Одним словом, архив стал последней надеждой мальчика отыскать свои корни. Но и здесь две недели самых тщательных проверок не дали никаких результатов: Реддлов не было в числе учащихся Хогвартса, ни один из них по крайней мере в этой школе чародейства не учился. Были, конечно, еще две волшебные школы. Одна из них — Шармбатон, но она исключительно для девочек. Другая, Думстранг, была вообще за тридевять земель, и Том не без основания предполагал, что вряд ли его предки оттуда. Хотя при необходимости можно навести справки даже там, когда после окончания Хогвартса будет такая возможность. Но тот факт, что ни студенты и преподаватели, ни даже мастер волшебных палочек мистер Оливандер, так прекрасно помнивший всех своих клиентов, ничего о Реддлах не слышали, все больше склонял Тома к мысли, что отец его чародеем не был и не переступал порога волшебной школы. Но и о матери Том никаких сведений найти не мог, ведь он не знал, какую фамилию она носила в девичестве. Имя «Марволо», которым по воле умирающей нищенки его нарекли в честь деда по материнской линии, тоже не встречалось среди учеников Хогвартса за последние лет сто пятьдесят, хотя в отдаленные времена и было широко распространенным в знатных чистокровных семействах. Но ни один из этих волшебников в силу слишком большого отдаления во времени не мог приходиться ему дедом.
Закончив свои поиски, мальчик был просто ошеломлен и впал в горькое немое отчаяние. Как же так? Он сам волшебник, и очень сильный волшебник, а ни о матери, ни об отце нигде нет ни слуху ни духу! Неужели они были сквибами, которых отправили к маглам? С этой мыслью Том никак не хотел смириться, и она омрачала ему все существование. Даже замечательные в остальном зимние каникулы не могли ее побороть. Рождество это оказалось одним из лучших, что Реддлу доводилось встречать. Вечером для оставшихся в школе студентов был сделан настоящий веселый праздник. Преподаватели придумали для них разные конкурсы и забавы, дети пели и играли. Особый восторг вызвали волшебные хлопушки, из которых сначала вылетали просто кружочки конфетти, а потом какая-нибудь игрушка или вкусность. Естественно, что и праздничный пир ничуть не уступал тому, что традиционно бывал по случаю начала учебного года. Каждый ученик получал подарки от родных и друзей. Тому Родольфус прислал огромную коробку шоколадных бобов, а профессор Слизнорт, декан родного факультета, желая порадовать лучшего ученика, подарил Реддлу красивую темно-зеленую мантию с серебристой вышитой змеей на груди. Это одеяние оказалось как нельзя кстати, и Том с удовольствием надел его на праздник. Даже профессор Дамблдор после случая в библиотеке не обошел слизеринца вниманием и отправил ему плюшевую змейку, предварительно оживив ее и наделив способностью говорить. Реддл, не питавший особо теплых чувств к преподавателю трансфигурации, все же не мог не отметить его необычайное магическое мастерство, память и проницательность, которые подсказали, что мальчику, владеющему парселтангом, такой подарок придется по душе и развлечет его. Жаль только, что чары имели ограниченное время действия.
Да, Хогвартс и вправду становился Тому родным домом, и мальчик день ото дня все больше привязывался к нему. Однако отсутствие каких бы то ни было сведений о семье было своеобразной ложкой дегтя в этой огромной бочке меда. Тем не менее Том все же считал, что не потерял даром времени, что провел в библиотеке и в архиве. В конце концов, он получил более детальное и системное представление о разделах магии и ее возможностях, о том, какую еще информацию можно почерпнуть из ресурсов, бывших в его распоряжении, хотя доступа к запретной секции и книгам по темным искусствам у него пока еще не было. Очень интересной, а главное, полезной, показалась ему легилименция — область волшебства, позволяющая взаимодействовать с сознанием другого человека, хоть колдуна, хоть магла. Возможность с помощью заклинания «Легилеменс» проникать в чужую память и просматривать, как в калейдоскопе, картинки воспоминаний, умение одним волшебным словом «Обливиэйт» стереть ту или иную информацию в мозгу чародея… Том понял, что благодаря этим познаниям профессор Дамблдор и прочитал его мысли тогда в запретной секции. Благо, был и способ этому противостоять. Тут могла помочь окклюменция — специальный навык, позволяющий защищать свое сознание от любых попыток проникновения извне. Здесь не нужна была даже волшебная палочка, зато было необходимо умение в любой ситуации оставаться спокойным и не поддаваться эмоциям, а наоборот, холодно и методично концентрироваться только на тех воспоминаниях, которые хочешь показать и не стремишься делать из них тайну. А вот самое сокровенное надежно прятать под ними. К слову сказать, и легилименция, и окклюменция были достаточно сложны в исполнении и преподавали эти науки далеко не всем ученикам в Хогвартсе и не раньше шестого-седьмого курсов. А уж о самостоятельном их изучении и речи не шло. Однако Реддл все же решил дерзнуть. Его волшебная сила, упорство в достижении задуманного, а также природная замкнутость и привычка к скрытности сослужили хорошую службу. За две недели каникул Том вполне сносно освоил окклюменцию и продолжал совершенствоваться в ней, о чем профессор Дамблдор не преминул заметить, что, дескать, первокурсник достигает небывалых успехов в освоении, причем самостоятельном, довольно трудных областей магии. И сказано это было весьма серьезным, даже встревоженным тоном, так, что в похвале прекрасно читалось и порицание.
