— Мордсмордре! — руку мгновенно зажгло, а потом на ней стали проступать красноватые очертания черепа и змеи. Но спустя пару минут боль прошла, цвет изображения стал черным, а само оно напоминало татуировку. Реддл также понял для себя, что такую штуку можно, при желании, поставить и другим людям. «Что-то похожее на Протеевы чары, которые накладывают на одинаковые предметы. И те, кто этими предметами обладают, могут связываться друг с другом, передавая какие-нибудь важные сообщения. Вот только когда изображение на теле, то оно как-то надежнее, ведь от него нельзя избавиться!» — думал между тем Реддл. Его захватила эта мысль, ведь в таком случае, если человек согласится поставить такую метку, то был бы полностью в его власти. И ведь среди слизеринцев наверняка найдутся такие, кто на это согласится: Родольфус или те, которые уже знали, что он наследник Слизерина.

С этими мыслями Том снова вернулся в дом. Он стал методично и скорупулезно проверять волшебной палочкой все стены, пока в одной из них не нашел тайник, в котором Реддлы держали золото, кое-какие наличные деньги и документы. В конце концов, при желании это все можно будет обменять на галеоны. Совесть за такое неприкрытое воровство его совсем не мучила. Все это он считал своим по праву. Том как раз рассматривал содержимое шкатулки с дамскими украшениями, как в гостиную спустилась Виктория.

— Что это? — спросила она.

— Состояние Реддлов. Адреса банков, номера счетов, кодовые слова на предъявителя. Наличные деньги, — Том указал на несколько пачек крупных банкнот. Ну и золото — монеты и украшения.

— Ты не боишься, что полиция…

— Какая полиция?! — засмеялся Реддл. — Ты забыла, кто я? Впрочем… — Тут Том взмахнул тисовой палочкой, и сейф исчез, как будто и не бывало его.

— Возьми! — Реддл подал Виктории шкатулку с украшениями. — Это тебе!

— Мне? — удивилась она.

— Ну да. Их должна была бы носить моя мать, но ты ведь понимаешь, что ей они теперь без надобности, а мне и подавно. Зато мне будет приятно осознавать, что они достались женщине, которая от души ненавидела моего мерзкого папашу и его родителей. Бери!

Девушка подчинилась, но Том увидел, что вся она обернулась в слух.

— Мне кажется, скрипнули ворота… — с тревогой сказала она и осторожно выглянула в окно. — Так и есть! Сюда идет служанка. Что будем делать? — голос ее дрогнул.

— Ничего страшного! — отвечал Реддл очень спокойно. Он быстро сложил все бумаги и деньги на глазах изумленной Виктории в маленький кошелек, на который было наложено заклятие незримого расширения. Потом сунул ей в руки шкатулку.

— Говори адрес! — сказал он.

— Но как же…

— Говори адрес! — повторил Реддл, на этот раз резко и повелительно. Девушка назвала его, а Том взял со стола одну из чашек, направил на нее палочку и произнес.

— Портус! — чашка мгновенно засветилась голубоватым свечением, которое, впрочем, быстро погасло. Тут в дверь постучали, и Виктория вздрогнула.

— На счет три хватайся за чашку, поняла? — Она кивнула.

— Раз, два, три! — Две ладони одновременно коснулись портала, который перенес их обоих в домик Виктории.

***

Остаток своих последних каникул Реддл проводил вовсе не в приюте и даже не во временно арендованном жилье, а у Виктории, чему та была несказанно рада. Том же просто считал этот вариант лучшим из всех возможных, что у него были в мире маглов. Он, конечно, наведался в Косой переулок после того, как получил письмо из Хогвартса, приобрел все необходимое для учебы и кое-что в «Горбин и Бэрк». Виктория во всем пыталась ему угодить, но была слишком умна для того, чтобы надеяться удержать Реддла, и потому ловила каждый момент, проведенный рядом с ним. Она даже реже стала бывать в своей конторке, поручая дела помощникам. Том лишь усмехался, глядя на ее неуклюжие попытки сделать ему приятное.

В последний день лета накануне отбытия Хогвартс-экспресса Виктория была в подавленном состоянии и едва сдерживала слезы. Она не смогла удержаться от того, чтобы не заговорить с ним напрямик, когда вечером после ужина сидела у него на коленях.

