— Надеюсь, ты найдешь ей приличную партию, Сигнус! — твердым голосом проговорила дама. — Уверяю тебя, Беллатриса, как, впрочем, и Андромеда с Нарциссой, достойны самой лучшей доли.

— Непременно, матушка! Можете не сомневаться, что брак Беллы будет выгодным для нашей семьи.

— И счастливым тоже! — не терпящем возражений тоном добавила Элладора. — Любой чародей, кто захочет посвататься к твоим дочерям, должен обладать вкусами и привычками, которые были бы порукой счастья для наших милых девочек.

Сцена переменилась, и вот уже перед Волдемортом до боли знакомые школьные коридоры, по которым и шла Беллатриса, держа в руках волшебную палочку. По всей видимости, отбой уже прозвенел, и все студенты находились в гостиных и спальнях своих факультетов. Ну а староста проверяла коридоры. Вдруг в одном из них Белла заметила тень и поняла, что впереди кто-то есть. «Кто-нибудь из факультетских старост?» — пронеслось у нее в голове. Подойдя поближе, студентка увидела парня, который стоял к ней спиной, и узнала старосту Пуффендуя Тэда Тонкса. И похоже, юноша был не один. Он обнимал какую-то девчонку и целовал ее в губы. Оба из этой парочки были столь увлечены друг другом, что не услышали звука шагов.

— Спокойной ночи, Меда! — ласково проговорил Тонкс.

— Спокойной ночи, Тэд!

Когда Беллатриса услышала имя, произнесенное старостой Пуффендуя, то не поверила своим ушам. Однако, когда узнала голос своей сестры, сомневаться уже не приходилось.

— Оставь в покое мою сестру, мерзкий грязнокровка! — от злости и возмущения голос Беллы срывался. — Да как ты посмел, поганое отродье, близко к ней подойти и прикасаться своими лапами!

— Успокойся, Белла! — спокойно возразила Андромеда.

— Успокоиться?! Да ты что вообще себе такое позволяешь? Ведешь себя как какая-нибудь…

— Белла, ну не все же такие неприступные недотроги как ты! — попробовала было отшутиться средняя Блэк. — Раз уж так получилось, то я признаюсь, что мы с Тэдом вот уже год встречаемся, с того самого дня, как нас назначили старостами Пуффендуя.

— Да ты в своем уме, Меда? Как ты можешь встречаться с этим… с этим… Ну да, общение с отребьем на тебя весьма дурно влияет!

— Я полагаю, Андромеда в праве сама решать, с кем ей общаться! — заговорил молчавший все это время Тэд.

— А с тобой я вообще не желаю разговаривать, мнение твое мне безразлично, а слова — пустой звук! Ну держись, Тонкс! Не пройдет и нескольких дней, и ты вылетишь из школы как пробка!

— И за какой же такой проступок! — иронизировал Тонкс.

— Мои родители и их друзья, члены Попечительского совета школы, найдут за какой!

— Тэд, — вмешалась Андромеда. — Прошу тебя, иди к себе. С Беллатрисой я сама поговорю.

— Ты уверена? — засомневался парень.

— Вполне!

— Да, избавь уже нас от своего присутствия! Исчезни! — снова взъярилась старшая Блэк.

— До завтра, Меда! — попрощался Тэд и пошел по коридору к спальням мальчиков. Девушки молча провожали его глазами. Андромеда — ласково и тепло, Беллатриса — с ненавистью и злобой.

— Меда, ты совсем с ума сошла! — заговорила Белла уже более спокойно. — Разве можно так наплевательски относиться к своей репутации? Если бы тебя увидела не я, а кто-то другой, что бы тогда о тебе подумали? И какой порядочный чистокровный волшебник посватается к тебе в таком случае?

— Белла, дорогая, мне не важно, что обо мне подумают чистокровные волшебники нашего круга, и будут ли они ко мне свататься. Ведь я все равно выйду замуж не за них, а за Тэда, и только за него! — тихо, но твердо отвечала Андромеда.

— Не говори ерунды! — теперь уже голос старшей сестры звучал испуганно. — Напротив, ради своего же блага ты должна расстаться с ним как можно скорее!

— Нет, потому что я люблю его! — воскликнула Андромеда.

— Замолчи! — голос Беллатрисы сорвался на визг. — Выходи замуж за любого чистокровного мага на свой выбор, но своего круга и своей закваски! Какая разница?

— Ты так говоришь, потому что сама холодная ледышка, которая еще никого не любила. И все эти спесивые волшебники нашего круга, полагающие, что их чистая кровь дает им право задирать перед другими нос, уж точно не моя закваска! В Пуффендуе много волшебников из маглов, которые ничуть не хуже, смею сказать, даже лучше иных надменных чистокровных! В самом деле, чего у Тэда нет такого, что есть у них, кроме этой пресловутой чистой крови, груды золотых галеонов в Гринготтсе да дикой спеси?

— Меда, ну что ты такое говоришь! — Белла резко встряхнула сестру за плечи, а потом вдруг обняла и стала гладить по голове и волосам, таким же пышным, как и у нее, только темно-каштанового, как у матери, цвета. — Как же дурно повлиял на тебя Пуффендуй, подумать только! Ты хоть понимаешь, что если и дальше станешь общаться с этим непутевым, то тебя прогонят из семьи, твое имя выжгут с родословного древа! Ты назвала меня никого нелюбящей ледышкой, но Меда, а ты сама неужели не любишь, ну ладно нашего сумасбродного отца, но хотя бы мать, меня и Нарциссу? Неужели какой-то шелудивый грязнокровка тебе настолько дорог, что ты готова отказаться от нас?

