Встав точно в центре, Мазед разделся догола, выдохнул серебристый дым, и зала наполнилась иллюзиями. Льющийся сверху свет многократно преломился, и тридцать четыре отражения задвигались вместе с Мазедом.

Поначалу отражения были точными – но быстро стали искажаться. Черты, силуэты, движения – они все меньше совпадали с оригиналом. Зеркальные Мазеды начали обретать собственную жизнь.

Парящий под куполом Оргротор раскинул руки – и его тень упала на Мазеда. Ровно половина отражений оказалась в сумраке – и изменилась еще сильнее. Эти уже совсем не были Мазедами – скорее Мазедессами.

Язык Древнейшего закатил глаза. Его слегка колотило, эманации Оргротора вливались в него и наполняли жизнью зеркала. Тридцать четыре отражения тоже затряслись, задергались… и принялись дубасить в стекло кулаками.

– Просто откройте двери, ребятишки!.. – захлопотал Мазед, как несушка.

Вот, первое отражение вырвалось наружу! Кровь Мазеда со свистом втянулась в него, даруя плоть, делая материальным. Глаза засветились истинным сознанием, монада души зажглась, словно вспышка новой звезды.

Мазед ахнул, радостно хлопнул в ладоши – но то было только начало. Второй, третий, четвертый!.. Один за другим они выходили в залу – а зеркала за ними тускнели и чернели, навсегда становясь просто матовыми стеклами. Дети Мазеда забирали себе волшебство Зазеркалья.

Вот уже их ровно тридцать четыре – семнадцать юношей и семнадцать девушек. Они были несомненно подлинными существами, настоящими демонами – не иллюзиями, не демоникалами, не Ярлыками. Они ничем не уступали гохерримам, нактархимам, сурдитам.

Разве что…

– Какие малюсенькие… – растерянно молвил Мазед, когда те подошли поближе. – Они… они даже меньше ла-ционне.

– Да… стоило взять зеркала побольше… или комнату поменьше… – тоже немного растерянно сказал Оргротор. – Надеюсь, ты не в обиде?

– Нет, так даже лучше, – довольно потер руки Мазед. – В них плотнее сконцентрировано волшебство. Будут самые лучшие колдуны. А к тому же… я возвышаюсь среди них, как гора! Они будут поклоняться мне, как своему богу!

– Нет, не будем, – с некоторым вызовом сказал тот, что вылез самым первым.

– Ах ты мой маленький несмышленыш! – умилился Мазед. – Я назову тебя… Мараул.

– На старопаргоронском это означает «сварливый», – пояснил Янгфанхофен, заметив замешательство собеседников.

Усталый, но счастливый Мазед пригласил Оргротора отметить успешное завершение родов. Снова оказался накрыт огромный стол… теперь еще больше, еще богаче! И кроме двух Органов за ним расселись тридцать четыре гомонящих рогатых карлика.

Своим волшебством Мазед сотворил для них одежду – самых разных фасонов и цветов. Из всех тридцати четырех миров, с которыми имел дело – и каждый детеныш нашел себе что-то по душе. Самый старший, Мараул, первым облачился в алую мантию и колпак и первым плюхнулся на стульчик возле отца.

За пиршеством Мазед раздал имена им всем. Оргротору тоже хотелось поучаствовать, но Мазед был так счастлив и так носился со своим потомством, что он не стал встревать.

И то сказать – именно от Оргротора им не досталось почти ничего. Он наделил их только разделением на мужчин и женщин, да способностью к размножению – все остальное они получили от Мазеда.

Кроме его хронической болезни, к счастью. Ни у кого не оказалось ни рубцов, ни отростков по всему телу. Совсем крохотные – зато и совершенно здоровые.

Когда имя получил самый младший детеныш, Каген, Мазед сложил руки на животе и умиротворенно вздохнул:

– Ну что ж, пусть я однажды умру. Зато какая у меня огромная семья!

Оргротор вздрогнул. В каком-то смысле это были и его дети – но Мазед явно не собирался ими делиться. Теперь его башня наполнится жизнью, будет кишеть молодыми демонами-колдунами.

А через несколько поколений гохерримов и нактархимов ожидает неприятный сюрприз. Закромочный кудесник, которого много веков пытаются присоединить к какой-нибудь фракции, неожиданно создал свою.

