Кори не рассчитывала, что с ними поедет гражданский, однако она была не в том положении, чтобы возражать.

– Спасибо, шериф.

Он кивнул и завел джип «чероки», выкрашенный и оформленный в виде патрульной машины, с большой звездой шерифа, наклеенной на дверь. Кори хотела предложить Уоттсу обращаться друг к другу по имени, но потом передумала. Ни к чему выходить за рамки формального.

– Слышал, вы говорили с Пиком, – сказал шериф, когда они медленно ехали по городу.

– Странно, что вы называете его по имени. Он ведь пытался вас убить.

– Но не убил же! И вообще, я не злопамятный, – рассмеялся Уоттс. – Стрелок из Пика так себе. Ему просто повезло, что он в меня попал.

– Я бы сказала, ему повезло, что вы его не пристрелили.

– Ну, тут удача ни при чем. Я бы уложил его на месте, если б захотел.

Это было сказано небрежно, без малейшего хвастовства. Кори обдумала его слова. Значит ли это, что Уоттс специально позволил Риверсу выстрелить первым? Но задавать такие вопросы напрямую было бы неразумно. Вместо этого она сказала:

– Кстати, о перестрелках. У вас очень эффектные револьверы: одни ручки из слоновой кости чего стоят!

Уоттс снова кивнул, на этот раз с гордостью:

– Кольт «Миротворец» сорок пятого калибра. Одинарного действия, кольцевого воспламенения на черном порохе. Выпущены в девяностых годах девятнадцатого века. Принадлежали моему деду. Откуда они у него, рассказывать не хочет.

– Зачем вы носите сразу оба?

Уоттс пожал плечами:

– Это комплект.

– А кобуры почему перевернутые? Ручки повернуты вперед.

– Неужто не слыхали про перекрестное выхватывание? Да, видно, в школе ФБР не всем премудростям учат.

Кори не ответила. Она ни за что не променяла бы свой полуавтоматический «глок» на этот антиквариат, однако предпочла оставить свое мнение при себе.

– До сих пор ломаю голову, с чего вдруг Риверс наставил на меня пушку, – сменил тему Уоттс. – Он уже несколько лет как стал добропорядочным гражданином. Не представляю, что в этом трупе такого особенного, ради чего он решился поставить все на карту.

Они затормозили перед скромным, но ухоженным домиком, и не успел Уоттс вылезти из машины, как дверь распахнулась и на крыльцо вылетел мужчина. Он-то и стал вторым сюрпризом для Кори. Вместо ожидаемого ею провинциального адвоката с курительной трубкой и в красных подтяжках на объемистом животе, будто сошедшего со страниц рассказа Стивена Уинсента Бене «Дьявол и Дэниел Уэбстер», она увидела высокого, лишь слегка полноватого мужчину лет шестидесяти. На нем был темно-зеленый пиджак «Барбур» (должно быть, единственный экземпляр в радиусе сотни миль), настолько измятый, будто хозяин в нем спал. Лицо у Фонтейна было чисто выбрито, роскошные, густые темные волосы с проседью, разделенные на прямой пробор, свисали почти до плеч. Фонтейн переводил взгляд с Кори на Уоттса, его бледно-голубые глаза за стеклами круглых очков в позолоченной оправе светились живым умом.

Уоттс вышел из машины и пожал своему знакомому руку. Кори сделала то же самое, и шериф представил их с Фонтейном друг другу.

– Вы ведь адвокат? – уточнила Кори.

– Сейчас я практически ушел на покой, – ответил Фонтейн негромким, мелодичным голосом. – Впрочем, оно и к лучшему.

– Не слушайте его, – возразил Уоттс. – Слава о Фонтейне гремит по всему штату и даже за его пределами. Другого такого острого юридического ума вы нигде не найдете. Он не проиграл ни одного дела.

– Это правда? – невольно заинтересовалась Кори.

– Всего лишь отчасти, – ответил Фонтейн. – Когда я работал в прокуратуре федерального округа, пару раз потерпел поражение.

– Но с тех пор как стал адвокатом защиты – ни одного проигрыша, – стоял на своем Уоттс. – Все дело в голосе. Никто ничего не замечает, пока не становится поздно.

– С таким же успехом ты мог бы сказать: в голосе и во внешности, – рассмеялся Фонтейн. – Я называю этот прием «обезоруживающая простота».

