— Ах, Антонин! — покровительственно заговорил Каркаров. — Разве в магазине дело, когда лорд Волдеморт слывет ярым поборником чистоты крови, каких сейчас, к сожалению, редко встретишь.

— Радостное совпадение наших убеждений! — согласился Антонин. — Сэр, я даже не мечтал, что когда-нибудь увижу самого лорда Волдеморта. Такая удача!

— Это не просто удача, это судьба! — твердо возразил Волдеморт. — Если вы также как и я, джентльмены, желаете торжества чистой крови, то в таком случае присоединяйтесь ко мне! Только объединив наши усилия, мы сможем заставить этих ничтожеств знать свое место!

Лицо Волдеморта изменилось, когда он говорил эту маленькую речь. На щеках заиграл румянец, глаза пылали огнем, а грубые черты перекосились от злобы так, что собеседники и испугались, и восхитились одновременно.

— Милорд, — заговорил Долохов, — Вы абсолютно правы, и я убежден, что вместе мы действительно достигнем успеха в нашем деле. Чистокровным магам давно нужен был волшебник, подобный вам: могущественный, умный, не останавливающийся ни перед чем ради достижения своей цели, и убежденный маглоненавистник. Я не удивлюсь, что через несколько лет эти ничтожества даже имя ваше произносить побоятся!

— Золотые слова, Антонин! — согласился Волдеморт и добавил: — И не только они!

— Милорд, считайте, что с этого дня я ваш покорный слуга!

— И я, милорд, — добавил Каркаров. — Располагайте нами, как вам будет угодно!

— Трансгрессируем! — велел Волдеморт. Волшебники встали из-за стола, вышли на улицу и спустя секунду послышались три громких хлопка.

Чародеи оказались у входа в довольно большой двухэтажный дом. Над широкой дверью было каменное изображение змеи, чье туловище образовывало круглую арку. Дом этот некогда принадлежал мистеру Бэрку, а сейчас Волдеморт был его полновластным хозяином и переделывал по своему усмотрению.

— Проходите! — открыв дверь, сказал темный маг. Каркаров и Долохов вошли в мрачный холл, украшенный чучелами волшебных животных.

— Здесь будет наша штаб-квартира! — невозмутимо продолжал чародей. — Здесь я буду собирать и других своих сторонников, которые пойдут за мной. Когда вы мне будете нужны, то я дам вам знать!

— Каким образом? — спросили оба чародея. Вместо ответа Волдеморт достал волшебную палочку, взял за руку Долохова и сказал.

— Мордсмордре!

И тут же на левом запястье стало проступать изображение черепа и змеи. Долохов кусал губы от боли, но терпеливо сносил это. Следом за ним и Каркаров протянул руку Волдеморту.

— Как только вы почувствуете жжение в этой черной метке, то должны немедленно трансгрессировать ко мне.

— Да, повелитель! — отвечали оба.

— Если будете верно служить мне, — удовлетворенно кивнул волшебник, — то сможете победить не только грязнокровок, но и саму смерть. Последний враг истребится — смерть!

Волдеморт вспомнил, как упивался мщением в день убийства отца, а Виктория пошутила, сказав, что смерть хорошо пойдет на закуску. Перед мысленным взором мелькнул просторный плащ с капюшоном, затем изящное черное вечернее платье и, наконец, стройное, горячее и податливое тело на шелковых простынях, грива роскошных белокурых волос, разметавшихся по подушке… После Мэри и Доброделова это была единственная магла, которую он не презирал и не ненавидел, хоть и оказалась она совершенно другой, не как те двое. Но и к Реддлам тогда уже заявился не приютский сирота. Взмахнув тисовой палочкой, Волдеморт наколдовал своим последователям и себе длинные черные плащи и маски. «Ну, что же, клин клином вышибают!» — подумал чародей.

— Вы и другие мои сторонники станете Пожирателями смерти! — торжественным голосом объявил Волдеморт.

========== Глава 58. Золотой венец, хрустальное зеркало и алый цветок ==========

— Поляков, вы достали мне то, что я велел? — спросил Волдеморт, сверля глазами служащего одного из своих магазинов.

