И вот сбылись спустя тринадцать лет. Сейчас Беллатриса была как никогда близко, ждала еще сильнее, еще отчаяннее, ведь повелитель подал ей знак, ведьма узнала о его возрождении вместе с остальными последователями. Волдеморт легко преодолел защитные чары замка-тюрьмы, ведь он умел летать, и ему был знаком способ перемещения в пространстве куда более совершенный, чем простая трансгрессия: как бы появляться из ниоткуда и исчезать в никуда. И как же ему сейчас хотелось, наложив на себя дезилюминационное заклинание, обыскать все до одной камеры Азкабана, найти в одной из них Беллатрису и унести ее с собой далеко отсюда! Но Волдеморту поневоле приходилось сдерживаться. Ведь забери он ее сейчас, и тогда можно будет распрощаться с мыслью освободить и других своих сторонников, а кроме того, Белле все равно будет нужна ее волшебная палочка. И чародей бродил вокруг замка, как волк вокруг овчарни. Работа предстояла немалая: организовать побег сразу десяти заключенным — дело небывалое! Нужно будет предварительно достать план помещений Азкабана, узнать, в каких камерах сидят его сторонники, где хранятся конфискованные волшебные палочки. А после еще высмотреть наиболее слабые места в стенах замка, где их легче всего обрушить, но не причинить при этом вреда беглецам. Кроме того, необходимо подобрать контрзаклинания, дабы снять защитные чары, и узники тогда смогли бы трансгрессировать, или для них можно будет сделать порталы прямо отсюда. Конечно, Волдеморт думал, что все окажется несколько проще, ведь он рассчитывал получить все эти полезные сведения от младшего Крауча, который был узником в Азкабане. Однако верного слугу без суда отдали на расправу дементору. Значит, придется выслеживать и подвергать заклятию, Империусу или Круциатусу, кого-нибудь из работников тюрьмы. Впрочем, Темный Лорд все равно не сомневался в успехе. После того, что ему уже удалось совершить, любая, даже самая сложная задача казалась пустяком. Нужно только еще немного, совсем немного, потерпеть!
Надежды чародея оправдались. Правда, для этого потребовалось чуть больше полугода. Полгода! Целых шесть долгих месяцев! Почти двести томительных дней, отсчитанных час за часом! И вот холодным зимним вечером в канун Рождества Волдеморт в очередной раз стоял перед каменными, казавшимися неприступными стенами. Однако стена одной из башен была разрушена его заклинанием до самого основания. Именно в подземельях под ней и томились Пожиратели смерти. Теперь они выбегали наверх, что-то радостно крича при этом, но Волдеморт не особо вслушивался, а только напряженно вглядывался в каждую вновь появляющуюся фигуру, пока не увидел ее. В тонкой изношенной, как и у всех других узников тюремной робе, совсем неподходящей для морозного дня, в деревянных башмаках без задника, надетых на босую ногу, в общем, считай, босиком на снегу. Дующий с моря сильный промозглый ветер трепал ее длинные нечесанные волосы и колыхал тюремную одежду, пробирая до костей. Беллатриса держалась рукой за левое запястье. За несколько секунд до того, как с грохотом обрушилась стена, ведьма почувствовала такую сильную боль в метке, какой давно уже не было, и поняла: милорд зовет ее, час освобождения настал! Руку жгло сильнее, чем каленым железом, но Белле это было только в радость. В нескольких десятках метров она увидела черную фигуру в длинном балахоне с капюшоном, скрывающим лицо. Чародейка бросилась вперед, сразу поняв и почувствовав, кто это, даже толком ничего и не видя. Темная фигура устремилась к ней навстречу.
Всего несколько томительных секунд — и Беллатриса уже смогла дотронуться до мантии Волдеморта. Волшебница робко потянула за капюшон, и когда тот соскользнул с головы, колдун слегка отпрянул, не зная, какой будет реакция Беллы на его изменившееся лицо, но сразу понял, что опасался напрасно. Впрочем, и сама ведьма изрядно изменилась. Это была лишь бледная тень той красавицы-аристократки, какой она была до Азкабана. Ее черные, как вороново крыло, кудри уже не блестели и местами были припорошены снегом седины. Смуглая, словно обласканная солнцем, кожа приобрела сероватый землистый оттенок. Сама же чародейка до того исхудала, что напоминала обтянутый кожей скелет. Но в темно-карих глазах была жизнь. Они горели беспредельным обожанием, излучая какое-то сумасшедшее сияние, много ярче, чем до тюрьмы. Потому даже сейчас она казалась Волдеморту самой прекрасной из женщин. А вообще он знал, что и вся остальная красота вернется к ней. Ибо даже такое волшебство было ему по силам, вернее, он обладал несравненным магическим артефактом, позволяющим достичь этой цели. Вот когда пригодится волшебное зеркальце, привезенное им из странствий по волшебному миру и уже не одно десятилетие хранившееся без дела в его ячейке в Гринготтсе.
