олушу… ты Лахдже ее рассказывал?

– Н-нет… Зачем?

– А расскажи. Мне кажется, ее это заинтересует.

– Почему?.. А… Думаешь… я был на ее родной «странице»?.. Слушай, а… да не, не может быть… хотя…

Волшебник крепко задумался. Янгфанхофен снисходительно покачал головой, поставил на стойку тарелочки с нарезанными соленьями и сказал:

– Это не имеет значения, Дегатти. Она теперь паргоронка. Ее родина тут.

– Ну она все равно родилась человеком.

– Там уже немного осталось от человека. Я вот тебе сейчас расскажу одну историю… ну так, чтобы ты не тешил себя пустыми надеждами…

1521 год Н.Э., Паргорон, лабиринт Хальтрекарока.

По коридору тащился жирный, гадкого вида демон. Он выполз из своего закутка и теперь влек тушу к господину, накатываясь на пол с влажными звуками. Позади оставался липкий след, крохотные ножки хватались за половицы и подтягивали Гришу вперед.

– Какое дерьмо… – бормотал он озлобленно. – Какое же дерьмо… Ху… хуже финала «Игры престолов»… Я не думал, что такое возможно… не думал… Нет пределов для говноделов… Бедный «Светлячок»… они клепали его, пока шедевр не превратился в кал… В КААААЛ!!!

Он заорал прямо в лицо одной из наложниц, и та испуганно отшатнулась. А Гриша, все еще стеная и похныкивая, вдруг сообразил, что дворец малость изменился за время его хикканства. Интерьер стал более минималистичным, часть украшений и произведений искусств пропала, что-то вообще, кажется, перестроили или капитально отремонтировали…

Интересно, что он такое пропустил?

Лахджа ползущего мимо Гришу толком не заметила. Она холодно смотрела на другую демоницу.

– Привет, Лахджа, – улыбнулась та одними губами.

– Привет, Ассантея, – сухо проронила Лахджа.

Вернулась-таки. Командировка должна была рано или поздно закончиться – и она закончилась.

– Мы, кажется, повздорили в прошлом году, – продолжала улыбаться Ассантея. – Но теперь, я думаю, незачем таить обиды. В тяжелые времена надо объединяться. Всем домом.