Или женщина загадала желание, очень простое. Чтобы ее угостили мороженым. Хотела проверить, как исполняются желания.
Мороженым ее не угостили, но она получила неожиданно премию на работе. И могла бы купить ящик мороженого и угоститься. Вместо этого она разочаровалась в исполнении желаний…
Загадали желание – надо проявить внимание. Шансы появятся, но обычно – в виде черного золота или абонемента на тренировки. Или предложения куда-то поехать и что-то изменить. Куда-то пойти и с кем-то познакомиться. Или просто вы получите пазлы, из которых можно сложить желание…
И еще – надо радоваться чуду исполнения желания. И благодарить. Но люди выбрасывают пазлы и черное золото в помойку. Так и не поняв, что все было в их руках…
Сменить род занятий иногда необходимо для сохранения жизни
Есть древнегреческая легенда о стекольщике, который умер и оказался в загробном мире.
И там он по-прежнему ходил и кричал: «Стекло! Продаю стекло!» – так он привык к своей профессии, что перестал себя осознавать. Где он, кто он, что происходит в его жизни и в смерти – он стал стекольщиком, а не личностью.
Или один психиатр, очень успешный и талантливый доктор, сначала ушел в отпуск, а потом открыл автомойку. Это было так странно!
Коллега увидел его на этой мойке и спросил: мол, как же так?! Ты же врач, и отличный врач! Какое несчастье привело тебя на эту автомойку, что случилось? К тебе же громадные очереди стояли, из других городов и стран ехали люди!
А бывший доктор спокойно ответил, что больше не мог слушать чужой бред и жалобы. Физически не мог. Он заставлял себя идти на работу, как в пыточную камеру.
Он не жил своей жизнью, не мог уже переключиться. Не отдыхал умственно, не читал книг, не видел природу, не уделял внимание домашним… Он превратился в инструмент, в придаток своей профессии. И даже думал, что вскоре заболеет и умрет.
«А как же долг врача?!» – вскричал коллега. Он все отлично понял, просто позавидовал слегка решительности этого доктора.
И доктор объяснил, что долг врача – работать продуктивно и с уважением к профессии. А если больше не можешь – долг врача и себя спасти. Уйти вовремя и заняться чем-то другим.
Если есть талант, как у Чехова или Булгакова, можно развивать свой дар на благо людям. Если нет особых талантов – можно заняться делом, которое нравится и обеспечивает. Это честно и правильно.
Убивать себя, если нет больше сил и энергии, – это не обязанность врача. И пациентам такой врач не поможет. Это не фронт, а я не хирург. И на операции больного не бросаю.
Этот врач-автомойщик открыл потом несколько магазинов и автосервисов. С удовольствием работал с машинами. Продуктивно и качественно. Живет и здравствует, хотя ему хорошо за семьдесят. Он написал несколько книг, построил прекрасный дом, любит внуков, у него полно планов.
Сменить профессию или род деятельности иногда не просто можно, нужно. Если выгорели, если нет ресурса больше, если работа стала тяготить, честнее и правильнее сменить деятельность. И не слушать тех, кто корит и насмехается.
Жизнь одна. Сначала выгораешь эмоционально, а потом и физически разрушаешься. И ничего хорошего выгоревший человек создать не может, это закон.
Может, мы слишком долго были стекольщиками? И забыли, кто мы, что мы можем, что хотим, перестали видеть мир вокруг нас? Мир изменился, а мы все кричим: «Стекло! Продаю стекло!» А жизнь прошла…
Сменить род деятельности – это иногда как заново родиться. И прожить еще одну новую, интересную жизнь. Или сохранить жизнь, сохранить свою личность, не превратившись в стекольщика без имени и надежды…
В чужом доме может быть светло и тепло
Красивые шторы на окнах, и пол сверкает чистотой. Пахнет выпечкой и котлетами; посудой звякают на кухне, хлопает дверца холодильника, он полон вкусных вещей. Разных солений, варений, там сыр и ветчина, румяные яблоки.
И немного видно гостиную; на мягком диване лежат подушки. Телевизор негромко бубнит. Даже в прихожей уютно; скамеечка и пуфик у зеркала, светлые обои… Это такой уютный, хороший дом.
