Проснулась позднее обычного.

Спустилась в кухню и застала такую идиллическую картину, что на несколько минут замерла на лестнице. Антия, Бэлтрен и матушка Грэси собирали на стол. Девочка толкла в ступке цветы и сладкие коренья с сахаром. Матушка заваривала чай. А Бэлтрен в этот  момент доставал из печи булочки. В простой домашней одежде, слегка растрепанный и небритый, он, тем не менее, выглядел притягательнее, чем прежде. В какой-то момент я даже пожалела, что все, что он придумал вчера, неправда.

– Сеньор Гомес, – проворковала необычайно добродушным голосом матушка Грэси. – Что же это вы берете противень голыми руками, обожжетесь же. Вот, возьмите полотенце.

– Благодарю, матушка, – тем же любезным тоном отозвался Бэлтрен. – Мне совсем не горячо. И что это мы так официально, не первый год знакомы, зовите меня просто Фернандо.

Грэси благодушно согласилась и улыбнулась. Бэлтрен водрузил на стол раскаленный противень, держа его голыми руками. Антия стащила булочку и тут же бросила в тарелку, потому как горячая.

 А я поперхнулась застрявшим в горле возмущением.

Нет, это неправильно, совершенно неправильно. Сеньор Бэлтрен Драко не должен представляться кем-то иным, пусть уж лучше правда, чем это. Я сделала в сторону матушки Грэси большие глаза, а она отвела взгляд и хихикнула, как шаловливая девчонка.

– А вот и моя соня, – провозгласил Бэлтрен. Я даже опомниться не успела, как он оказался рядом и, по-свойски обняв, поцеловал в щеку: – Булочки будешь?

Я дар речи потеряла от такой наглости. Пунцовая, как закат, села за стол и сложила руки на груди. Кажется, это заговор. Точно, Бэлтрен, матушка Грэси и даже Антия сговорились.

Тучка, даже мой бесстрашный боевой кот, потерся о ногу Бэлтрена, как какой-то обычный домашний питомец.

– Все еще злишься? – бессовестно поинтересовался Бэлтрен. – И не хочешь поцеловать законного супруга?

Ложка, что я держала в руке, едва не согнулась пополам.

– Сколько раз повторять, мы не женаты! И вы никакой не Фернандо Гомес, а Бэлтрен Драко, наместник короля в про…

– Тщ-щ-щ, милая, – наглый дракон приложил палец к моим губам. И ведь не боится, что укушу! – Помню, все это мы обсуждали вчера. Но я остался при своем мнении. И все еще намереваюсь вновь завоевать ваше расположение. В чем бы ни провинился в прошлом. Или я не Фернандо Гомес.

– Г-р-р… – я обессилено уронила голову на сложенные на столе руки. – Это невыносимо. Вы правы только в одном, Бэлтрен, вы не Фернандо Гомес.

Нахал и не подумал сдаваться. Видно, упрямство у всех драконов в крови.

– Если тебе нравится звать меня Бэлтреном, можешь продолжать. Я, так и быть, стану отзываться.

– Вы дракон, – повторила я. – Посмотрите на свои руки: обычный человек обжегся бы о раскаленный противень. А у вас даже волдырей нет.

– Все правильно, моя кожа плотная и загрубевшая, – сообщил тот, кто прикидывался Фернандо Гомесом. – Я же много работаю руками.

Остальная часть завтрака прошла в молчании.

А после я увлекла матушку Грэси в сторонку и, сдерживая негодование, спросила:

– Что происходит? Почему ты поддержала его бред?

Матушка Грэси, несмотря на преклонный возраст, отвела взгляд, как провинившаяся девчонка. Неловко пожала плечами.

– А что?.. Если сеньору наместнику хочется побыть нашим помощником и защитником, пусть будет. Он нас сюда отправил, он пусть и помогает, дом восстановит. Хоть какая-то польза.

– Но он считает меня своей женой!

Это было, пожалуй, главной причиной моей злости. Да я ни за что, ни при каких условиях не с тала бы женой этого себялюбца. Вон, у него в городе любовница осталась, Лусия, пусть к ней и катится. Или летит, если сможет.

Матушка Грэси, не скрывая довольства, взглянула искоса:

– Мне кажется, потеря дара и памяти пошла наместнику на пользу. Сеньор Бэлтрен стал хорошим человеком, перестав быть драконом. Подобрел, да и вообще. Скажите вот, разве нам помешает мужская помощь в доме? А разве он вам совсем не нравится, деточка?

