«Как-то звери заболели…» Как-то звери заболели: Может, листик грязный съели, Может, лапки не помыли — Не хотели иль забыли, Или вирус подхватили, Коль из лужи воду пили. А теперь лежат пластом Под больничным под кустом, Пьют медовую микстуру, Парят пятки, греют шкуру, Ну а доктор, старый волк, В тех микстурах знает толк. Ночью ухает сова, Шепчет тёплые слова — То сиделка у больных, Охраняет она их. Ёжик шьёт больным всем тапки, Чтоб у них не зябки лапки, У него иголок много. Пришла белка на подмогу, Написать пришлось гиене Грамоту о гигиене: «Нужно лапки лучше мыть, Чтоб себя не заразить, Мыть листочки, потом есть!» Написала. И прочесть Всех заставила зверей. Ручки вымыл? Ешь и пей! Вот тебе, возьми, дружок, В чисты ручки пирожок! «На прогулке медвежата…»
На прогулке медвежата, Два веселых бурых брата, Завизжали! Нету слов! Грушу, полную плодов, Увидали средь осин. Только мало, мало сил: Ствол у груши голый, гладкий — Не залезут медвежатки. «Что же делать, как нам быть? Славно б было закусить!» И сказал тут старший брат: «Я совсем не виноват, Вот была бы табуретка, Я б залез, достал до ветки, Грушу вкусную сорвал И тебе, братишка, дал, А себе б сорвал другую, Сладкую, как мёд, большую». Ну а младший медвежонок Был смекалистый ребёнок: «Вытирай скорее лапы! Шерсть мою не сильно лапай, Как-никак ведь нам с тобой Предстоит идти домой, Не влетело чтоб от папы, Ты получше чисти лапы. На меня ты можешь влезть, Я готов чуть-чуть присесть, Я Мишутка-табуретка!» Опустела мигом ветка… Ну а двое медвежат Груш наелись и лежат. Хорошо, когда есть брат У зверей и у ребят. «Началось всё на полянке…» Началось всё на полянке, Где резвились часто зайки: В прятки шустрые играли И друг друга догоняли, Та полянка – детский сад Для пушистеньких зайчат. Но плохое вышло дело — Мирно жить им надоело, Так случилось, стало быть, Стали зайчики чморить Очень классного зайчишку — Он носил с собою книжку, И учился, и читал, Никого не обижал. Так у этого зайчишки Отнимали зайцы книжки, Больно дёргали за ушки, Прятали его игрушки, Не пускали на полянку, Было больно, плакал зайка Так, что голос потерял И пугливым очень стал. Под кустом сидел, как мышка, Знать, пришла той дружбе крышка. Но однажды в те леса Заявилася лиса, Добралася до полянки, Где, устав, заснули зайки. У лисы глаза горят, Хочет съесть она зайчат. Зайчик наш увидел гостью, Глаза два, горящих злостью. Закричать хотел: «Бегите! Мамы, мамы, помогите!» Ну а голос-то пропал, И никто не услыхал. Зайчик бросился к лисице, Не на жизнь – стал на смерть биться, Тут и книжка помогла, Одолел малыш врага, В лес злодейка убежала, Но зайчишку так помяла, Будет жить, а может, нет, То судьбы его секрет, Тут и зайчики проснулись И от страха ужаснулись, От стыда глаза скосили: «Ты прости, дружок наш милый!» Стали зайку целовать И, конечно, уважать. Ты цени своих друзей, То урок и для людей. «Как-то раз из телефона…» Как-то раз из телефона Два сбежали покемона, Виртуальность надоела — Нужно им живое дело. Затаилися в квартире И сидели дня четыре. Посмотрели, что и как, И устроили бардак: Кран открыли, ключ украли, По ночам мяукать стали. И за эту суету Предъявили счёт коту: Под кровать его загнали, Молока с утра не дали. Кот сначала всё терпел, А потом зверушек съел. Тут стишку пришёл конец, Кто всё понял – молодец! Поговорка есть, дружок, Про сверчка и про шесток. «Жёлтые панамки, белые рубашки…» Жёлтые панамки, белые рубашки — На лугу привольном расцвели ромашки, И цветочки эти, видно, тайну знают, Ведь не зря девчонки лепестки срывают, Лепестки срывают – любит иль не любит? О себе пекутся, а ромашку губят, А цветочек этот любит луг и солнце, И роса с цветочка как слеза прольётся. «В лесу тёмном у избушки…»
В лесу тёмном у избушки Сидит ветхая старушка, Кругом кости да рога — Это Бабушка-яга. «Эх, деньки какие были, А теперь меня забыли, Не боятся и не чтят, А ходили все подряд, То Иван придёт, то леший, Кто на волке, а кто пеший, То Кощей устроит пир, Да и он уж не кумир…» И сидит Яга, сидит, Хоть нога и не болит, Но куда на костяной — Лишь из дома да домой! Из подружек лишь сова, Да и та сошла с ума, И ослепла, и оглохла, Хорошо ещё не сдохла. В гости ждал её Кощей, Похлебать вчерашних щей, Но забыла и когда, Знать, забыла навсегда. Уж давно рассохлась ступа: «Съем мышиного я супа, Закушу пиявкой С колдовскою травкой. Вдруг потом на что сгожусь — Берегись, Святая Русь!» Бабка цокнула ногой, Стала дерзкой, молодой, Скутер оседлала И в Москву помчала, Говорят ведь, что в Москве Вмиг забудешь о тоске… |