Но это чужой дом. И однажды человек это поймет. Хотя раньше он думал, что это его дом, общий. Раз он тут живет, сидит на диване, чай пьет на кухне, прибирается, развешивает эти шторы, и ключи у него есть – это его дом. Так он ошибочно полагал.
В один прекрасный день могут напомнить, что ты здесь никто. Вот бог, вот порог. Не нравится – уходи! Или могут просто начать выгонять. И добавлять: «Ты живешь в моем доме!»
Так могут сказать и подростку, и взрослому человеку. Совершенно правильно могут сказать. Юридически справедливо.
Но вот с этой минуты дом становится чужим. Хорошим, теплым, светлым и уютным. Но чужим. Местом, где тебя приютили на время. И откуда надо побыстрее уходить. Не обременять хозяев.
И тот, кто так сказал, тоже становится чужим. Хорошим, может быть. Близким. Даже любимым. Но тоже чужим. Как домовладелец или хозяин гостиницы. Или просто – хозяин…
Так работает программа этого выражения – «ты в моем доме». Его применяют, когда хотят напомнить: ты здесь никто. Или, в лучшем случае, гость, которого приютили, впустили. А я – хозяин!
«Ты живешь в моем доме» – это слова, которые хозяин говорит чужаку. Особенно если чужак себя ведет так, что хозяину это не нравится. И он решает гостю напомнить, что тот загостился. Что он всего лишь гость в этом доме.
Даже если ему разрешают сидеть на диване или пользоваться ванной – это чужой дом. И все в нем – чужое. Таков глубинный смысл этих слов.
Не стоит так говорить тому, кто дорог. Именно эти слова: «ты живешь в моем доме» – говорить не стоит. Потому что придет время, и человек уйдет. Съедет из ставшего чужим дома. И станет так пусто и грустно – но уже ничего не поправишь…
Новый год в детстве
мы встречали у дедушки. Из всех внуков на свете были еще только мы вдвоем: я и братец Алешенька.
Мы были очень маленькими, а квартира – огромная, старая, три кладовки было в квартире. И громадная елка с игрушками и мандаринками.
Был такой матово-синий стеклянный шарик. А на шарике – крошечная выпуклая белая птичка. Совсем неказистая. Но это был секрет.
Если забраться в кладовку, в полную темноту, спрятаться там под пальто и смотреть на шарик, птичка светилась зеленоватым светом. Светилась в темноте. И мы смотрели, затаив дыхание, как светящаяся птичка летит в темноте. Летит и светится.
Но потом свет мерк. Птичка исчезала.
Надо было выйти на свет и подержать шарик под лампой. Немножко так постоять, а потом снова забраться во тьму. И птичка снова летела и сияла призрачным зеленоватым светом. Снова оживала.
Наверное, фосфор был добавлен в краску.
Мы долго-долго так играли. Это было лучше елки с мишурой и гирляндами, лучше подарков и лучше конфет. Мы оживляли птичку.
Так и душа оживает и живет во тьме. В черном Космосе. Она напитывается светом от Источника и летит, живет, светится. Но если долго нет света – энергия жизни уходит и человек уходит. Свет иссякает. И душа летит к его Источнику.
Все это трудно объяснить словами. А в детстве совсем невозможно. Все мы птички, которые летят во тьме и немножко светятся. Одни больше, другие – меньше и меньше… А Источник – он вне кладовки. Он где-то за дверью.
И, может, ангелы берут птичку и уносят на свет. Как мы когда-то.
Это сейчас надо все объяснять. А в детстве ничего объяснять не надо.
Тем более, Алешенька еще и говорить плохо умел. Он на два года младше меня. Но мы прекрасно понимали друг друга и эту долгую игру в оживление птички.
В игру про жизнь и смерть. И про Источник Света.
Наш дом, квартира, в которой мы живем, – это наш маленький Космос
Так считали с глубокой древности. И части дома, его составляющие, так сказать, – это символы. Все связано друг с другом в Космосе, части составляют целое. И у каждого символа есть связь с другими символами.