– Да при чем тут это!

Я была готова откровенно вспылить, и лишь любовь и преданность к нянюшке сдерживала мой взрывной, доставшийся от папы, нрав.

– Так нравится или нет?

Матушка Грэси откровенно хитрила. Ох, как не нравился мне ее взгляд. Тот, кто знает тебя с детства, видит порой совсем не то, что ты хочешь показать. А то, что пытаешься всеми силами скрыть даже от себя самой.

– Скажем так: после потери памяти и магических сил Бэлтрен Драко стал гораздо… приятнее, – покаялась я.

– Так вот пусть и поухаживает, – тотчас отозвалась Грэси. –  Он же вбил себе в голову, что вас обидел. А ведь это действительно так. Дайте ему шанс, деточка. Глядите, и он даст вам шанс, когда придет в себя.

– А если нет? – охнула я. – В смысле, если он ничего так и не вспомнит?

– Может, это и к лучшему?

Странный получился разговор. Нельзя же вот так взять и приручить дракона, то есть сделать обычным человеком. Мало ли, что там ему самому мерещится после магической атаки. Это неправильно ― поддерживать подобные глупости.

Или я не права?..

Рассуждая об этом, достала из ящика комода письмо. То самое, что так «любезно» передал мне Бэлтрен Драко незадолго до того, как стать Фернандо Гомесом. Может быть, увидев личную печать и собственный почерк, он опомнится? Должна же его память проясниться.

Дракон обнаружился на заднем дворе. Вместе с Тучкой, временно переквалифицированным в ломового кота, они разбирали завалы и возводили новый сарай. Я, признаться, настолько устала удивляться этим утром, что попыталась держаться строго и серьезно, и все же не смогла сдержать смешка. Все же боевой кот, запряженный в повозку, вызывал, пожалуй, даже меньше вопросов, чем дракон, распиливающий доски и выпрямляющий старые ржавые гвозди.

– Простите, что помешала, – сказала я, намеренно громко кашлянув, – но я хотела вам кое-что показать, Бэлтрен. Вот, прочтите.

Протянула письмо, но оно едва не выпало у меня из рук. А все потому, что обнаженный по пояс дракон выглядел более чем впечатляюще. На улице ветер, холод кошачий, а у этого на широкой мускулистой груди капельки пота. Что еще раз подтверждает его принадлежность к драконьей породе.

А еще то, что кое-кому тоже не помешает холодный душ. Мне, например…

– Наместник короля в провинции Арагоса, Бэлтрен Драко, – задумчиво прочел он собственную писанину. Пристально посмотрел на  размашистую подпись. – Вот сволочь!

Зло так, с выражением ярости на лице.

– В точку! – радостно поддержала я. – А вы сейчас про кого конкретно: про себя или вспомнили того, кто на вас напал?

– Наместник сволочь, и это еще мягко сказано! – повторил Бэлтрен и, скомкав письмо, зашвырнул подальше. – Никто не смеет лишать мою супругу имущества.

– Вот и я о том же! То есть нет… Стойте! Я не ваша супруга, но именно вы лишили меня имущества. Разве не узнали собственную подпись? Печать?

Похоже, нет.

Бэлтрен Драко упрямо вбил себе в драконью башку, будто он Фернандо Гомес и мой муж. Тот, кто должен защищать и оберегать от всяческого нападения.

– Я вызову этого мерзавца на дуэль! – продолжал бредить дракон. – Где моя шпага?!

И посмотрел на меня так пристально, как будто вот прямо сейчас я должна была метнуться и принести ему желаемое. То есть шпагу. Наверное, я бы даже не отказалась взглянуть на то, как вооруженный Бэлтрен Драко отправится вызывать сам себя на дуэль. Но, во-первых, шпаги при нем не было, он вообще-то голым к нам в дом попал. А во-вторых, при всем своем неуважении к наместнику Арагосы я не могла отправить его на верную смерть.

– Если вы являетесь  Фернандо Гомесом, то не имеете ни сил, ни права пользоваться магическими предметами, – напомнила ему. – Шпага входит в число запрещённых для мирного населения.

Бэлтрен Драко нахмурился и задумчиво почесал голову.

– Мяв?.. – вопросил Тучка, которому надоело просто так стоять без дела.