При этих словах глаза Андромеды наполнились слезами, а голос задрожал.

— Что ты, Белла, я вас очень люблю! И от вас не откажусь, если вы сами от меня не отвернетесь. А на наш знаменитый гобелен мне наплевать. Но я все же не могу понять, Белла, как ты, такая гордая и своенравная, позволишь другим людям, пусть даже и родителям, выбирать себе мужа, принимать за тебя решения? Как ты сможешь покориться чужому, навязанному тебе человеку, который, к тому же, с большой долей вероятности будет не столь умен и талантлив, как ты, учитывая твой магический потенциал?

Старшая сестра при этих словах только рассмеялась.

— Меда, дорогая, ну кто тебе сказал, что я собираюсь кому-то покоряться, даже выйдя замуж? Конечно, пусть мой муж считает себя главой семьи, ради Мерлина. Но я, в таком случае, шея, которая куда повернет, туда голова и смотрит, особенно если мозгов в ней не так уж и много. Так что меня мало волнует, кого из сокурсников отец выберет мне в мужья. Любого из них я сумею укротить. Хотя знаешь, Меда, — тут голос Беллатрисы смягчился, а взгляд стал по-девичьи мечтательным, — если бы мне встретился действительно великий чародей, умный, неординаный, верный нашим чистокровным идеалам и готовый их отстаивать, виртуозно владеющий магией… не то что все эти серые мыши, похожие одна на другую, такой волшебник, до чьего уровня можно было бы тянуться, то вот ему я бы с удовольствием покорилась и сдалась!

— Бэлла, неужели тебе и вправду все равно! — изумилась Андромеда. — Скажи, ты вышла бы даже, например, за Амикуса Крэбба?

— За Крэбба? — презрительно фыркнула чародейка. — А при чем здесь этот старый пень с дурным нравом и скверными манерами?

— А при том, что именно за него отец хочет выдать меня! — воскликнула, не сдержавшись, Андромеда.

— Не может быть! — ответила потрясенная Белла.

— Может! Отец вчера прислал мне сову. Он писал, что в эти пасхальные каникулы будет объявлена помолвка, а уже летом свадьба. Мне ведь зимой уже исполнилось семнадцать лет, я совершеннолетняя, так что и у отца, и у Крэбба развязаны руки. Но я не хочу и не буду им подчиняться, что бы за этим ни последовало. — Андромеда заплакала, но в ее больших карих глазах была решимость.

— Да как он посмел! — вскричала Белла и снова принялась успокаивать сестру. — Не расстраивайся, дорогая, мы что-нибудь придумаем. Никто не заставит тебя выходить замуж за это жалкое ничтожество. Да, мы непременно, как только приедем домой, поговорим с бабушкой Элладорой. Вряд ли она в курсе этих планов. Она умеет влиять на нашего дорогого сумасбродного отца и обязательно его образумит. Уверяю, у тебя будет достойный чистокровный супруг!

— Не надо мне никакого благородного чистокровного супруга! — всхлипывала Андромеда.

— Надо, надо! Все будет хорошо! — повторяла Белла.

Однако планам старшей мисс Блэк не суждено было сбыться. Прямо перед Пасхой строгая и чопорная законодательница зал сильно простудилась, болезнь быстро перешла в легкие, и даже лучшие целители из больницы св. Мунго ничего не смогли сделать, так что разговор Беллатрисы с бабкой, жестоко и собственноручно расправлявшейся с эльфами, но обожавшей чистокровных внучек (если те вели себя благоразумно, разумеется), никак не мог состояться. Беллатриса попробовала было поговорить с матерью, но Друэлла сама не знала, что делать, и плакала от бессилия, от того, что дочери, похоже, придется повторить ее судьбу. Андромеда же, напротив, вела себя на удивление спокойно. Старшая сестра пробовала всячески убедить ее, что, дескать, и этого цербера вполне можно приручить, если хорошенько за него взяться… Андромеда лишь согласно кивала, и Беллатриса расценила это странное поведение как решение покориться обстоятельствам. Потому следующее событие стало для всего семейства настоящим шоком: в самый день помолвки Андромеда сбежала. Когда утром она не спустилась к завтраку, Сигнус послал домового эльфа разбудить дочь, но ее комната оказалась пустой. Разумеется, отец не доверял ее мнимой покорности и на всякий случай решил позаимствовать у нее волшебную палочку до окончания обряда обручения. Но Андромеда руками, как настоящая магла, разорвала простынь и пододеяльник на своей кровати, сделала из них длинную связку и, закрепив ее на оконной раме, спустилась по ней вниз прямо на цветочную клумбу. Скорее всего, потом она пересекла сад и перелезла через ограду. Девушка даже решилась пожертвовать волшебной палочкой, которая служила ей с одиннадцатилетнего возраста. Правда, такую потерю было не так сложно восстановить, наведавшись в магазин мистера Олливандера и потратив еще какое-то время на то, чтобы объездить новую палочку. Конечно же, разразился грандиозный скандал, когда невеста сбежала в день помолвки, а Сигнус, разумеется, счел себя глубоко оскорбленным и опозоренным. Через пару недель страсти немного поутихли, и отец семейства велел своей старшей дочери Беллатрисе явиться к нему в кабинет для серьезного разговора. Когда она поудобнее уселась в кресле, Сигнус смерил ее строгим взглядом и недовольно произнес.