Темный Лорд чувствовал, как сильно колотится в груди сердце, как закипает в венах холодная кровь, пузырясь и бурля от счастья. А он еще думал, что сможет остаться спокойным, когда увидит Беллу. Какая же это была ошибка! Волдеморт ощущал, как его всего буквально распирает от неведомых доселе эмоций, которых маг не мог сдержать, и тогда изо рта у него вырвался высокий, холодный, торжествующий, даже какой-то маниакальный смех. Удивительно, но даже в ту минуту, когда он вернул себе тело, и то так не смеялся.
Беллатриса же стояла, как будто оцепенев, не в силах произнести даже слова, и только беззвучно шевелила губами: «Повелитель! Мой лорд!» А потом вдруг ноги у нее подкосились, словно ватные, и волшебница стала крениться, падать, как подрубленное дерево, но не на землю: руки Волдеморта успели подхватить ее в тот миг, кода она совсем потеряла сознание. Оказывается, огромное долгожданное непомерное счастье тоже нужно суметь перенести, как и горе, ибо и оно бывает также сильно ослепительным и оглушает, как удар обуха по голове. Темный Лорд, одной рукой прижимая к себе бесчувственную ведьму, другой взмахнул волшебной палочкой, снимая антитрансгрессионные чары. И уже через несколько секунд послышались громкие хлопки. Вновь прибывшие сторонники подходили к прочим беглецам, брали их за руку и трансгрессировали прочь отсюда. Волдеморт снова сотворил заклинание, призывая манящими чарами волшебные палочки, конфискованные у узников. Взяв одну из них и спрятав ее в рукав мантии, маг протянул остальные стоящему рядом с ним Люциусу Малфою со словами: «Уходим!» Послышался двойной хлопок, и мгновение спустя на скалистом берегу уже не было видно ни души.
========== Глава 96. “Сбылись давнишние мечты…” ==========
Беллатриса пришла в себя, недоуменно огляделась вокруг и остановилась глазами на Волдеморте. Он сидел на постели рядом с ней и, склонившись к ее лицу, гладил длинными пальцами впалые щеки и бескровные губы ведьмы. Значит, это был не очередной прекрасный сон, который столько раз развеивался, и колдунья неизменно просыпалась в темной сырой камере Азкабана.
— Милорд? — тихо спросила она, чтобы услышать его голос и окончательно убедиться в реальности происходящего.
— Я здесь, Белла! — послышался глухой шипящий голос.
Беллатриса приподнялась на локтях, и Волдеморт, одной рукой осторожно обнимая чародейку за талию, помог ей сесть, а другой стал тихо гладить волосы. При этом он не отрывал взгляда своих красных глаз от ее темно-карих, влажных от готовых политься из них слез радости, но волшебница изо всех сил сдерживала их, ведь ее повелителю это никогда не нравилось. Так они просидели несколько часов, пролетевших как один миг, без слов понимая друг друга, и не могли нарадоваться этой встрече, похожей на чудо. Действительно, для того чтобы она свершилась, ему нужно было вернуться чуть ли не с того света, а ей — вырваться из ада, потрепанной, опаленной, но живой. Скоро, очень скоро эти двое опять превратятся в самых жестоких темных магов, нагоняющих страх на весь волшебный мир. Будут плести интриги, безжалостно убивать, изощренно и с упоением пытать врагов и просто ни в чем неповинных жертв… Но только не сейчас! Сейчас это были просто мужчина и женщина, просто два истерзанных, измученных сердца, встретившихся после долгой разлуки. Волдеморт и Беллатриса казались какими-то изменившимися, и в эти моменты никто бы не признал в них двух злодеев, самого Темного Лорда, расколовшего свою душу, и его жадную до грязной крови пожирательницу. Напротив, сейчас они были прекрасны, и если бы кто-нибудь увидел их, то этот невольный свидетель непременно понял бы, что за чувство связывает этих двоих. Только оно способно пусть и на короткие мгновения так преобразить людей. Вот сила любви! Вот ее власть! Даже Беллатриса невольно надеялась: может быть, возможно, слова о любви, которые Волдеморт сказал ей тогда в Слизерин-кэстле, неправда. И только темному чародею по-прежнему было невдомек, отчего же ведьма вызывает у него такие сильные эмоции и временами заставляет совершать глупости.