— Завтра ты уедешь и никогда уже больше не вернешься! — тихо говорила она. — Меня ты, конечно, забудешь. Ведь ты же волшебник, да еще какой! Кто я вообще для тебя? Нам с тобой не по пути, это я понимаю прекрасно. Ты полюбишь совсем другую женщину, под стать себе самому!

— Ошибаешься! — усмехнулся Реддл, потрепав девушку по щеке. — Я никого не люблю и любить не собираюсь! Никогда, понимаешь?

— А вот здесь уже ты ошибаешься! — серьезно ответила Виктория. — Когда-нибудь и ты полюбишь обязательно. Любовь — это такая дама, которая любит укрощать строптивцев вроде тебя!

— Ис-клю-че-но! — отчеканил ответ Реддл так, словно объяснял какую-то азбучную истину непонятливому ребенку.

— А вот я тебя никогда не забуду, как бы ни старалась! — Тут она уже не смогла удержать слезу.

— Забудешь! Еще как забудешь! Это я тебе гарантирую! — заверил ее Реддл уже без тени насмешки в голосе. — Но у нас еще предостаточно времени до завтрашнего поезда. — Тонкие губы припали к красивой шее. — И можно использовать его куда лучше, не правда ли? — одна предприимчивая ладонь скользнула в вырез халата, а другая легла на округлое бедро. — Не думай сейчас ни о чем! Просто поверь, что завтра я все устрою, как нужно.

В ответ Виктория сама потянулась к его губам.

На другой день магла с тяжелым сердцем провожала Тома на вокзал Кингс-Кросс. Стоя между платформами 9 и 10 и готовясь миновать барьер между мирами, Реддл видел, как Виктория смотрит на него долгим печальным взглядом. Он достал волшебную палочку, направил ее на девушку и одними губами прошептал: «Обливиэйт!». С этого момента магла в самом деле забыла и Тома, и все то время, что они провели вместе. Она помнила только, что явился сын Реддла (но хоть убейте, не смогла бы припомнить его лица) и убил всех троих, вскрыл их сейф, а ей в награду за предоставленную информацию отдал шкатулку с драгоценностями.

========== Глава 47. Планы профессора Вилкост ==========

Том испытал необыкновенное облегчение и довольство, когда снова вернулся в волшебный мир. Еще за месяц до начала учебы он узнал, что директор Диппет назначил его старостой не только Слизерина, но и всего Хогвартса. К обычному письму-уведомлению был приложен соответствующий значок. Для Реддла начался последний учебный год. Он продолжал быть лучшим учеником, гордостью школы, а кроме того, стал пользоваться необыкновенным уважением у тех слизеринцев, которым он открыл тайну своего происхождения и сообщил свое новое имя. Уже не только Лестрейндж, но и Малфой, Эйвери, Гойл, а также пятикурсники Флинт, Мальсибер и Макрейн просто благоговели перед наследником Слизерина, признавая его за старшего, за своего предводителя, и были готовы выполнить все, что бы он им ни поручил. В Клубе Слизней у декана Слизнорта он теперь стал завсегдатаем и даже вместе с главой факультета часто принимал решения, кого еще туда пригласить. Другие преподаватели тоже были в восторге от Реддла, и только профессор Дамблдор понимал, что Том — совсем не тот, за кого себя выдает. Но и декану Гриффиндора было невдомек, что за невероятно блестящей ширмой скрывается жестокий мстительный убийца, а кроме того, в высшей степени высокомерный гордец, презирающий всех, кого считал ниже себя, и втайне лелеющий честолюбивые замыслы. Он считал всех маглов и волшебников из их среды недостойными жить рядом с настоящими чародеями и занимать хоть сколько-нибудь приличное место. Этих созданий следовало полностью подчинить магам или попросту уничтожить. Всех этих Реддлов, Стаббсов, Бенсонов и их же с ними.

Как-то после очередного урока защиты от темных искусств Том уже было собрался покинуть класс, как вдруг профессор Вилкост заговорила с ним:

— Мистер Реддл, задержитесь ненадолго, мне нужно с вами поговорить.

Том вернулся в класс и терпеливо дожидался, пока все остальные студенты его покинут. Преподавательница задумчиво листала табель успеваемости учеников и, казалось, старалась принять какое-то решение.