— Что же ты так рьяно желаешь скрывать, Том? — спросил как-то декан Гриффиндора небрежным тоном, внимательно глядя на собеседника.
— У любого человека найдется нечто такое, что он желал бы оставить при себе и не делать достоянием гласности, профессор. Ведь так? А вы, сэр, не сочтите за бестактность, к мыслям всех учеников проявляете такой интерес, или только мои думы так возбуждают ваше любопытство? — тут Реддл позволил себе легкую иронию.
— Нет, Том, — чуть смутился профессор. — Здесь ты прав, а бестактным в данной ситуации можно назвать скорее меня. Однако, признаюсь, ты с первой встречи заинтриговал меня своим экстравагантным поведением. Кроме того, ты сирота, и я все равно хотел приглядеть за тобой. Из лучших побуждений, разумеется.
— Охотно верю, сэр, — отвечал Реддл, но по голосу невозможно было определить, так ли это на самом деле. — Вы прекрасно угадали с подарком на Рождество. Благодарю.
— Я подумал, что для змееуста это то, что нужно. Настоящих змей ведь в Хогвартсе не держат. Если хочешь, то я снова могу трансфигурировать эту милую игрушку в некое подобие питомца.
— Нет, спасибо, профессор. Я, пожалуй, дождусь момента, когда смогу завести настоящую.
— Ну, как пожелаешь.
Том вдруг подумал, а что, если эта змейка будет рассказывать обо всех его делах тому, кто даровал ей жизнь, и потому без колебаний отказался.
Тем временем каникулы закончились, и за пару дней до начала нового семестра студенты вернулись в школу. Сидя рядом с камином в подземной гостиной Слизерина, Том молча слушал рассказы Родольфуса о том, как поначалу весело он проводил каникулы дома, но аккурат под новый год пришло известие о кончине его прабабушки из Франции, Алисы Лестрейндж, которую он видел от силы раз в год или даже реже. И хотя большой печали эта новость у Дольфа не вызвала, но его огорчило, что все остальные каникулы оказались испорченными, так как семья, соблюдая приличия, надела траур.
— Что? — изумился Реддл. — Разве волшебники умирают?
— Конечно, умирают! — тут уже настала очередь Дольфа удивляться. — А кто тебе сказал обратное? Нет, мы, конечно, живем несколько дольше маглов, и старость у нас наступает позже. Но маги отнюдь не бессмертны, Том! Даже больше того, волшебник может временно или же навсегда лишиться своих сил в случае, например, сильного горя или нервного потрясения. Или если сам по каким-то причинам не захочет больше пользоваться магией. А еще колдуньи, когда бер… словом, готовятся стать матерью, то узнают о своем положении даже раньше магловок. У них случаются сбои магического потенциала разной степени интенсивности. Считается, что в эти моменты ребенок вбирает в себя волшебную силу матери и всех предков. И чем сильнее временный сбой, тем больше будет магический потенциал ребенка. Потому тут волшебницы не беспокоятся, скорее наоборот. Ты знаешь, когда у меня должен был появиться младший брат Рабастан, то мама порой даже простейшие заклинания сотворить не могла, а ведь она довольно сильная ведьма.