— Милорд, это оказалось невозможно. Волшебное зеркало, о котором вы говорите, не продается. Хозяин его сказал мне, что в свое время заплатил за него пятнадцать тысяч галеонов.

— Поляков, мне, конечно, с самого начала было известно, что вы не семи пядей во лбу, но чтобы ваше невежество было столь глубоко… Да будет вам известно, что продается все, если умеешь предложить достойную цену. Пятнадцать тысяч галеонов, значит? В таком случае, нужно было предложить тридцать тысяч. Насколько я знаю, хозяин зеркала купец, а уж он не упустит случая удвоить свой капитал. Так что немедленно отправляйтесь к нему, и чтобы сегодня вечером, в крайнем случае, завтра утром, зеркало было у меня. Иначе…

Волдеморт не договорил, но в его холодном шипящем голосе было столько угрозы, что Полякова сначала передернуло, а потом и вовсе затрясло от страха. Ему без дальнейших объяснений стало ясно, что необходимо во что бы то ни стало совершить эту сделку, иначе придется испытать на себе силу хозяйского Круциатуса.

— И чтобы никаких заклятий! — пригрозил Волдеморт. — Хозяин должен продать артефакт добровольно, иначе вещь потеряет свои волшебные свойства.

— Да-да, я все понял, хозяин! — отвечал служащий дрожащим голосом, потом вышел на улицу и пошел прочь в направлении ближайшего антитрансгрессионного барьера.

Волдеморт проводил его недобрым взглядом, но теперь он был уверен, что из страха Поляков расшибется в лепешку, но достанет то, что нужно. Чародей сел за стол, достал из складок мантии свою заколдованную сумку и извлек из нее еще одну волшебную вещь. Это оказался необычайной красоты золотой венец с самоцветными камнями. Он блестел так, что в мрачном помещении магазина сразу стало светло. Вертя в руках это чудо, Волдеморт задумался. Он вспомнил, как выкупил диадему у Долохова, и какую историю о ней рассказал ему Пожиратель смерти. По его словам, эту историю знали теперь даже многие маглы. Колдунья Пелагея так сильно влюбилась в одного магла, что, выйдя за него замуж, совсем перестала творить волшебство. Она служила экономкой у одного землевладельца. А кроме того, забавляла его детей волшебными историями, которые те воспринимали как красивые сказки и часто просили рассказать их на ночь. А когда ребята выросли, то взрослый маггл записал одну из сказок, что понравилась ему больше всего.

«В некотором царстве, в некотором государстве жил-был один купец, именитый человек. Много у того купца было всякого богатства, дорогих товаров заморских, а и были у того купца три дочери, все три красавицы писаные, хорошие и пригожие. И любил он дочерей своих больше всего своего богатства, потому как был он вдовец и любить ему было некого. Вот и собирается тот купец по своим торговым делам за море и спрашивает своих дочерей, каких гостинцев им привести. Старшая дочь поклонилась отцу, да и говорит ему первая.

«Дорогой мой батюшка родимый, привези ты мне золотой венец с камнями самоцветными, что в огне не горит, в воде не ржавеет. И чтобы был от него такой свет, как от месяца полного, как от солнца красного, чтобы было от него светло в темную ночь как среди дня белого.» Должно быть, думала старшая дочь, что в таком венце будет она казаться всем самой прекрасной. Ответил ей четной купец.

«Трудное это дело, доченька, но знаю за морем человека, который достанет мне это чудо. Работа будет немалая, да для моей казны супротивного нет.»

Тут заговорила дочь средняя.

«Дорогой мой батюшка родимый, привези ты мне зеркало из хрусталя восточного, цельного, беспорочного. С виду простое, но видна в нем вся красота поднебесная и, глядясь в него, женщина не старится, а красота ее прибавляется.»

И здесь обещал купец достать диковинку, хоть и потяжелей была задача, чем старшей сестры.

Наконец, спросил он и младшую дочь, какого гостинца она желает.

«Дорогой мой батюшка родимый, — отвечала младшая дочь. — Не вози ты мне ни золотого венца самоцветного, ни зеркала хрустального, а привези ты мне аленький цветочек, краше которого нет на белом свете.»

Призадумался честной купец пуще прежнего, а надумавшись, проговорил таковы слова.