– Неряшливый вид для него – что-то вроде рабочей униформы, – пояснил Уоттс.

В компании знакомого шериф явно расслабился: на этот раз он без малейших колебаний открыл перед Кори дверцу машины.

– Я еду с вами только для того, чтобы расширить свой кругозор историка-любителя, – сказал Фонтейн, расположившись на заднем сиденье джипа. – Постараюсь вам не мешать.

Уоттс включил кондиционер на полную мощность, и они выехали за пределы Сокорро.

– Мы направляемся в город-призрак Хай-Лонсам в горах Азул, – заговорил шериф. – Это старый, заброшенный городишко золотоискателей. Опустел в начале двадцатого века, когда запасы иссякли. Один из самых живописных городов-призраков штата, но добираться туда трудновато. Придется ехать два часа. Напрямик было бы быстрее, но дороги в здешних местах жуткие.

«Целых два часа?» – подумала Кори. Ей повезет, если она вернется в Альбукерке до полуночи.

– Как насчет музыки? – предложил Уоттс, доставая телефон и подключая его к стереосистеме.

– Давайте, – ответила Кори.

– Что вы предпочитаете?

– Согласен на все, кроме григорианского пения и рэпа, – ответил с заднего сиденья Фонтейн.

Кори не думала, что у шерифа Уоттса будет такая музыка, какая ей нравится.

– Выбирайте на свой вкус.

– Если что, у вас обоих есть право вето.

Уоттс покопался в телефоне, и из динамиков полилась песня «Gypsy Kings». Сама Кори ее бы не выбрала, но мелодия оказалась довольно приятной, к тому же она неплохо сочеталась с пейзажем.

Джип поехал на юг, к зубчатой линии гор, поднимающихся из коричневой пустыни. Затем свернул на дорогу Лесной службы США. Кори быстро запуталась в извилистом лабиринте проселочных дорог: одна дорога сменяла другую, и каждая следующая оказывалась более ухабистой и размытой, чем предыдущая. Они продвигались вперед со скоростью не больше пяти миль в час, то подскакивая вверх, то ухая вниз. Кори вцепилась в потолочную ручку, чтобы не слететь с сиденья. По мере того как они взбирались все выше в горы, кедры сменились желтыми соснами, а те – псевдотсугами Мензиса[4] и елями. На вершине перевала открывался потрясающий вид.

Уоттс ненадолго остановил машину и махнул рукой:

– К югу от нас пустыня Хорнада-дель-Муэрто и горы Сан-Андрес. Все это – часть ракетного полигона Уайт-Сэндс, где военные забавляются со своими ракетами.

Фонтейн прибавил:

– В переводе с испанского Хорнада-дель-Муэрто означает «путь мертвеца»[5]. Старая испанская дорога от Мехико-Сити до Санта-Фе пересекала эту пустыню на протяжении сотни миль. Весь этот путь был усеян костями и крестами.

Кори обвела взглядом коричневую пустыню, раскинувшуюся в южном направлении.

– Еще дальше к югу, за горами, находится национальный парк Уайт-Сэндс, – продолжил Уоттс. – Были там когда-нибудь?

– Нет, я служу в Альбукерке всего восемь месяцев. А вы там бывали?

– Много раз. Мое детство прошло в Сокорро, на папином ранчо. Мальчишкой я изъездил верхом всю округу. Национальный парк Уайт-Сэндс – одно из самых удивительных мест на земле: дюны белые, как снег, и тянутся на сотни тысяч акров.

– Вы здесь выросли?

Уловив в тоне Кори недоверие, Уоттс рассмеялся.

Фонтейн добродушно произнес:

– Да, некоторым это удается.

Кори почувствовала, что краснеет:

– Вы тоже родом из этих мест?

– Я из городка к северу от Сокорро, – ответил Фонтейн. – Городка под названием Лемитар.

Кори, понятия не имевшая, где это, просто кивнула.

– Все не так плохо, как может показаться со стороны, – продолжил адвокат. – Здесь очень много интересных мест. Смотрите, справа гора Чимни, а вон там пик Осо, где Черный Джек Кетчум прятался со своей бандой. В былые времена этот грабитель наводил ужас на Сокорро, он много раз нападал на поезда. Ребята, которые его вешали, понятия не имели, как это делается, и в результате он оказался обезглавлен. Говорят, Кетчум приземлился на ноги и некоторое время стоял, прежде чем упасть.