Сами малыши тоже не воспринимали Оргротора как свою… мать?.. Второго отца?.. Они смотрели только на Мазеда, и смотрели с почтением. Не как на живого бога, конечно, но как на кумира и родоначальника.

Любимого батюшку.

– Запомните, дети, – наставлял их Мазед, когда Оргротор потихоньку удалился. – Перед лицом вечности нет ничего важнее семьи.

Верные слова. Оргротору они тоже запали в душу.

58869 год до Н.Э., Паргорон, Обитель Саа’Трирра.

– Ты звал меня, Саа’Трирр?

Огромный серый купол устремил свои чувства к гостю. Оргротор был совсем мал в сравнении с Космическим Разумом – так в последнее время все чаще прозывали Саа’Трирра. Когда Мозг обращался к кому-то, все трепетали, ибо могущество его было подавляюще и безгранично.

– Да, – раздалось в голове.

Саа’Трирр говорил, не говоря. Посылал слова, не издавая звуков. Это не было обменом мыслями, хотя чужие разумы были ему что раскрытая книга.

– Мазед очень благодарен тебе. Его племя разрастается.

Оргротор улыбнулся и чуть склонил голову. Да, за минувшие двести лет дети Мазеда обзавелись собственными детьми, а те – своими. Их пока еще было не так много, но они уже распространились по Чаше, снискали себе славу ловкачей, кудесников и авантюристов. К ним прилипло прозвище «бушуки», что на старопаргоронском значит «торговцы».

– У них любопытная мозговая активность, хотя и несовершенная, – прокомментировал Саа’Трирр. – К тому же с несколько узким спектром интересов. Как и у всех.

– Творение определяется формой и содержанием, – произнес Оргротор. – Картина закончена, когда мы заключаем ее в рамку. А мозговая активность ни у кого не совершенна… может, кроме тебя.

– Нет. Ни у кого. Совершенство недостижимо, Отец Чудовищ. Но это не повод бросать попытки. А потому у меня к тебе есть просьба.

Оргротор не удивился. Он догадался, для чего Саа’Трирр пожелал увидеться. От него не укрылось то, что он сделал для Мазеда, но долгое время Мозг выжидал, желая как следует изучить результат. И теперь, когда он убедился, что бушуки получились сильным племенем, что их способности не угасают с поколениями, а дети не уступают родителям, то пригласил Оргротора встретиться.

– Моя мозговая активность тоже несовершенна, – повторил Саа’Трирр. – Но это как раз тот случай, когда количество может повысить качество. Этот метод используют ла-ционне, и я тоже желаю попытаться. Я прошу тебя взять мои образцы тканей.

Оргротор медленно плыл вокруг серого купола. Он размышлял над этой новой задачей. Саа’Трирр – совсем иное существо, нежели Мазед. Его не выйдет отразить в зеркалах-порталах, и никакое прихотливое колдовство тут не поможет… наверное.

– Я уже все проанализировал для тебя, – снова послышалось где-то между ушей. – В моем случае лучший способ – почкование с небольшим количеством сопутствующих мутаций ноогенеза.

Оргротор почувствовал, как в голову вливаются новые знания. Разум обогащался тем, чего в нем раньше не было.

– Это займет несколько минут, – сказал Саа’Трирр. – Я бы переслал все сразу, но боюсь перегрузить твой несовершенный мозг.

В чужих устах это прозвучало бы оскорблением. Высокомерием. Но Саа’Трирр не был высокомерен, он просто излагал факты. Говорил как есть, не заботясь о чувствах собеседника.

И теперь Оргротор понимал, как лучше всего подступиться к тому, о чем просит Космический Разум. Его глубинная суть – информация. Мышление и воспоминания, хранение и обработка данных. Нужно создать существ, что будут способны делать то же самое. Обмениваясь пакетами информации, совместно храня все им известное, они будут разными – и в то же время единым целым.

Второго Саа’Трирра Оргротор создать не мог. Для этого нужно божественное происхождение. Но Саа’Трирр сам сказал, что можно взять количеством. Вместо второго Мозга Древнейшего – множество меньших разумов, способных работать в коллективе.